Ваше Сиятельство - 1 (иллюстрации) - Эрли Моури

сделать это со мной? Правду, Саш, я не обижусь, — настояла она.

— Хочу. Только если ты сама этого хочешь и, если в этом не замешано желание кому-то что-то доказать, — на ходу я крепко затянулся, едва не закашлявшись.

— Я очень хочу, чтобы ты, именно ты стал моим первым мужчиной, — внятно произнесла госпожа Синицына. — У меня сегодня до вечера никого дома не будет. Пойдем ко мне?

— Айлин… — я отвел за спину руку с сигаретой, другой обнял ее. Маленькая, наивная девочка… Сейчас я должен был дать ответ.

Глава 8

Гостья из камня

Конечно, я не имею права поступать с ней, как с Дашей.

Нет, Даше я не сделал ничего плохого: дал ей лишь то, чего она сама желала и взял то, чего желал я. Кому от этого плохо? Разве что Эроту, если тому довелось наблюдать с завистью за нами.

Но, Айлин, боги!.. Она совсем другая. Наш возможный секс с ней не должен быть просто сексом, ради нескольких приятных минут. Я, как Астерий, ясно понимал, что в отношениях с Синицыной не имею право опуститься до чувственной простоты. Даже с Ольгой Ковалевской при подобном повороте все стало бы намного проще, без особых сердечных изгибов. Хотя бы потому, что Ковалевская в душе вовсе не маленькая девочка, и если бы она пожелала переспать со мной, то это был бы совершенно взрослый выбор, где сполна открыта дорога всей чувственной простоте.

— Айлин… — повторил я второй раз ее имя, поглядывая на нее и думая: «Как же она все-таки соблазнительна в ореоле этой наивности и юной свежести!».

— Ну, говори, — в ее глазах мелькнула неуверенность и даже испуг.

— Я хочу, чтобы ты сама искренне хотела этого, — сказал я, снова слыша приближение Сухрова и его приятелей.

— Я же сказала, что хочу. Это искрение, — она чмокнула меня в губы и как ящерка выкрутилась из моих объятий.

— Тогда идем к тебе и там чуть серьезнее об этом поговорим, — сказал я.

Пройдя мимо школы, мы вскоре добрались до ее дома. Дверь открыла темнокожая служанка — Нурмис. Высокая, с крупными губами и большими черными глазами. Родом она была из южных провинций Египта. Служанки из Египта стали входить в моду в домах зажиточных интеллигентов и имперских служащих, таких как семья Синицыных. Айлин сказала ей, что обед будет сегодня позже, и чтобы Нурмис не беспокоила нас.

Мы прошли в покои Айлин, состоявшие с двух небольших комнат. Войдя, моя подруга тут же заперла дверь, бросила сумку с учебниками и подхватила на руки котенка.

— Соскучился, Гришенька? Мой хороший… — она принялась ласкать его, прикрыв глаза и прижимая к себе. В этот миг мне казалось, что она сама похожа на котенка. Потом отпустила милого питомца на пол и попросила меня: — Поможешь переодеться? Застежка сзади очень тугая.

Мы прошли в дальнюю комнату, где располагалась широкая кровать, накрытая шерстяным пледом. Там Айлин стала возле зеркала и повернулась ко мне спиной.

— Ну, помогай же! — она застыла в ожидании.

Застежка оказалась вовсе не тугой. Разошлась быстро, и платье сползло на пол, обнажая стройную фигурку госпожи Синицыной — на ней остались лишь розовые трусики.

— Саш… — она минуту помедлила, затем начала расстегивать мою рубашку, добралась до ремня и застежки брюк.

— Айлин… — произнес я и добавил шепотом: — Черт!

— Я хочу на тебя посмотреть, — будто оправдываясь сказала она, закончив с брюками — они сползли по моим ногам.

— Ты понимаешь, что сейчас ты можешь потерять что-то очень дорогое, — произнес я, жутко возбуждаясь от прикосновений ее нежных пальчиков.

— Для меня нет ничего дороже, чем ты. Вот чего я боюсь потерять, — она прижалась голой грудью ко мне, кольнув сосками, отвердевшими словно камешки. — И еще, я знаю, чего ты боишься. Поняла это по пути домой.

— Скажи, чтобы и я знал, — от прикосновения ее голого животика к моему возбуждению я вздрогнул.

— Боишься, что для тебя тогда не будет Ковалевской, но я обещаю: чтобы между нами не случилось, я не стану препятствовать твоим отношениям с ней. Ты пойдешь в воскресенье выбирать ей платье? Да, сходи, теперь можешь легко сблизиться с Олей — она на самом деле хорошая девочка, при всем своем зазнайстве. Сегодня я почувствовала, как ее влечет к тебе. Она очень ревновала и злилась, а мне это было приятно, — говорила Айлин, положив голову мне на грудь и щекоча розовыми волосами. — Раз она злится, значит понимает, что я для тебя тоже много значу.

Отчасти ее слова были правдой, отчасти просто приятны. Отчасти нелогичны, странны и противоречивы. Боги, что творится в ее милой головке⁈ От попытки осознать ее мысли я даже запутался в своих. Все это, что сейчас происходило между нами, и наши отношения в том числе, приобретало очень необычный вкус. Я подумал, что этот мир нравится мне тем, что отношение мужчин с женщинами здесь намного свободнее, зачастую мужчина имеет несколько жен или любовниц. И женщины давно свыклись с этим, приняли как норму. Такое понимание установилась с легендарных времен Перуна, забравшего Геру у Зевса и окружившего себя женами и десятком наложниц. Затем еще доимперские древние князья, принялись подражать в это вопросе Громовержцу. При всем этом обычная женская ревность никуда не делась, она лишь перестала быть слишком обжигающей: оставляя след с гораздо меньшим числом несчастных, отравленных ядом или истекших кровью от острого стилета.

— Айлин, дело не в Ковалевской — не будем ее трогать. Дело в самой тебе, — я подхватил ее на руки и положил на постель. Снял рубашку, оставшись в трусах.

— Что не так со мной? — она поймала меня за руку, притянув к себе.

— Для меня ты еще слишком девочка. Я не хочу, чтобы из-за сиюминутных желаний мы совершили большую ошибку, — я вздрогнул от прикосновения ее язычка к моей груди, именно в том месте, где остался синеватый след от удара Сухрова.

— Послушай, мальчик! Ты всего на полгода старше меня! Не слишком ли ты меня принижаешь по возрасту? — встрепенулась Айлин, царапнула меня ноготкам и поднялась выше, заглядывая в глаза. — Боги, какой ты странный! Я же чувствую, что ты меня хочешь? Думаешь, я в этом ничего не понимаю? — ее ладошка сжала мой невыносимо возбужденный член. — Две мои подруги со школы первого круга уже больше года как замужем и одна ждет ребенка. А ты со мной разговариваешь, будто я сама ребенок. В общем, успокойся по этому поводу.

— Раз ты в этом так много понимаешь, неси что-нибудь подстелить — будет кровь, — сказал я, погладив ее волосы.

— И это я тоже знаю не хуже тебя. Минутку, — она проворно вскочила с кровати и вернулась с куском бежевой ткани, свернутой несколько раз. Постелила, устроилась рядом со мной в ожидании.

Я тихо снял с нее трусики и погладил лобок. И когда я тоже освободился от остатков одежды, Айлин сказала:

— Подожди, я хочу посмотреть, — она приподнялась на локте, взяла свободной рукой мой член. — Саш, такой большой? Слушай, я уже боюсь. Он поместится? — она рассмеялась.

— Вот этого я не знаю, — я тоже едва не рассмеялся, позволяя ей разглядывать мой жезл и ласкать ее ладошке.

— Ты это делал когда-нибудь? — она наклонилась, сложив губы трубочкой подула на него.

— Да, — признал я, чувствуя, что от близости ее тонкого, соблазнительного тела и от ее ласки, могу взорваться прямо сейчас.

— С кем? Говори правду, — настояла она, наклонилась еще и осторожно поцеловала головку.

— Со служанкой. Айлин, не надо спрашивать об этом, — я вздрогнул от прикосновения ее язычка.

— Так же девушки делают, правильно? — она еще раз поцеловала меня там, уже намного смелее.

— Ты сейчас делаешь очень неприличные вещи, — предупредил я, чувствуя, как головка полностью исчезла в ее ротике, и я уже нахожусь на самом пределе.

— Я хочу их делать с тобой, — сказала она и снова ее губы обхватили кончик моего жезла.

— Айлин, стоп! Стоп! — я попытался отстраниться, но было поздно: член задергался, стреляя горячими брызгами ей на лицо и плечи.

Несколько мгновений госпожа Синицына смотрела на меня голубыми, изумленными глазами, приоткрыв рот, затем задрожала от смеха:

— Как же здорово! Саша, вот это да! Почему мы не делали это раньше? — ее ладошка до боли сдавила мой член. — Можно, я расскажу об этом Наташе?

— Думаю, не стоит, — я покачал головой, не разделяя ее восторга и чувствуя маленький конфуз.