Безумно богатые азиаты - Кевин Кван

– Ты совсем не умеешь врать, – хмыкнул Майкл.

Астрид положила голову мужу на грудь, медленно поглаживая его правую ногу. Она прочертила кончиками пальцев непрерывную линию по изгибу колена и выше и, чувствуя, как он напрягся, продолжала нежно гладить его ногу в непрерывном ритме, подбираясь все ближе и ближе к внутренней поверхности бедра. Майкл больше не мог этого выносить, одним резким движением поднял Астрид и понес в спальню.

Они неистово любили друг друга, а потом Майкл выбрался из постели и пошел в душ. Астрид лежала на его половине кровати, совершенно выбившись из сил. Секс после разлуки всегда прекрасен. Вдруг запищал айфон. Кто мог прислать сообщение в столь поздний час?! Она взяла телефон и, прищурившись от ярких букв на темном экране, прочитала эсэмэску: «СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ ВНУТРИ МЕНЯ».

Что за чушь? Кто ей такое прислал? Астрид с удивлением уставилась на незнакомый номер. Похоже, из Гонконга. Очередная шутка Эдди? Она перечитала сообщение и внезапно поняла, что в руках у нее айфон мужа.

Шанхай

Все дело в зеркале, которое висит в гардеробной. Гардеробная в новом трехуровневом пентхаусе Лео Мина в районе Хуанпу вывела Эдди из себя. После того как Шанхай провозгласили азиатской столицей вечеринок, Эдди все больше времени проводил здесь с последней своей пассией, старлеткой из Пекина, контракт которой он перекупил у китайской кинокомпании за девятнадцать миллионов (по миллиону за каждый год ее жизни). Друзья прилетели буквально на денек, чтобы осмотреть новые суперлюксовые апартаменты Лео, и сейчас стояли в гардеробной площадью в две тысячи квадратных футов. Не гардеробная, а целый ангар. Окно от пола до потолка, занимающее всю стену, шкафы из макасарского эбенового дерева и ряд зеркальных дверей, которые автоматически раздвигались, открывая взору вешалки из кедра.

– Здесь стоит климат-контроль, – сообщил Лео. – С этой стороны в шкафах поддерживается температура в районе пятидесяти пяти градусов[47] специально для моих итальянских кашемировых костюмов, твида и мехов. В отделении для обуви температура держится на уровне семидесяти градусов[48], что оптимально для кожи, а влажность отрегулирована так, чтобы всегда было тридцать пять процентов, иначе мои ботиночки «Берлути» и «Кортэй» покроются испариной. За этими малышами нужно правильно ухаживать, правда?

Эдди кивнул, с тоской подумав, что пришло время переоборудовать и собственную гардеробную.

– А сейчас я покажу тебе «pièce de résistance»[49], – сказал Лео, коверкая французские слова.

Он с размаху провел большим пальцем по зеркальной панели, и ее поверхность мгновенно превратилась в экран высокой четкости, на который проецировалось изображение мужчины-модели в двубортном костюме в натуральный рост. Над правым плечом значились названия брендов каждого предмета туалета, а дальше перечислялись даты и места, куда хозяин уже ходил в таком наряде. Лео махнул пальцем перед экраном, как будто перелистывал страницу, и теперь молодой человек появился в вельветовых брюках и свитере крупной вязки.

– В это зеркало встроена камера, которая фотографирует и сохраняет снимок, поэтому можно видеть все, что ты когда-либо носил, отсортированное по дате и месту. Тогда наряды не будут повторяться!

Эдди уставился на зеркало в изумлении.

– Да, я уже такое видел, – промямлил он, а по венам уже побежала зависть.

Внезапно Эдди охватило желание разбить лицо друга об эту зеркальную стену. Лео снова хвастался очередной новой игрушкой, которая досталась ему за то, что он ни хрена не делает. Так было с детства. Когда Лео исполнилось семь, отец подарил ему титановый велосипед, который под его жирный зад специально спроектировали бывшие инженеры НАСА (через три дня велосипед украли). В шестнадцать лет Лео загорелся идеей исполнять хип-хоп, и отец построил для него высококлассную звукозаписывающую студию и спонсировал первый альбом (диски все еще можно найти на eBay). В 1999-м отец дал деньги Лео на стартап в Интернете, а тот умудрился пустить на ветер больше девяноста миллионов долларов и прогореть в разгар интернет-бума. А теперь еще и это – последнее приобретение в бесчисленной коллекции домов по всей планете, которую пополняет любящий папаша. Да, Лео Мин, один из почетных членов гонконгского Клуба счастливой спермы, получал все, что ни пожелает, на блюдечке с бриллиантовой каемочкой. А вот Эдди «повезло» родиться в семье, где родители не дают ни цента.

В этом, пожалуй, самом материалистическом городе на земле, где ключевая мантра – «престиж», сплетники высшего света Гонконга сошлись бы во мнении, что жизни Эдисона Чэна можно позавидовать. Они признали бы, что Эдди родился в хорошей семье (хотя его ветвь, если честно, немного простовата), учился в престижных заведениях (конечно, ничто не перевесит Кембридж… кроме Оксфорда), а теперь работал в самом престижном инвестиционном банке Гонконга (жаль, конечно, что не пошел по стопам отца и не стал врачом). В тридцать шесть Эдди все еще выглядел очень молодо (да, немного потолстел, но ничего страшного, так он выглядит более преуспевающим), удачно женился на Фионе Тан (старая финансовая аристократия; правда, отец запятнал свое имя в скандале с акциями – но это все дато Тай То Луй, не надо было с ним связываться), его дети Константин, Каллиста и Августин всегда хорошо одеты и прилично себя ведут (хотя младшенький, кажется, аутист или что-то вроде того).

Эдди и Фиона жили в двухуровневом пентхаусе в небоскребе «Триумфальные башни», самом популярном на горе Виктория-Пик (пять спален, шесть ванных комнат, больше четырех тысяч квадратных футов, не считая террасы площадью восемьсот квадратных футов). На них работают две филиппинки и две китаянки из материкового Китая (китаянки лучше справляются с уборкой, а филиппинки замечательно ладят с детьми). Их квартиру в стиле бидермейер декорировал известный австро-немецкий дизайнер Каспар фон Моргенлатт, интерьеры вызывали ассоциации с охотничьим замком Габсбургов. Недавно фотографии квартиры появились в «Гонконг татл». Эдди запечатлели у подножия мраморной винтовой лестницы, он в зеленой тирольской куртке, с зачесанными назад волосами, в то время как Фиона, неудобно растянувшаяся у его ног, одета в бордовое платье от Оскара де ла Рента.

На парковке дома супругам принадлежало сразу пять мест (по двести пятьдесят тысяч каждое), где стояла их «автоколонна»: «Бентли Континенталь ГТ» (автомобиль Эдди по будням), «Астон-Мартин Вэнкуиш» (автомобиль Эдди по выходным), «Вольво S40» (автомобиль Фионы), «Мерседес S550» (семейный автомобиль) и «порше-кайен» (семейный спортивный внедорожник). В клубе «Абердин Марина» покачивался на причале «Кайзер» – шестидесятифутовая яхта Эдди. Также у него была квартира в Уистлере, Британская Колумбия (единственное место, где можно кататься на лыжах, так как в Ванкувере в часе езды подавали почти приличную кантонскую еду). Эдди был членом Китайской спортивной ассоциации, Гонконгского гольф-клуба, Китайского клуба, Гонконгского клуба, Крикет-клуба, клуба «Династия», Американского клуба, Жокей-клуба, Королевского гонконгского яхт-клуба, а также частных клубов в бессчетном количестве. Как и большинство гонконгцев из высшего света, Эдди также обладал тем, что можно считать членским билетов всех членских билетов, – видом на жительство в Канаде для всей семьи (безопасное убежище на случай, если власти Пекина снова выведут танки на Тяньаньмэнь). Эдди собирал часы, и теперь у него в коллекции насчитывалось более семидесяти экземпляров от самых уважаемых мастеров (конечно, швейцарцев, за исключением нескольких старинных «Картье»). Эта коллекция красовалась в гардеробной в специально спроектированной витрине из серебристого клена. К слову сказать, у жены Эдди не было собственной гардеробной. Четыре года подряд он входил в «Список наиболее часто приглашаемых знаменитостей», публикуемый в «Гонконг татл», и, как подобает человеку его положения, успел сменить трех любовниц, с тех пор как женился тринадцать лет назад на Фионе.