Число Приапа - Дарья Плещеева

Лолита, которая имела о «Фаусте» туманное понятие, заметила в парне другое – хороший рост, хороший возраст – около тридцати, стройную фигуру, умение несколько часов подряд поддерживать беседу, определенную галантность – он вроде и пошлых комплиментов не говорил, а она рядом с ним чувствовала себя королевой.

– Скажи – сексапильный мэн? – спросила Лолита.

Тоня сперва подумала, что Лолите, засидевшейся в девках, всюду мерещится сексапильность. Потом устыдилась и села поближе к ноутбуку, чтобы разглядеть Мефистофеля: кто его знает, может, и впрямь взор не ехидный, а страстный?

На первом снимке, где Лолита с Эриком выходили в зал ожидания, он улыбался, но улыбка показалась Тоне странной – как будто он ее такую, одервеневшую, уже часа два носит. Она и объяснение нашла – Эрик не Лолите улыбался, а вообще, то есть – никому. На втором снимке Мефистофель с той же улыбкой на шаг отстал от Лолиты. А вот на третьем, где рядом с ним оказался Бруно Виркавс, улыбка неуловимо исказилась – чуть вздернулась верхняя губа, изменился прищур глаз. «Так скалится человек, которому вдруг стало страшно», – подумала Тоня.

– Ну? – не унималась Лолита.

– Сексапильный, – согласилась Тоня. – Очень даже.

На самом деле ей так не казалось, но она не любила спорить.

– Я сейчас кофе сварю, – сказала Лолита и пошла на кухню.

Тоня сразу полезла в Интернет и переслала себе все три фотографии.

Она не знала, какой пользы от них ожидать. Но странные события вокруг двух картин с «приапом», оригинала и копии, в ком угодно разбудили бы сыщика.

– И ты только один раз встретилась с этим Ральфом Батлером? – спросила она за кофе.

– А зачем с ним два раза встречаться? Я отдала ему три картины, получила одну – и гудбай, бамбино. Ты понимаешь, он мог бы хоть соком в баре угостить. Но он куда-то спешил и был так рад, что быстро избавился от своей картины и получил те три!.. Хотя… Он ведь не сразу уехал… – Лолита хмыкнула, вспоминая. – Он стоял у машины и озирался по сторонам.

– А где вы обменялись картинами?

– Да в аэропорту, перед отлетом! Я сперва поехала к тому уникальному козлу, который мне полгода голову морочил, неделю у него прожила – втроем с той бабой, такая у нас была любовь втроем! Она меня с ним ни на минуту не оставляла! Потом они повезли меня за котятами. Я получила котят в переноске и целую сумку кошачьего приданого – ну там документы, корм какой-то особенный… Потом сразу от котовода – в аэропорт, и там меня ждал Батлер с каким-то… Слушай!.. Это же был телохранитель!

– С чего ты взяла? – удивилась Тоня.

– Не знаю! То есть мне тогда было не до него, а сейчас я вспоминаю – и прямо его вижу…

– Батлера?

– Телохранителя! Ну, такой мужчина в черном костюме, как в кино. Он был рядом с Батлером все время и молчал. Потом я отдала три картины, взяла одну, и они ушли…

– Мало ли кто мог с ним быть. Черный костюм – еще не удостоверение личности.

– А я тебе говорю, что это был телохранитель! Что я, кино не смотрю?!

Чтобы покончить с глупым разговором, Тоня стала поправлять прическу.

– Ты не перестаралась? – спросила она жалобно. – Тут как-то слишком коротко…

– Не зубы, вырастут. Это то, что тебе нужно, ты просто еще не привыкла. У меня легкая рука – кого постригу, все сразу замуж выходят. Меня бы кто постриг…

Тоня подумала, что привыкать к новой стрижке придется очень долго – к тому времени волосы, пожалуй, отрастут и примут привычный вид. Чтобы совсем не поссориться с Лолитой, она засобиралась. У нее действительно было мало времени – она хотела перед встречей с Сашей побывать в «Вольдемаре» у Хинценберга.

Старый антиквар имел семью – сына и дочь, четверых внуков, но быть домашним дедушкой наотрез отказался. Его жена умерла несколько лет назад, и он, кажется, вздохнул с облегчением. Теперь он мог целыми днями пропадать в «Вольдемаре».

Тоня нашла его на антресолях, где он держал старые иконы.

– Господин Хинценберг! – позвала она. – Про Батлера я ничего не узнала. Но, кажется, я знаю, где искать информацию.

– Ну так ищи, деточка.

– Мне нужно еще немного денег…

– А десять латов – вот они? – Хинценберг с интересом оглядел прическу своего эксперта. – Раньше было лучше. Но зато сейчас видны твои трогательные ушки. Знаешь что, деточка? Тебе короткие волосы противопоказаны.

Тоня вздохнула – ведь, идя к Лолите, она возлагала на новую прическу кое-какие надежды. Когда женщина меняет прическу – то и в жизни будут перемены. А что если Саше это новшество не понравится? И главной переменой будет откладывание похода в загс до неопределенного времени?

Усадить Хинценберга за компьютер было мудрено. Старик, валяя дурака, поставил на свой стол арифмометр сороковых годов, лично его выкупив у другого старика, притащившего это железное чудище в антиквариат. В одиночестве он считал на электронном калькуляторе, но когда Хмельницкий, Ирена или Тоня укоряли его за техническую отсталость и пытались убедить в пользе компьютера, он принципиально крутил ручку арифмометра, извлекая из машинки зубодробительный скрип и скрежет. Равным образом в одиночестве он и звонил по мобильному телефону, и принимал звонки, но при посторонних чуть ли не святой водой брызгал на аппарат. Эти маленькие клоунады его развлекали.

– Виркавс, оказывается, где-то в Сетях выложил репродукции работ из своей галереи, – сказала Тоня. – Вот мы их сейчас и найдем по авторам и названиям… Сейчас, сейчас… Ой… Я даже и не знала, что у него свой сайт…

– Что у него, деточка?

– Сайт. Ну, это такое место, где он рассказывает о себе, о своих картинах… Да вот же, смотрите, господин Хинценберг!

Покойный Виркавс стоял в коридоре, превращенном в галерею, и рукой указывал на ряд картин. Вид у него был очень довольный. Этот портрет Тоня увидела на главной странице сайта, а дальше шли репродукции с пояснениями и комментариями. Какие-то люди с обычными для Интернета прозвищами писали Виркавсу, он им отвечал.

Хинценберг подсел к ноутбуку.

– Смотри, деточка, тут все на латышском языке.

– Да, в самом деле…

Наверху были обычные переключатели в виде флажков – латвийского, российского, английского. Тоня попробовала открыть русскую и английскую версии – оказалось, их не было. Виркавс повесит в Интернете недоделанный сайт.

– Что из этого следует? – сама себя спросила Тоня. – Следует из этого, что Ральф Батлер – латыш!

– У латышей нет такой фамилии, – возразил Хинценберг.

– Так там, за границей, очень легко поменять фамилию. Он, может, на самом деле Калниньш, или Круминьш, или Берзиньш…

– Или Витолиньш, или Клявиньш! – развеселился антиквар, перечисляя самые популярные латышские фамилии «природного» происхождения – «Пригорок», «Кустик», «Березка», «Вербочка», «Клен»… А что значит «Батлер»?