И пели птицы... - Себастьян Фолкс

— Насколько я знаю, там прозвучали некие замечания касательно вашего пребывания у нас, — сказал Азер.

— Да. Не уверен, что мне следовало присутствовать на собрании. Возможно, лучше, если я не буду появляться на фабрике день-другой.

В гостиную вошла из парка Лизетта.

— Хорошая мысль, — согласился Азер. — Дайте им время поостыть. Не думаю, что возникнут какие-то сложности, однако вам лучше затаиться, пока все не уляжется. Я попрошу кого-нибудь из моих конторских служащих доставить вам сюда нужные документы. Есть много способов быть полезным.

— Послушайте! — воскликнула Лизетта. — Что у вас рукой?

— Мне показывали утром, как работает прядильная машина, и рука случайно попала в нее.

— Она вся распухла и покраснела.

Мадам Азер тихо вскрикнула, когда Лизетта, приблизившись к Стивену, продемонстрировала всем его руку. Ему почудилось, что он увидел в ее лице проблеск живого участия, однако к ней быстро вернулось обычное выражение спокойной отрешенности.

— Кушать подано, — возгласила от двери Маргерит.

— Спасибо, — отозвалась мадам Азер. — Будьте добры, Маргерит, перевяжите после ужина руку месье Рейсфорда.

И первой направилась в столовую.

Когда назавтра Азер ушел на фабрику, Стивен остался дома, точно освобожденный от школьных занятий заболевший ребенок. Посыльный принес ему с фабрики какие-то документы, и Стивен сложил их на столике в гостиной, а сам устроился с книгой в углу, возле выходившей в парк двери. До него доносились звуки, издаваемые жившим обычной утренней жизнью домом, и Стивену казалось, что он непозволительным образом вторгается в эту жизнь, по преимуществу женскую, подслушивает ее. В гостиную вошла Маргерит с перьевой метелочкой в руке и принялась с образцовой легкостью обмахивать фарфоровые украшения и полированные столешницы, взметая облачка пыли, которая крошечными спиральками возносилась в утренний воздух, чтобы затем осесть на кресла и деревянный лакированный пол. Шаги Грегуара забухали вниз по лестнице, потом по вестибюлю, за этим последовала звучная возня с замками и цепочками парадной двери. Окрик «Дверь за собой притвори!» не породил никаких звуков, свидетельствовавших об исполнении этой просьбы, и Стивен представил себе открывшийся в проеме незапертой двери светлый прямоугольник парка, плиточную дорожку и крепкую железную ограду, отделяющую парк от бульвара.

Затем послышался легкий перезвон фаянсовой посуды — Маргерит несла из столовой на кухню поднос с оставшимися после завтрака чашками и тарелками, — и мягкий шлепок — помогая себе бедром, служанка отворяла кухонную дверь. За миг до того, как дверь со стуком захлопнулась, из кухни долетел громкий лязг кастрюль, — то ли их чистили, то ли ставили на плиту, чтобы все утро варить на медленном огне бульон.

Из столовой доносился голос мадам Азер — обычно она оставалась там до одиннадцати, либо беседуя с Лизеттой, либо раздавая указания приходящей прислуге. Одной из них была мадам Бонне, жена пожилого фабричного рабочего, каждый день являвшаяся заниматься уборкой, — работа, которую Маргерит не выполняла, считая, что это ниже ее достоинства или слишком трудно. Сейчас Мадам Азер объясняла ей, какие комнаты следует привести в порядок и что нужно сделать к приему гостей. После чего послышались тяжелые шаги старухи, вперевалку отправившейся исполнять предписанное. Лизетта сидела, освещенная солнцем, лучи которого вливались в окно столовой, пробиваясь сквозь побеги клематиса, слушала, как мачеха распоряжается по хозяйству, и следила за тенями, ползущими по полированным столешницам. Лизетте нравилось разделять с Изабель эту утреннюю церемонию, наполнявшую девочку ощущением, что ей доверяют, что она кое-что значит в доме, да и Грегуар не вертелся в это время у нее под ногами — дополнительное удобство, поскольку его неотесанность и пустая детская болтовня порой грозили лишить Лизетту столь ценимой ею взрослой выдержки.

В этой неторопливо разыгрываемой утренней домашней пьесе участвовали и другие персонажи, помельче. Например, вторая служанка, жившая в отличие от Маргерит не в самом доме; стряпуха, занимавшая одну из комнат второго этажа; мальчик — посыльный мясника, приходивший, чтобы принять заказ, и еще один, доставлявший к задней двери две тяжелые коробки от бакалейщика.

Вскоре после полудня мадам Азер спросила у Стивена, не пожелает ли он разделить с ней и Лизеттой обед. Грегуар к тому времени еще не вернется из школы, сказала она. Стивен приглашение принял и провел следующий час, работая с документами, присланными из конторы Азера.

Мадам Азер снова заглянула к нему сразу после часу дня — сообщить, что обед готов. Три прибора стояли в конце стола, у окна. Вид столовой мало напоминал картину, наблюдаемую Стивеном по вечерам, во время ужина, — ни строгих теней, ни освещенных приглушенным светом гостей в жестких воротничках. Лизетта была сегодня в белом платьице, том самом, которое мачеха велела ей переменить перед прогулкой по водным садам. Темные волосы она подвязала синей лентой, чулок не надела. Красивая девочка, подумал Стивен, когда она бросила на него взгляд из-под густых ресниц; впрочем, он сделал это замечание вполне бесстрастно, поскольку мысли его были заняты совсем другим.

Наряд мадам Азер состоял из юбки кремовых тонов и темно-красного узорчатого жилета поверх белой, открытой на шее блузки.

— Вы можете снять пиджак, месье, если желаете, — сказала она. — Мы с Лизеттой не считаем обед торжественным событием, верно, детка?

Лизетта усмехнулась. Стивен сказал: «Спасибо». Он понял: присутствие Лизетты придает мадам Азер смелости, девочка словно служит ей защитой.

Маргерит принесла блюдо артишоков.

— Может быть, выпьем вина? — предложила мадам Азер. — Хотя обычно вина мы не пьем, не так ли, Лизетта? Но сегодня, пожалуй, попробуем. Принесите нам бутылку белого, Маргерит, хорошо? Только не того, которое так оберегает мой муж.

За артишоками последовало небольшое блюдо из грибов, за грибами подали палтуса. Стивен наполнил вином бокалы мадам Азер и, по ее настоянию, Лизетты. Нужно было что-то сказать, и он спросил, как они свели знакомство с месье и мадам Берар.

Он еще не договорил, а Лизетта уже захихикала, и мадам Азер велела ей угомониться, хоть на ее лице и появилась улыбка.

— Боюсь, Лизетта не слишком почтительно высказывается о месье Бераре, — сказала она.

— Это нечестно, — отозвалась Лизетта. — Разве ваши родители заставляли вас почтительно высказываться о своих глупых друзьях?

— У меня не было родителей, — ответил Стивен. — Во всяком случае, я их не знал. Я рос сначала у бабушки с дедушкой, потом в приюте, а потом меня взял к себе человек, с которым я раньше не был знаком.

Лизетта покраснела и затрудненно сглотнула; лицо мадам Азер стало на миг озабоченным.

— Извините. Лизетта вечно задает неуместные вопросы, — сказала она.

— Вам не за что извиняться. — Стивен улыбнулся девочке. — Решительно не за что. Как и мне нечего стыдиться.