Солнце Калифорнии - Эмили Маккей

– Вы, Лилиан, практик. Вы стоик и пионер своего дела. Я всегда восхищалась людьми, которые в состоянии содержать свою жизнь в таком строгом и рациональном порядке, которые не путаются в собственных побуждениях, которые четко отделяют главное от второстепенного. Что уж таить, вы мой идеал женщины и деятеля, Лилиан. И чем яснее я представляю ваш мир, тем лучше понимаю, что мне этого идеала не достичь. Потому что я иная во всех своих составляющих.

– Очень лестно, дорогая. Но ты не упомянула то обстоятельство, что я уходящая натура. Я принадлежу к скудному числу тех полуживых-полулегендарных персоналий, которые имеют право поставить себе в заслугу создание целой эпохи, по достоинству названной Золотым веком Голливуда. Мы пришли в индустрию из разных концов света, каждый со своим нехитрым багажом и были энтузиастами. Мы буквально выплеснулись без остатка на целлулоид. Тяжелые времена, формировавшие нас, научили ничего не таить про запас. В каждом новом проекте мы стремились взять новую высоту, а не отрабатывать четко выверенные производственные схемы. Собственно, по нашим лекалам и создавались те самые каноны, которые правят сейчас в киноиндустрии. Это мое поколение навязало всему современному кинематографу тот неистощимый оптимизм, который присущ американскому взгляду. Хотя многие из нас в ту далекую пору были нищими эмигрантами, оставившими разрушенную войной Европу ради лучшей доли, как когда-то первые переселенцы, осваивавшие Новый Свет. У нас просто не могло быть другой психологии, в противном случае мы бы просто не выжили. Но не менее опасно, чем уныние, бездумное следование традициям. Важно понять, что стало со временем и с людьми. Старые деятели уже не годятся для такого серьезного дела. И это я предоставлю делать таким людям, как ты и мой внук Джек.

Пожилая женщина внезапно закатила глаза и, положив руку на грудь, тяжело перевела дыхание.

– Лилиан, я могла бы прийти попозже… – осторожно проговорила Сэс.

– Прекрати, Шерил. Все в порядке.

– Лилиан, передо мной вам незачем хорохориться. Я никому не скажу, – настойчиво произнесла девушка.

– Дорогая моя Сэс, ты и в детстве была остра на язычок. Для тебя не существовало непререкаемых авторитетов. И я рада, что ты и сейчас считаешь возможным говорить со мной, старухой, так, словно мы ровня. Но именно сейчас больше, чем когда-либо, мне бы хотелось, чтобы все было так, как я этого хочу. Мне кажется, я заслужила право на такой маленький каприз, – с легкой улыбкой проговорила Лилиан.

– Простите меня, Лилиан. Это замечание было очень неуместным. Моя задача поступать так, как нужно вам… – произнесла Сэс.

– Неужели ты думаешь, что я опасаюсь того, как к моему состоянию относятся другие? Конечно, мы семья. Все эти люди много для меня значат. Но я никогда не стремилась ограничить свою жизнь семейным кругом. Этим бы я только оказала дурную услугу себе и своим любимым людям. Нет, милая. Какими бы близкими, чуткими и понимающими мы ни были друг к другу, свою судьбу нужно проживать самому. Помощь родного человека не должна подменять борьбу… Я умираю, с этим никто ничего не сможет сделать. И сколько бы вас ни собралось вокруг моей койки, встретиться со смертью мне все равно придется один на один. И давай больше не будем отвлекаться на эту неблагодарную тему… Ответь мне лучше со всей твоей откровенностью, Сэс. Тео действительно сын Джека? Мне ведь не показалось?

Обомлев, Сэс уставилась на хитро улыбающуюся Лилиан.

– Но как… как вы догадались?

– Я же видела твоего сына. Мне сразу бросилось в глаза это удивительное сходство. Если Джек этого не заметил, он слепец. Хотя, вполне возможно, я, как всегда, несправедлива к своему внуку. Он может просто не знать, как выглядел и как вел себя в возрасте Тео.

– Я тоже не знаю, как Джек выглядел в возрасте Тео. Они правда так похожи?

– Я покажу тебе фотографии, когда доктор Гринбург позволит мне вернуться домой, если такое вообще произойдет когда-нибудь. Я все еще надеюсь… Я попыталась навести справки, и кое-кто сказал мне, что ты якобы усыновила этого ребенка, когда жила пару лет назад в Европе. Гм… Справлялась я до того, как ты переехала к нам, и смогла лично посмотреть на твоего сына. Но уже тогда мне показалось это несколько странным. Вернее даже, неправдоподобным. Я просто рассудила и пришла к выводу, что не могла молодая женщина, делающая первые шаги в киноиндустрии, взвалить на себя такую ответственность. Тебе ведь еще и тридцати нет. Куда спешить с усыновлением? Нет… это все блеф. А правда в том, что это твой сын, но, по какой-то неизвестной мне причине, ты не хочешь в этом признаться.

Сэс затихла, позволяя крестной высказаться.

– Можешь не отвечать. Мне без лишних слов все ясно, – сказала Лилиан, а затем откинулась на подушки и рассмеялась. – В середине прошлого века для американки было самым постыдным делом родить дитя вне брака. Особенно если ты персона публичная. Репутации рушились в одночасье. На что только не шли женщины, чтобы покрыть свой позор. А те, которые отваживались бросить вызов общественному мнению, обрекали себя подчас и на изгнание.

– Я оказалась не оригинальной, – ухмыльнулась Сэс.

– Мы живем в иные времена. Тобой двигали личные мотивы, а не опасение за репутацию, не так ли?

– Вы правы, Лилиан. Я трусиха. Мне не хотелось никаких выяснений. В тот момент я не была способна на них. Поэтому уехала, пыталась разобраться в себе, начать новое дело, родила, вернулась. Когда спросили про Тео, не стала долго думать и сказала то, что первое пришло в голову… – в оправдание себе проговорила Шерил.

Лилиан неодобрительно покачала головой.

– Вы осуждаете меня?

– Кто я такая, чтобы осуждать тебя, Сэс? – проговорила Лилиан. – Мне неизвестно, что именно подвигло тебя на такое решение, милая. Мне неведомо, что произошло между тобой и моим внуком. И вообще, я считаю, то, что происходит между мужчиной и женщиной, должно оставаться между ними и не выходить за рамки отношений в паре. Я ни в коем случае не намерена вторгаться в ваши отношения, что-либо навязывать… Но и от правнука я тоже отказываться не собираюсь, – подчеркнула пожилая женщина. – Надеюсь только, сейчас уже ты не так напугана, как три года назад. Ты не в безвыходном положении и уже твердо знаешь свои силы. Не завязай во лжи. То, что было сказано однажды, по недомыслию, не должно определять твою жизнь, и тем более жизнь твоего ребенка. Я думаю, настало время все разъяснить, – спокойно рассудила она.

– Это непросто, – пробормотала Сэс.

– Конечно, но потом будет еще сложнее. Ты умная женщина. И должна понимать: ложь и недомолвки – это не то, что помогает нам строить жизнь правильно… Ну что такого страшного может произойти, если ты признаешься Джеку во всем? Самое неприятное уже позади. Вы уже были врозь, и ты неплохо с этим справилась.

– Есть некоторые опасения, Лилиан, – сказала Сэс. – Но что вы предлагаете?

– Думаю, признание будет целительным для вас обоих, дитя мое. Я всегда пристально слежу за своим внуком. И мне кажется, не так-то он доволен своей нынешней жизнью. Признайся ему во всем.