Выбрать волю - Мария Берестова

Надеждам Эсны на спокойные размышления по пути в Цитадель не суждено было сбыться: за какими-то демонами владыка решил отвергнуть достойный путь верхом и составить ей компанию.

После того, как он разместился напротив, Эсне со всей несомненностью стало казаться, что в карете весьма тесно. Кроме того, её отчётливо пугала мысль, что жених выкинул такой фортель ради того, чтобы продолжить с поцелуями.

К счастью, первый разочаровывающий опыт несколько остудил пыл Грэхарда, и в карету невесты он влез исключительно из желания полюбоваться трофеем поближе — ранее совершенно недоступное ему удовольствие. С большим недоумением он отметил внутри себя, что разглядывать Эсну так близко оказалось куда приятнее, чем целовать её.

Пока владыка наслаждался любованием, объект его пристального внимания старательно глядел в окошко и нервничал. Горящий жадный взгляд, казалось, чувствовался каждым открытым участком кожи — а проклятое парадное платье, в отличии от повседневных нарядов, оставляло слишком много подобных участков. Ко всему прибавлялась уверенность, что находиться с мужчиной наедине в тесном сумраке кареты — совершенно неприлично, даже если вскоре этот мужчина станет твоим мужем. Пока-то ещё не стал! Что о ней подумают после таких вольностей? И как ему самому не совестно ставить её в столь двусмысленное положение?

Хотелось нахмуриться, но она себе этого старательно не позволяла. Ей теперь не стоит проявлять недовольство такого рода.

Что касается Грэхарда, его, определённо, ничто не смущало. Напротив, с каждой минутой он ликовал и торжествовал всё сильнее — до него наконец-то стало доходить, что он действительно получил столь давно желанную женщину. Его благодушие всё росло, а жаркие мечты — впрочем, уже не бесплодные мечты, а полноценные планы! — всё плотнее овладевали рассудком.

Пока Эсна придерживалась старой тактики «если уверенно молчать, то, возможно, говорить и не придётся», а Грэхард предавался разглядываниям и фантазиям, карета добралась до Цитадели.

Место, в котором обитал владыка Ньона, представляло собой хорошо укреплённый форт, разместившийся на скале и окружённый двумя крепостными валами, ощетинившимися дозорными башнями. Высокие и толстые стены внешнего из них изнутри усиливались каменными трёхэтажными казармами, в которых размещался регулярный гарнизон. Толщина внешнего контура немало впечатлила Эсну: она всегда смотрела на эти стены снаружи и не отдавала себе отчёта в том, насколько они массивные и толстые.

Чтобы попасть к воротами второго контура, нужно было объехать всю крепость по периметру. Пространство прекрасно простреливалось со стен второго рубежа укреплений, находившегося на скалистом возвышении относительно первого. Внутренний форт был несколько легче внешнего, но всё те же мрачные толстые стены, всё те же хмурые дозорные башни вызывали у Эсны глухую тоску. Серое каменное окружение, вымощенное булыжником пространство — не форт, а тюрьма.

Внутри второго рубежа располагался пространный двор, и вот там уже виднелись местами зелёные островки. Но основное пространство занимали три похожих дворца, каждый из которых сам по себе напоминал небольшую крепость. Рельеф внутреннего двора располагался под углом, постепенно возвышаясь. Дворец, который находился в самой нижней части, должен был стать домом для Эсны. Там располагалась семья владыки, там же проводились торжества и праздники. Дальше на середине двора стоял самый меньший из трёх дворцов, в нём проходили государственные собрания, в нём заседал совет. И, наконец, третий дворец на самом верху, оснащённый ещё двумя башнями, был собственно местом обитания владыки.

Цитадель вызывала в Эсне подавленность и протест. По сравнению с отцовской усадьбой на берегу моря она выглядела мрачно и неуютно, и страшно было вообразить, что ей теперь придётся всю жизнь провести взаперти в этой каменной клетке.

Владыка её угнетённого состояния не заметил. Он родился и первые четырнадцать лет своей жизни провёл в этом убежище, сюда же вернулся восемь лет назад, когда занял трон, и для него крепость всегда ассоциировалась с безопасностью и уверенностью. Покидая Цитадель, он находился в напряжении, готовясь в любой момент отразить атаку подосланных убийц или фанатиков. Возвращаясь сюда, он чувствовал, как это напряжение отпускает его. Конечно, опасности могли подстерегать и здесь: добрая семейная привычка травить друг друга была у Раннидов в крови. Однако единственный действительный соперник за власть — туманный принц — как раз и держался подальше от отчего дома (правда, скорее из обратных опасений, что это дядюшка решит от него избавиться). Ныне в Нижнем дворце обитали только женщины: мать, старшая вдовствующая сестра, дочка от первого брака и несколько родственниц разной степени близости.

Все они собрались во дворе, где всё-таки был разбит небольшой сад.

Грэхард подвёл Эсну к ним, бегло познакомил, заявил, что завтра утром матушка ждёт её у себя для более близкого знакомства, и весьма бодро почти потащил её внутрь, оставив остальных дам перешёптываться в саду.

Эсне такая поспешность показалась в высшей степени невежливой, и даже проявлением неуважения к семье супруга, но её мнения никто не спросил. Не отпуская её руки, Грэхард бегло объяснял, что направо — мужское крыло, налево — женское, вон там — столовая, осторожно, лестница, на втором этаже — покои матушки и других родственниц, а вот и третий, здесь Эсне принадлежит всё, кроме вон тех комнат, там живёт его трёхлетняя дочь с няньками.

Эсна не успела ни толком рассмотреть, что и где расположено, ни задать каких-то уточняющих вопросов, ни даже сориентироваться внутри собственных покоев: как оказалось, Грэхард имеет вполне определённые планы на вторую половину дня, поэтому невеста опомниться не успела, как очутилась в своей новой спальне.

Там владыка сразу перешёл к действиям, притянув добычу к себе и совмещая новый поцелуй с исследованиями доступной части тела.

Ошеломлённая Эсна лишь слабо пискнула под этим натиском, совершенно деморализованная столь быстрым переходом к делу. Пока она приводила мысли в порядок и соображала на тему того, что нужно как-то отвечать и реагировать на его действия, Грэхард решительно гнул свою линию: резко развернув её, принялся споро расшнуровывать парадное платье.

— Что... что вы делаете?! — не выдержав, возмутилась Эсна, которая полагала, что ещё не время заходить дальше поцелуев.

— Ммм? — невразумительно отозвался занятый борьбой со шнуровкой владыка.

Платье ему успешно поддалось, в отличии от невесты; подхватив стремительно спадающий верх руками, она выскользнула из его объятий, отскочила на несколько шагов и возмущённо воскликнула:

— Но ведь мы ещё не женаты!

Грэхард недоуменно моргнул.

— Что? — только и сумел переспросить он, пытаясь вынырнуть из жарких мыслей о её теле и сосредоточиться на разговоре.

— Что? — не менее недоуменно переспросила Эсна, пытаясь привести хоть в какой-то порядок платье.