Добро пожаловать в ад - Максим Гарин

Тут сверху послышался хлопок выпущенной ракеты.

— Стекло, — успел предупредить водитель, резко сбрасывая скорость и закрываясь полой куртки.

Вспышка сверкнула впереди — от взрывной волны с дружным звоном вылетели все стекла.

— Лучше уж сразу, — пробормотал, отряхиваясь Авик.

Аккуратно вписавшись в поворот, «Нива» снова набрала скорость.

— Ты что туда гоночный движок влепил? — полюбопытствовал Крапива.

— Помолчи, парень, — поморщился бледный Авик.

На самой середине прямого участка водитель снова притормозил — так резко, что пассажиров чуть не выбросило на асфальт. Одновременно в небе, чуть заметно посветлевшем, раздался очередной хлопок. Снизившись, вертолет следовал за ними, и теперь уже стрелок решил, что бьет наверняка.

Но он снова просчитался. Мало того, водителю удалось поймать «мертвую зону». Он высунулся из окна и вел машину, поглядывая наверх. Вертолет теперь летел слишком близко, чтобы достать их. Зато Крапива решил пальнуть в ночную птицу — она летела на такой малой высоте, что все отчетливо расслышали сквозь грохот лопастей звонкий перестук по бронированному брюху.

«Винт» должен был делать вираж или снова набирать высоту. И в том, и в другом случае это давало им выигрыш в десяток секунд. Давящий на перепонки грохот поутих — пилот избрал последнее.

Водитель «Нивы» постарался использовать вырванные у противника секунды на полную катушку. Он так рванул, что машина чуть не опрокинулась на повороте.

Дорога делала еще одну петлю — в противоположную сторону. Теперь «Ниву» ударило о барьер — Рублев различил на дне пропасти белую, словно фосфоресцирующую пену.

— Срочно покупаю себе «Ниву», — весело оскалился Крапива.

«Речка. Значит мост совсем рядом», — подумал Рублев.

Это чувствовалось и по действиям преследователей.

Они вдруг заторопились: залпы стали частыми и неточными. Не мудрствуя лукаво, стрелок бил теперь в склон горы, рассчитывая, что камнепад похоронит машину.

После каждого взрыва начинался обвал местного значения: валуны и мелкие камешки градом сыпались на дорогу. Камни барабанили по крыше и правому борту, некоторые даже залетали внутрь сквозь разбитое стекло.

Один раз им пришлось остановиться — впереди скатывались огромные глыбы, сминая асфальт, срываясь в пропасть. Обвал быстро прекратился, но объехать застрявших на дороге «монстров» с гладкими боками не было никакой возможности. Наступила неприятная заминка. Что делать? Каждая секунда была на вес золота.

— Быстро из машины! — скомандовал Рублев.

Все подчинились беспрекословно. Быстро подтолкнув битую, ободранную, хуже, чем со свалки «Ниву» вплотную к валуну, Комбат крикнул:

— Крапива, ко мне! Остальные сзади.

Вместе с Крапивой они высоко задрали передок, остальные вкатили машину на валун, откуда она скатилась своим ходом, заодно перевернувшись. Ударила еще одна ракета — сорвавшийся с высоты камень угодил Шерпу в голову.

Комбат чертыхнулся.

— Поднимайте осторожно. Голову придержать!

Они с Крапивой тем временем поставили машину на колеса. Молочная заводь тумана виднелась совсем близко — непроглядная, спасительная. Там можно будет ехать с черепашьей скоростью…

Наконец, они окунулись в нее. Крапива даже открыл рот, чтобы наглотаться вволю этого молока второго рождения, лишенного вкуса и запаха.

Начинало понемногу светать.

В одном из помещений Главного управления по борьбе с организованной преступностью имелся специальный гардероб с одеждой на разные случаи жизни. Мало ли в какую среду придется затесаться сотруднику? Здесь можно было подыскать для себя драный ватник, галстук «бабочку», кроссовки «Рибок», малиновый пиджак с накладными плечами.

Старший следователь не относился к числу любителей маскарада. Но его темно-серый рабочий костюм с тусклым галстуком явно не годился для визита в ночной клуб.

Выбирал Вельяминов долго и щепетильно. Такое отношение к одежде осталось с детства — он всегда донашивал вещи старшего брата и с завистью смотрел на сверстников надевавших «новье».

Потом он стал сам достаточно зарабатывать и мог уже покупать одежду в магазине. И тут обнаружил в себе два противоположных чувства. С одной стороны, ему казалось кощунственным тратить большие деньги на шмотки, с другой — он дотошно относился к каждой мелочи: подкладке, пуговицам, качеству швов.

Вот почему Вельяминов пребывал в состоянии постоянного недовольства своими брюками, ботинками, плащом.

Даже сейчас, когда от него не требовалось никаких затрат, он долго перебирал пиджаки на вешалках. Одни выглядели слишком претенциозными, другие, наоборот, — безликими, третьи — с огромными лацканами — давно вышли из моды, Он досадовал на себя за то, что столько времени не может определиться. Наконец, схватил темно-синий костюм свободного покроя с шелковой подкладкой и вместительными внутренними карманами на пиджаке. Вытянул галстук из яркой разноцветной кучи.

По-хорошему полагалось пройтись перед зеркалом, пообвыкнуть. Приноровить к одежде походку, осанку.

Без такой тонкой «доводки» Вельяминов мог сегодня обойтись — он ведь не яркую майку рейвера надевал и не лохмотья бомжа. Да и не собирается он выдавать себя за кого-то другого. Скромное желание не бросаться в глаза праздной публике.

Он набрал 4-42 из фойе ночного клуба.

— — Где вы, у входа? Одну секунду.

Человек с того конца провода появился, конечно, не так скоро, но в пределах минуты. Вельяминов однозначно определил его как бармена, даже не анализируя логики своей догадки. Бывают люди, у которых род занятий отпечатан на лице.

— Со мной, — отмахнулся бармен от дежурного.

Вельяминов попал в странный мир желтого, густого как патока света, кактусов, монотонно-ритмичной музыки. Африканские маски глядели со стен пустыми глазницами. Раскрашенные личины выражали самые разные чувства: ярость, злорадную насмешку, отрешенный от суеты покой, буйное веселье. Некоторые были масками животных. Вельяминов узнал тигриную по черным полосам и клыкам, маску антилопы по рогам и лошадиным ноздрям. А вот птичья голова с хищным клювом.

— У нас строгие правила насчет входа, — сообщил бармен. — Иначе трудно удержать марку. Я тут никого не провожу и не вывожу. Это единственный раз, в виде исключения.

Публики было предостаточно — на первый взгляд «Калахари» не производил впечатление закрытого клуба «для своих». Наметанным глазом Вельяминов отметил в каждом зале одного-двух человек, которые ненавязчиво наблюдали за порядком. Посетители развлекались вполне пристойно и даже деловито.

Вельяминов вспомнил родной город, танцульки в парке, где на десять девиц с сумочками подмышкой приходился один, лыка не вяжущий парень с длинными нечесаными патлами и рубашкой расстегнутой до пупа.