Альфарий: Голова Гидры - Майк Брукс

Во-вторых, это говорит нам о том, что Рогал осознавал потенциал приведения к согласию путем невоенного вмешательства, а также свои собственные успехи на местах, но не предпринимал никаких усилий, чтобы добиться этого самому. Он всегда видел открытое сражение как единственно верный метод.

В-третьих, это говорит нам о том, что, если вы хотите узнать, на что способен ваш брат, стоит дать ему возможность критиковать ваше поведение и посмотреть, на каких аспектах он сосредотачивается. Он действительно может выявить истинные недостатки, которые нужно исправить, но он почти наверняка закроет глаза на свои собственные промахи и слабости, как в том, что он говорит, так и в том, что делает.

Зачем мне это знать?

Рогал сделал Тронный Мир своим, как ни делал ни один примарх. Он наблюдал за его оборонительной системой и перестраивал ее в соответствии со своими собственными желаниями. Он Преторианец Терры. Если мой отец по какой-либо причине падет, то после этой трагедии на кого еще Империум обратит свой взор и изберет в качестве лидера, как не преданного сына, который стоит в Императорском дворце за построенными им оборонительными сооружениями, облаченный в доспехи, которые, так напоминают доспехи нашего отца?

Я не доверяю Рогалу Дорну.

А легионеры, находящиеся в стазисе и спящие под токсичными пустошами Гоби — свидетельство того, что я не сижу сложа руки.

Я сидел в зале совета на «Альфе». На моей боевой барже было несколько подобных залов, но ни один из них не особо не выделялся. Со дня формирования легиона, я прививал им мысль, что внешность, по сути, не имела никакого значения: важны только действия и способности. У Хоруса на мостике «Мстительного Духа» располагался великолепный стратегиум, но это лишь значило, что его будет намного проще найти любому врагу, который сможет ступить на борт корабля. Я уже изменил планировку уровней «Альфы», чтобы сбить с толку потенциального противника, который решит, что ему хорошо знакома планировка кораблей класса «Глориана». Также я не имел привычки проводить брифинги в одном и том же месте.

— Итак. Вольда Бета, — произнес я, обращаясь ко всем присутствующим. — Говорите, что нам известно.

Ингрин Севан выступила вперед. Она была человеком, по-видимому неаугментированным, но притом обладала исключительно острым умом и потрясающим вниманием к деталям. Я завербовал ее примерно десять лет назад, из мира, завоеванного Ультрамаринами. Я думаю, что соблазн участия в тайных операциях вызывал у нее некоторый наплыв драматизма, но это никак не влияло на ее суждения.

Некоторые легионы считают людей слабыми и неполноценными, и в определенной степени это верно. Но мы строим галактику не только для сильных. И если мы не будем слушать тех, кем в дальнейшем будет править Империум, то наше строение, никогда не устоит. Дорн или Пертурабо скажут, что каркас не может быть прочнее материалов, из которых он изготовлен, но почему-то никто, казалось, не применял эту же логику к обществу.

— Вольда Бета была приведена к согласию сорок семь звездных лет назад, — начала Севан. — В целом, с тех пор все происходило так, как и ожидалось. Производство мануфактур планеты находится в пределах соответствующих квот и на должном уровне. Полка набранные здесь для Имперской армии, ведут себя приемлемо в тех сражениях, в которых участвуют. На первый взгляд это ничем не примечательный мир расцветающего Империума, без каких-либо особо выдающихся или прискорбных черт.

— На первый взгляд? — спросил Армиллий Динат.

— Соскреби верхний слой и те, у кого есть глаза, увидят кое-что еще, — ответила Севан улыбнувшись. — Вольда Бета еще не полностью приняла власть Императора, и очаги недовольства и сопротивления появляются даже сейчас.

В совете другого легиона это могло бы вызвать глубочайшее возмущение. В моем же это приняли легким кивком головы. Все мои братья смотрят вдаль, стремятся расширить наши горизонты, и очень немногие из них уделяют внимание тому, что осталось позади. Таков Жиллиман, это неоспоримо, так как у него душа бюрократа и это не так унизительно, как может показаться на первый взгляд, поскольку я искренне восхищаюсь Малкадором, а большего бюрократа чем он, не существует. Однако Фулгрим, Лев и даже Хорус побеждают, а затем вновь устремляют свой взор на горизонт, оставляя пыльную работу рукам незначительных мужчин и женщин.

Мир, который с радостью отдавался в руки Хоруса Луперкаля или восторженно рыдал от красоты Ангела, вполне мог начать пересматривать свой взгляд на положение вещей, как только эти сияющие фигуры сменялись правителями, выстраивающими систему, которая не сильно-то и отличались от прежней иерархии. Кто-то должен был следить за порядком после того, как мои братья уходили, забрав с собой всю свою славу и внушающую благоговейный трепет ауру, оставив позади скучную рутину, цифры и статистику. Этим кем-то часто оказывался ХХ легион. Убийцы, снайперы, шпионы, диверсанты — все то, что другие легионы ненавидели или отвергали, мы принимали всем сердцем, не столько чтобы захватывать миры, сколько чтобы их сохранять.

Разоблачение революционно настроенного смутьяна — это хорошо, однако точный выстрел в голову, незаметно сделанный с расстояния в два километра, служит гораздо более красноречивым посланием.

— Об этом стоит беспокоится? — спросил Динат. Он задал вопрос всем собравшимся, а не только мне. Я пользовался наивысшим авторитетом в легионе, но это совсем не означало, что я принимал решения в одностороннем порядке. Меня окружали блестящие умы, как людские, так и принадлежащие астартес. С моей стороны было бы глупостью сначала не узнать их мнение.

— По моему суждению, нет, — ответила Севан. — Без сомнения, для решения этой проблемы не потребуется официальной передислокации Имперских сил. Местные власти, по большей части, способны сдерживать мятежных элементов. Однако, мы уже разожгли некоторые из очагов сопротивления, чтобы побудить проявить себя главную движущую силу. Я считаю, что одна команда охотников за головами вполне способна устранить все выявленные приоритетные цели в течении короткого промежутка времени, тем самым устранив угрозу восстания.

— Мы уверены, что время выбрано верно? — спросил Иго Пек. Я приглядывал за Пеком: он уже неплохо поднялся в наших рядах, и я чувствовал, что у него есть потенциал стать кем-то особенным. Именно он вместе с Тиасом Херцогом первыми предложили хирургически изменить свою внешность, чтобы быть похожими на меня, тем самым позволяя мне свободнее передвигаться в составе легиона, даже будучи узнанным. Я долго обдумывал это предложение. Меня всегда беспокоила склонность Лунных Волков становиться похожими на Хоруса со временем, поскольку, без сомнения, созерцание своего собственного отражения в зеркале не способствовало развитию смирения. Я решил пойти на компромисс, коим гарантировал, что решения в моем легионе будут приниматься открыто, таким образом, что даже я не был защищен от вопросов. Только время покажет, есть ли у Хоруса собственные методы решения этой проблемы.