Штрафники не кричали: "За Сталина!" - Юрий Рубцов

Так было изложено в приказе «тройки». И командир полка подполковник Лукьянов, и военком — батальонный комиссар Коршунов были потрясены нелепостью этого решения. Боевые лебедки, пострадавшие от артобстрела противника, находились в 10 км от меня и были в распоряжении командира отряда. Мотористов под суд я не отдавал потому, что не было их вины. Последний аэростат был пробит осколками при артобстреле и приземлен на 2 часа позднее, а что касается матерной ругани, то все мы на фронте не были ангелами, и дико было возводить это в вину в секретном приказе. Еще более дико было отправить в штрафбат…

Я согласно приказу находился в штрафном батальоне, но внезапно был отозван из него, возвращен в свой полк, но уже на звание и должность ступенью ниже. Приказ военсовета был пересмотрен. Моего освобождения добились командир и комиссар полка. А через полгода я вновь был восстановлен в своем звании[47].

По-разному попадали и в штрафную роту. Старшего сержанта Семена Арию, например, туда привела авария танка, на котором он воевал. Зимой 1943 г. его танковый батальон совершал ночной марш в районе станицы Левокумская Ставропольского края. Ехавший впереди на «виллисе» офицер должен был подать сигнал, если впереди встретится недостаточной прочности мост, но отвлекся, и шедший на большой скорости Т-34, за рычагами которого находился Ария, свалился в овраг. По приказу командира танковой бригады командир танка лейтенант Куц и механик-водитель были преданы суду военного трибунала, осуждены и направлены для искупления вины в штрафную часть. Ария попал в 683-ю ОШР, приданную в тот момент 151-й стрелковой дивизии Южного фронта[48].

Н. И. Смирнов:

Бойца направили в штрафроту за то, что отказывался брать в руки оружие. Его ставили перед строем, грозились расстрелять, а он ни в какую. Мы с политруком поразмыслили, что делать, и придумали. Определили его в санитары, так он вытащил с того света столько наших парней, сколько не каждый фрицев пострелял. Шел он всегда в первых рядах и живой остался. Вот вам и вера!

Г. М. Дубинин:

До сих пор не знаю точно, за что был отправлен в штрафную. Приказа я не видел, и мне не зачитывали его. Я — сержант, недавний выпускник Серпуховской авиашколы, служил техником самолета в 3-й эскадрилье 16-го запасного истребительного авиаполка, дислоцировавшегося возле г. Аткарск Саратовской области. «Мой» самолет Як-7Б разбился при посадке с летчиком-инструктором и молодым летчиком в феврале 1944 г. Комиссия установила, что катастрофа произошла по вине инструктора: ремень его куртки попал в тягу рулей управления, и машина резко «клюнула». Ответственность пала, увы, на «стрелочника».

Н. И. Сапрыгин:

Я лежал в госпитале № 3990 в Алма-Ате, когда получил письмо из дома, что моего отца сильно избил мельник. Вот я и хотел поехать, чтобы узнать, что произошло. Меня патруль задержал, и по приказу коменданта Алма-Аты мне дали 3 месяца штрафной роты. Воевал, брал Кировоград. После небольшого ранения попал в медсанбат. Не хотелось отрываться от своей части, поэтому сбежал, доехал до Москвы. Это уже было в 1944 г., в феврале месяце. В Москве задержали (из медсанбата я сбежал без документов), и вновь попал я в штрафную роту, в 150-ю Идрицкую дивизию. В этой дивизии и провоевал от Великих Лук до Риги.

Невероятно, чтобы, как это показано в фильме «Штрафбат», в одном штрафном батальоне воевали бок о бок бывшие офицеры, вчерашние политзаключенные и уголовники. И вот почему.

К офицерам, совершившим нетяжкие преступления и при осуждении не лишенным воинского звания, такую меру наказания, как направление в штрафбат, применять запрещалось. Утвердившийся порядок был узаконен приказами заместителя наркома обороны СССР Маршала Советского Союза А. М. Василевского от 6 августа 1944 г. № 0244 и от 25 октября 1944 г. № 0343, в соответствии с которыми таких офицеров предписывалось использовать на офицерских должностях в боевых частях действующей армии, понизив по должности на одну ступень[49].

Этот порядок распространялся и на тех, кто в момент совершения преступления воевал, и на офицеров, осужденных в военных округах и недействующих фронтах. Последним — и это знаменательно — командование доверяло настолько, что в определенную для него воинскую часть действующей армии каждый прибывал самостоятельно, без всякого сопровождения. Копии приговоров этим офицерам выдавались на руки.

Кто же должен был искупать вину кровью в составе штрафных частей? Туда направляли тех совершивших тяжкие воинские и иные преступления (убийство, дезертирство, хищение военного имущества, злостные нарушения воинской дисциплины и т. д.) офицеров, в отношении которых суд счел возможным применить отсрочку исполнения приговора до окончания войны. При этом в их число входили осужденные военными трибуналами как с лишением воинского звания, так и без лишения.

В соответствии с приказом № 323 от 16 октября 1942 г., если осужденный офицер не был судом разжалован, то его направляли в штрафной батальон. Разжалование в рядовые и изъятие (в приказе — «отобрание») орденов и медалей производились приказом по полку, дивизии или бригаде (корпусу, армии или войскам фронта соответственно). В случае же, если суд военного трибунала, отсрочивая исполнение приговора, лишал офицерского звания, то разжалованный командир или политработник, будучи теперь по закону рядовым, направлялся в штрафную роту, а не батальон.

Отправка в штрафные части осужденных военными трибуналами действующей армии возлагалась на командиров частей, а в случаях осуждения вне места расположения своей части — на начальников гарнизонов. Из внутренних округов осужденных перед отправкой сводили в особые маршевые роты (или команды) в специальных сборных пунктах, откуда в сопровождении офицеров, младших командиров и красноармейцев без задержки отправляли в распоряжение Военного совета фронта, а оттуда — уже непосредственно в штрафные части.

Учитывая, что в документах далеко не всех осужденных офицеров, направляемых на фронт, указывался срок пребывания в штрафной части, в 1944 г. в руководящие документы было внесено уточнение. Срок пребывания таких военнослужащих в штрафной части, если он не был указан в приговоре, устанавливался приказом командира войскового соединения, в котором служил осужденный, в соответствии с мерой наказания, назначенной военным трибуналом.