Роковые пророчества и знаки судьбы - Наталия Попович

Однажды, поддавшись минутному порыву, он поведал друзьям о том, что видит в будущем: «Человечеству придется пережить страшную эру; улетучится вся мистика, угаснут духовные потребности. Наступит век машин, электричества и чисто меркантильных устремлений. Грядут страшные испытания…» Сейчас, в век высоких технологий, войн, техногенных катастроф и погони за богатством, мы можем убедиться в справедливости слов композитора-пророка.

Не менее загадочной, чем жизнь, была и смерть Скрябина. 2 апреля 1915 года он давал концерт в Санкт-Петербурге. Как оказалось – последний концерт. В программу он включил Прелюдию № 2, которую называл «астральной пустыней» и «экстазом в мире белых лучей». Именно так он определял смерть. Это произведение он исполнил впервые. Было ли это предчувствием – сказать сложно. По воспоминаниям людей, присутствовавших на том концерте, в зале явственно возникло ощущение мистического ужаса. Через двенадцать дней Скрябина не стало.

По всей вероятности, композитор взялся за исполнение этой мелодии не зря – он знал, что его ждет в ближайшее время. Об этом свидетельствует еще один удивительный факт. 14 апреля 1912 года Скрябин явился в арбатский особняк, принадлежавший профессору Грушко, чтобы снять там квартиру сроком на три года. Ровно столько ему оставалось жить. Хозяйка предложила ему заключить бессрочный договор, желая задержать именитого жильца. Однако композитор ответил: «Через три года я здесь жить не буду». «А где же вы будете?», – удивилась женщина. «Уеду в Индию», – мягко и грустно улыбнулся Скрябин. Ровно через 3 года, 14 апреля 1915 года, он умер.

Многие из друзей Скрябина и современных исследователей творчества композитора убеждены, что Александр Николаевич был прорицателем, гением и, возможно, посланцем других миров.

Жизнь этого писателя и его творчество буквально пронизаны мистическими совпадениями и знаками. Но если сопоставить биографию, особый творческий почерк и мировоззрение Михаила Булгакова – самого мистического автора в русской литературе ХХ века – и другого прославленного писателя, которого современники называли точно так же, но веком раньше, – Николая Гоголя, можно невольно поверить в переселение душ, настолько много общего было между этими двумя людьми.

Оба они были удивительно талантливыми, судьба каждого из них окутана ореолом мистики и тайн. Более того, после смерти Михаила Афанасьевича стало известно, что он… трижды встречался с Гоголем! Точнее, дух Николая Васильевича являлся в самые важные моменты жизни Булгакова и подавал знаки, которые круто меняли его судьбу.

Впервые это произошло в 1918 году. В то время будущий писатель уже год работал врачом в одной земской больнице и однажды тяжело заболел сам – заразился от больного ребенка дифтерией. Он сумел своевременно диагностировать болезнь, у него была даже противодифтерийная сыворотка, но… оказалось, что у Михаила Афанасьевича на нее жесточайшая аллергия! Эффект был практически моментальным: все тело молодого врача покрылось сыпью, лицо распухло, начался нестерпимый зуд. Промучившись всю ночь, Булгаков попросил жену сделать ему инъекцию морфия. Повторные инъекции в следующие два дня спасли от анафилактического шока и, возможно, смерти, но дали предсказуемый эффект: у доктора появилась зависимость от наркотиков.

Михаил Булгаков

В тяжелых условиях постоянного стресса пагубная привычка начала стремительно развиваться, разрушая физическое и душевное здоровье. До ужаса боясь, что о его пристрастии к морфию узнают коллеги, знакомые и друзья, Булгаков впал в тяжелейшую депрессию. Порой ему казалось, что он сходит с ума. В 1918 году он приехал в Киев, предпринял несколько попыток вылечиться, но все они закончились неудачей.

Попытки первой жены Булгакова Татьяны Николаевны бороться с болезнью мужа вызывали его неудержимую ярость. Позднее Татьяна Николаевна вспоминала, что в порыве гнева муж швырял в нее горящий примус, целился из револьвера. Наконец, желая обманом спасти больного, вместо морфия она начала впрыскивать мужу дистиллированную воду. Это стало причиной тяжелейшей ломки. И вот во время одного из таких приступов, поздней осенью 1918 года, на съемной квартире в Киеве к корчившемуся от боли Булгакову явился… Гоголь! Михаил Афанасьевич позже писал об этом невероятном случае в своем дневнике, что той ночью к нему в комнату стремительным шагом вошел «низенький остроносый человечек с маленькими безумными глазами», склонился над кроватью и зло погрозил пальцем.

На следующее утро Булгаков не мог понять, было ли это явление сном, навеянным душевными страданиями и плохим самочувствием, или же на самом деле к нему приходил дух великого писателя, дабы уберечь от надвигавшейся катастрофы. Как бы то ни было, но с той памятной для Михаила Афанасьевича ночи он невероятным образом навсегда избавился от наркотической зависимости, которую позже очень ярко и правдиво описал в своем рассказе «Морфий».

Вторая встреча стала предвестницей большой любви. Она произошла незадолго до знакомства Булгакова с его третьей – последней – женой, настоящей выстраданной любовью, последней и самой яркой музой писателя.

Как-то на Масленицу в московскую квартиру своих знакомых, у которых обещал быть «знаменитый Булгаков», пришла Елена Сергеевна Шкловская – жена доктора наук, профессора Евгения Александровича Шкловского. Михаил Афанасьевич и Шкловская познакомились. Булгаков, как истинный джентльмен, принялся вежливо ухаживать за 35-летней красивой дамой, польщенной вниманием известного писателя. И вдруг… она ответила Булгакову взаимностью.

С этого вечера начался их бурный, длившийся более двух лет роман, в котором было все: и страстная любовь, и ревность, и сцены, и разлуки. Однажды, получив наконец разрешение Елены Сергеевны проводить ее до дома, Булгаков как вкопанный остановился у подъезда своей возлюбленной. Несмотря на ее упорные расспросы о том, что привело его в такое сильное замешательство, Булгаков промолчал. Истинная причина удивления осталась для Шкловской загадкой, и лишь много позже, умирая, писатель рассказал жене о странной встрече, случившейся за несколько лет до их знакомства.

Одним из холодных осенних вечеров 1927 года Булгаков шел по тускло освещенным и грязным московским улицам. На душе у него было скверно: пристальное внимание ОГПУ, отсутствие денег, трудности с публикацией произведений и проблемы в семье делали и без того нелегкую жизнь писателя просто невыносимой. Вдруг на одном из перекрестков он случайно столкнулся с прохожим. Подняв глаза, он снова, как когда-то ночью в киевской квартире, увидел «низенького остроносого человечка с маленькими безумными глазами» в шляпе и старомодном потертом пальто.

Незнакомец прищурился и, пристально посмотрев на Булгакова, кивнул в сторону незнакомого Михаилу Афанасьевичу большого каменного дома с изящной лепниной, возвышавшийся справа от писателя, после чего, так и не проронив ни звука, стремительно нырнул в темную гулкую подворотню и словно растворился в сумерках. Писатель не сомневался – на его пути вновь оказался Николай Васильевич Гоголь. Но какую новость он хотел сообщить, о чем сказать – тогда так и осталось непонятным. В тот памятный вечер, когда Булгаков впервые провожал возлюбленную, он, к своему изумлению, узнал, что в этом загадочном доме, на который когда-то обратил его внимание Гоголь, живет Елена Сергеевна.