Шесть алых журавлей - Элизабет Лим

Я бросилась в кусты. Через сотню шагов сняла верхний слой халата, чтобы двигаться быстрее. Зубы застучали от холода. Я бежала вслед за восходящим солнцем – таким бледным, маленьким и совсем не похожим на то, что ежедневно озаряло мой дом.

Когда холм остался далеко позади, превратившись в небольшой бугорок на фоне серо-голубого моря, я наконец замедлилась и перевела дыхание. Слава Вечным дворам, бандиты не кинулись в погоню. Впереди находилось затопленное рисовое поле – значит, где-то неподалеку должна быть деревня.

Я поискала дорогу, прикрыв глаза от солнца, как вдруг мои пальцы коснулись дерева вместо кожи. Вспомнились слова, которые прокричал бандит: «Девчонка в шляпе».

Мое сердце пропустило удар. На голове действительно что-то было, но не шляпа… а деревянный, непоколебимый горшочек. Как бы я ни старалась, он не снимался. Это дело рук Райкамы?

Я присела у неглубокого пруда и посмотрела на свое отражение. Горшочек закрывал глаза и нос, однако я все прекрасно видела, словно дерево было таким же несущественным, как тень. Но мое отражение показывало обратное: как головой ни верти, все выше губ было скрыто.

В горле появился твердый комок, в груди снова запылал жар.

В таком виде отец ни за что меня не узнает! Как и кто-либо другой.

«Напишу ему», – решила я. Как только дойду до ближайшей деревни, сразу же отправлю отцу письмо с моим местонахождением. Мы найдем братьев, а затем наймем какого-нибудь чародея, чтобы он снял с меня заклинание мачехи.

Внезапно на фоне серых туч, что собирались на востоке, возникли шесть птиц. Мое сердце подскочило к горлу, в голове прозвучало проклятие Райкамы.

– Братья! – закричала я. Слово отдавало пеплом, но у меня не было времени задуматься почему. Я побежала по рисовому полю к морю, размахивая руками.

Но птицы летели дальше, не обращая на меня никакого внимания.

Нет, нет, нет! Они должны увидеть меня! Нельзя их упускать!

– Братья, прошу, вернитесь!

Запаниковав, я стянула туфлю и кинула в них. Она описала дугу в воздухе, размываясь ярко-розовым пятном, и едва долетела до верхушек деревьев. Что уж говорить о небе.

– БРАТЬЯ! – воскликнула я исполненным мольбы голосом. – Пожалуйста!

Наконец птицы остановились. Во мне затеплилась надежда, что братья наконец меня заметили.

Но нет… Они быстро падали, словно кто-то подрезал им крылья. Все произошло так стремительно, что я могла лишь с ужасом наблюдать за их снижением.

Затем помчалась к берегу и едва не вскрикнула при виде шести птиц, безжизненно распластавшихся на песке. Вот только… у меня перехватило дыхание: из-под крыльев мертвых птиц выползли шесть полупрозрачных и темных, как тень, змей. Они оторвали от земли переднюю часть тела, поднимаясь до уровня моей талии, и взглянули на меня зловещими желтыми глазами.

«Это твое единственное предупреждение, – прошипели они. – В следующий раз умрут твои братья – по одному за каждый звук».

Передав послание, змеи просто исчезли.

К моему ужасу примешалось облегчение – на самом деле на песке лежали вовсе не журавли, а лебеди. Это не мои братья, но они все равно погибли… из-за меня.

Шесть лебедей – по одному за каждое произнесенное слово.

«Покуда этот горшочек на твоей голове, за каждый звук, что слетит с твоих уст, один из твоих братьев умрет», – сказала моя мачеха.

Теперь я в полной мере поняла суть проклятия Райкамы, и мое горло сдавило от горя.

Мне хотелось кричать. Выть. Плакать. Доказать себе, что все это ложь. Ужасная, отвратительная ошибка. Но шесть мертвых лебедей – со стеклянными черными глазами, со скрученными длинными белыми шеями – убедили меня в обратном.

Я упала на колени, легкие запылали от едва сдерживаемого всхлипа.

Мачеха уничтожила меня. Она забрала у меня братьев, семью, дом… Даже мою личность!

По щекам покатились слезы. Я плакала до тех пор, пока не стало больно дышать. Глаза так опухли, что небо слилось с морем. Не знаю, сколько времени я так просидела, качаясь из стороны в сторону. Но когда начался прилив, я поднялась вместе с волнами.

«Думай, Сиори, – строго сказала я себе, вытирая щеки рукавом. – Слезы делу не помогут. Райкаме только и нужно, чтобы ты томилась здесь и отчаивалась из-за произошедшего».

Она хотела, чтобы я страдала, может, даже умерла.

«Мертвой проклятие не разрушить. А если будешь сидеть здесь весь день и киснуть, как жалкая дурочка, то точно погибнешь! Думай, Сиори».

Мне была необходима еда. А также кров и деньги. Все то, о чем раньше мне никогда не приходилось беспокоиться.

Я пощупала пояс, шею, запястья, длинные широкие рукава. Ничего. Ни кораллового ожерелья, ни нефритового кулона, ни жемчужного браслета. Ни единой монеты или хотя бы расшитого веера, который можно было бы продать.

Впервые в жизни я пожалела, что не позволяла служанкам увешать меня драгоценностями или украсить волосы золотыми заколками и шелковыми цветами.

Я обыскала все карманы, даже внутренние, но ничего не обнаружила.

Как вдруг что-то вылетело из последнего кармана. Кики с трудом выбралась из ткани, крутя головой и крыльями, чтобы разгладить складки, после чего приземлилась мне на колени. Каким-то образом ее бумажное личико выражало озабоченность.

«Кики!» – мысленно воскликнула я.

Она услышала и погладила крылом мою ладонь. Этого ласкового жеста вполне хватило, чтобы на мои глаза вновь навернулись слезы – на сей раз от облегчения. Я не одна!

Я взяла ее в ладони и прижала к щеке.

«Я не могу говорить, – даже мои мысли звучали обреченно. – Мои слова… они приносят смерть… я убила лебедей».

Бумажная птичка молчала несколько секунд. А затем ответила с удивительной нежностью:

«Что такое слова, как не дурацкие звуки, что утомляют язык? Они тебе не нужны, чтобы найти братьев. У тебя есть я, так что помни, что ты не одинока. Мы разыщем их вместе. А до тех пор больше никаких слез, ладно?»

Ее обещание тронуло меня до глубины души. Я никак не ожидала такого от бумажной птички и крепко прижала ее к себе, оберегая от волн, бушевавших вокруг нас.

«Найди свет, который озарит твой фонарик», – говорила мне мама. И Кики стала этим светом.

«Ладно».

«Кстати, – начала она, садясь мне на ладонь, – думаю, что те бандиты на самом деле были рыбаками».

«Почему ты ничего не сказала?»

«Я застряла в твоем кармане».

Я улыбнулась, чувствуя прилив былых сил.

Вместе мы нашли деревню Тяньи – единственную на этом острове. Задрав нос до самого неба, я прошлась по ее улицам с видом и достоинством принцессы. Но всем было плевать на мою грациозную походку и изящные жесты, или как гордо я шевелила губами, не издавая ни звука. Все видели лишь мое порванное платье, грязные ноги и странный горшочек на голове. Все понимали лишь то, что я не могу говорить. И посему отвергали мои безмолвные просьбы и поворачивались спинами.