Шаман - Алексей Калугин

– Вовсе нет. Всего лишь проявляю здоровый скептицизм. Как и положено ученому.

– Как ученый, я перелопатил груды материалов. Ко многим из которых, помимо меня, доступа не было ни у кого. И я готов обосновать все выводы, которые я делаю. Только сейчас, как я полагаю, не самое подходящее время для научной дискуссии.

– Времени совсем нет, – добавил старый абориген и острием копья указал на небо.

Там действительно происходило нечто необычное, если не сказать более – странное. Небо потемнело, будто налилось чернилами. Легкие перистые облака, что прежде были будто нарисованы на лазурном куполе, сделались грязно-коричневыми, изогнулись и будто бы начали скручиваться в тугую спираль, центр которой располагался точно над тем местом, где находились люди. Воздух сделался тяжелым и неподвижным, словно налился свинцом. Все это, окруженное стеной тишины, казалось, таило в себе какую-то угрозу, которая в любой момент могла вырваться наружу.

– Что происходит? – спросил у Ноя Брейгель.

– Непелле, небесный правитель, готовит путь, чтобы Радужный Змей мог спуститься на землю, – торжественно произнес абориген.

– Зачем?

– Радужный Змей приходит в мир людей для того, чтобы что-то в нем изменить.

– И что он собирается сделать?

– О! – Старик вскинул голову, как будто подавился рыбьей костью. – Это знает только он один. – Ной лукаво прищурился. – Как бы там дело ни обернулось, нам лучше укрыться от дождя.

– Как я уже сказал, господа, я не собираюсь сейчас дискутировать, – продолжил Зунн. – Я лишь излагаю факты. Которые лично для меня бесспорны. Вам они кажутся невероятными, поскольку прежде вы о них не слышали. Это и неудивительно – для осмысления любой новой информации требуется время. Кому-то больше, кому-то меньше. Но заметьте, – по своей обычной привычке Зунн выставил вверх указательный палец, продолжая при этом сжимать в кулаке стек, – я не предлагаю вам верить мне на слово. Я предлагаю вам все увидеть своими глазами. Если, конечно, нам удастся совершить задуманное.

– Удастся, – уверенно кивнул старик Ной. – Теперь, когда Яръэдо Вэнс погрузил мир в безмолвие, а Радужный Змей готовится ступить на землю, у нас все получится. – Абориген зажал окоторо широкими губами и вскинул к плечу сжатую в кулак руку, которой он за угол держал пакаль. – У нас есть кут-малчера, и мы нашли Черное Зеркало!

– Круто, – угрюмо кивнул Камохин. – Очень круто.

Он чувствовал себя крайне неуютно среди всей этой мистической чепухи. Хотя пару раз у него уже была возможность убедиться в том, что не такая уж это чепуха, как кажется. На самом деле Камохину просто не хотелось во все это ввязываться, потому что он предпочитал, чтобы в жизни все было ясно и по возможности просто. Настолько, чтобы можно было обойтись без психоделии и расширения сознания. Однако его коллеги сейчас именно к этому и стремились.

– А во Времени Сновидений есть что-нибудь более увлекательное, чем ядерный взрыв? – поинтересовался Брейгель.

– Во Времени Сновидений есть все, – уверенно заявил Ной.

Теперь старику даже не требовалось держать окоторо рукой – он говорил, прижимая его губами к зубам.

– В легендах рассказывается о городах с множеством домов, выстроенных из камня, об удивительных светлокожих людях с длинными золотыми волосами…

– И о кутяара, – вставил Ной.

Лучше других умея владеть окоторо, он мог заставить свой голос звучать так, что голоса других на его фоне будто смазывались, а слова становились неразборчивыми.

– Это еще кто такие?

– Люди-ящеры из Времени Сновидений.

– Они хорошие или плохие?

– Они кутяара – у них своя Игра.

Осипов с Орсоном переглянулись.

– Снова Игра?

– Кутяара любят играть, – кивнул старик. – Но только в свою Игру.

– И что же это за Игра?

– Они никому про нее не рассказывают. Но Нурундери говорил, что кутяара никогда нельзя верить до конца. Что бы кутяара ни делали – для них это лишь Игра. Даже наш мир они создали только ради Игры.

Ослепительно-яркая молния разорвала небо над головами людей от края и до края. Все вокруг будто полыхнуло белым пламенем. Все невольно замерли, ожидая оглушительных раскатов грома, которые должны были за этим последовать. Но погрузивший мир в безмолвие Яръэдо Вэнс, видно, хорошо знал свое дело.

– Господа!..

Зунн так высоко вскинул руку с зажатым в ней стеком, как будто вознамерился поймать его концом следующую молнию.

– Мы с радостью принимаем ваше предложение, господин Зунн! – поспешно, будто боясь опоздать, ответил за всех Осипов.

Зунн опустил стек и ткнул его конец в угол ящика.

– Просто Генрих, если не возражаете.

– Весьма польщен.

Осипов попытался изобразить церемонный поклон. Но окоторо выскользнуло у него из пальцев, и, чтобы поймать его, квестеру пришлось резко согнуться в поясе и выбросить в сторону правую руку. Так что в итоге фигура получилась несколько странная.

Однако Зунн даже не улыбнулся. Плотно сжав губы, он ответил Осипову по-военному четким, до миллиметра выверенным поклоном.

– В путешествии по Времени Сновидений мы ваши верные спутники, Генрих! – поддержал товарища Орсон.

Брейгель щелкнул пальцами и указательным отсалютовал Зунну.

Камохин болезненно поморщился.

Небо вновь разорвала безумно яркая молния.

Первая тяжелая капля дождя упала на лист бумаги, прибив его к крышке ящика, словно гвоздь.

Расщелина была шириной чуть более метра. Два человека могли разойтись в ней, лишь прижавшись спинами к красноватым стенам, которые почти вертикально поднимались на трехметровую высоту и только там сходились вместе почти под прямым углом, будто падая друг на друга. Из-за столь необычной формы расщелины, а также и по причине ярких пятен огней, блуждающих по стенам, создавалось впечатление, что две опирающиеся друг на друга плиты находятся в состоянии крайне неустойчивого равновесия и готовы рухнуть при малейшем колебании, погребя под обломками всех, кто находился внизу. Однако это была всего лишь иллюзия – проход представлял собой трещину в монолитном скальном массиве, образовавшуюся, быть может, в те незапамятные времена, когда Улуру лежала на дне озера Амадиус, от которого ныне остались только пятна соли, разбросанные по поверхности пустыни, да редкие лужицы соленой, непригодной для питья воды.

У самого входа в расщелину стояли, сдвинутые к стенам, два металлических турникета с табличками:

Частная собственность!

Проход для туристов воспрещен!

– И на чью же частную собственность мы сейчас покушаемся? – поинтересовался Камохин.