Хочу влюбиться! - Дарья Лаврова

– Что-то ты не очень довольна. Он тебе хоть нравится?

– Да, наверное, – вздохнула я. – Но чего-то не хватает, а чего, понять не могу.

– У тебя глаз на него не горит! – улыбнулась Нина. – У нас так девчонки говорят.

– Может, я еще просто не успела в него влюбиться?

– Ты и не влюбишься, – ответила она. – Пообщаешься, приятно проведешь время и поймешь, что тебе это не нужно.

Vovan (12:15):

Я вот тут подумал… Что ты делаешь сегодня днем?

Vika (12:18):

Еще не знаю. Может, на велике покатаюсь по городу. Или возьму книжку и поеду на пляж, почитаю. А может быть, останусь дома, заварю фруктовый чай, заберусь в кресло и буду смотреть второй сезон «Доктора Хауса». А что?

Вова не отвечал пять минут. За это время я успела проводить Нину и закрыть за ней дверь, погладить рожки Гэри и угостить его куском свежего огурца.

Vovan (12:23): Сходим в кафе?

Наше второе свидание состоялось в кофейне в центре Москвы. Я пила кофе по-венски, Вова сидел напротив и смотрел на меня. От его молчаливого взгляда было как-то неуютно.

– Я люблю романтику, – сказал вдруг он. – А ты?

– Наверное, да, – ответила я, немного подумав.

– Романтический ужин, свечи, тихая музыка… по-моему, это круто. Тебе бы понравилось?

– Да, – неуверенно кивнула я. Кажется, я ему вру, и, как он сам однажды заметил, сама не знаю, зачем. Я представила его и себя в декорациях романтического ужина. Эта картинка не вызвала у меня никаких эмоций.

Мы молча пили кофе, изредка встречаясь глазами. Я свои тут же отводила. То ли мне было стыдно за что-то, то ли я чего-то боялась. Еще я немного жалела, что не осталась дома.

– Смотри, что у меня есть, – сказал Вова и достал мобильник. – Вот это Светка…

Он пересел ближе ко мне и стал показывать фотографии. Коллекцию женских поп в разнообразных трусах, торчащих над низкими джинсами. Моделями были ничего не подозревающие одноклассницы Вовы. Кадров тридцать, не меньше.

Мне стало смешно и грустно. Чего от меня хочет этот странный парень? Зачем показывает эти фотографии? Будто я не девушка, а просто друг – парень, с которым он смотрит футбол и обсуждает девчонок. Я снова не могла понять, нравлюсь ему или нет.

Если да, то почему он так странно себя ведет?

Если нет, то зачем все это нужно?

После кофейни мы гуляли по вечерней Москве. Вова нерешительно обнимал меня за талию, а сумка на его руке навязчиво била меня по ногам. Он находил это забавным и не хотел ее перевешивать. Вместо этого он забрал мою сумку и повесил рядом. Так мы дошли до метро.

Я хотела забрать сумку, а Вова не хотел ее отдавать. Я тянулась за ней, а он отводил руку. Эти своеобразные кошки-мышки продолжались до тех пор, пока он не обнял меня, и его губы оказались так близко, что поцелуй стал неизбежен…

Не понимаю, почему людям так нравится этим заниматься? Все вокруг твердят, что целоваться – классно и вообще очень приятно. Это не первый мой поцелуй. Третий или четвертый, но почти никакой разницы. Чужой язык непонятно что делает у тебя во рту, шершавые губы, едва знакомый человек рядом… Не то чтобы противно, но и приятным это никак не назвать.

– Я люблю тебя, – признался он после и зачем-то поцеловал меня в нос. Я непроизвольно нахмурила брови.

– Что? – я поняла, что он сказал, но по привычке переспросила.

– Ты слышала, – ответил он. – Ладно, забей, не обращай внимания!

Еще одно открытие – мне не нравится нежность. От нее хочется забиться в угол, спрятаться с головой под одеяло, чтобы никто меня не трогал и не делал так больше. Не признавался в любви, не целовал в нос.

Домой ехала в маршрутке, уткнувшись лбом в стекло. Пришла SMS от сис. Она писала, что сегодня останется ночевать у подруги и приедет завтра.

Едва я включила компьютер, в «аську» пришло сообщение от Вовы.

Vovan (00:17):

Спочки ночки, бегемотик!

Бегемотик? Единственное, чего мне хотелось, это дать ему в лоб. Взять большую ложку, облизать ее и треснуть хорошенько – выбить из него всю эту несусветную глупость.

Я поставила статус «Сплю» в ICQ и не стала ничего отвечать.

* * *

В будни, когда Нина пропадала на консультациях и экзаменах в институте, я была предоставлена сама себе. Слонялась по городу, каталась на велосипеде, сидела в интернете, лениво болтая с Вовой по «аське».

Он по-прежнему желал мне спокойной ночи, по утрам встречал сложными вопросами и называл «бегемотиком». Сказать ему мне было нечего. Я отвечала смайликами.

Никакого волнения он во мне больше не вызывал. На третье свидание я согласилась от скуки. Хоть я и обожала Долгопрудный всей душой, друзей у меня там не было.

Мы сидели в греческой закусочной и молчали. Темы для разговоров закончились еще на первом свидании. Вова нахваливал забегаловку:

– Очень хорошее кафе, я люблю здесь бывать, это любимое место моей сестры, мы иногда сюда вместе ходим и друзей с собой берем… – рассказывал он, заказывая себе очередную кружку пива и какое-то греческое блюдо, очень похожее на шаурму, только больше.

Я кивала, улыбалась:

– Да, хорошее место… – и лениво ковырялась вилкой в греческом салате.

– Ну что, куда пойдем, бегемотик? – спросил он таким голосом, будто я героиня программы «В мире животных» – самка бегемота, – а он Николай Дроздов.

– Куда глаза глядят, – ответила я, вставая из-за стола.

Вова взял меня за руку, и мы медленно пошли в сторону Арбата. Он внимательно рассматривал мои руки и пальцы. Казалось, вот-вот понюхает или попробует на вкус.

– Какие у тебя пальцы маленькие и тонкие, – сюсюкал он, сжимая мою худую ладонь в своей. – И ноготочки крошечные. Обрубочки.

Последнее слово меня просто убило, но я промолчала.

Мы вышли на набережную Москвы-реки и попали в строительную зону.

Солнце припекало. Казалось, стройка бесконечно растянулась вдоль берега. За полтора часа нам не попалось ни одной оживленной трассы, которая могла бы вывести к метро, ни одного автобуса, ни одной обычной легковой машины. Только грузовики с песком и строители в грязных униформах.

Прошли мимо Экспоцентра и через некоторое время вышли на одинокую остановку, окруженную редкими жилыми домами и вяло едущими куда-то машинами.

– Наконец-то, бегемотик! – радовался Вова. – Я думал, мы совсем заблудились.

– Как видишь, нет, – вздохнула я, садясь на скамейку на остановке.

Он сел на корточки напротив и положил голову мне на колени. Посидел так пять минут, перебрался на лавочку и, кряхтя, повис на моем плече. Эти молчаливые действия он проделал три раза.