Однажды ты не ответишь - Дора Коуст

Мы ехали по трассе, уже приближаясь к деревне, когда нас обогнал серый тонированный джип. Мое сердце на мгновение перестало биться, а Кристоф громко выругался, едва успевая ударить по тормозам. Машину вильнуло, но не сильно.

— Мадам, вы не ударились? — обернулся ко мне мужчина, бегло проверяя меня взглядом.

Я думала, что страшнее быть уже не может.

До самого вечера я пребывала словно в тумане. Руки, ноги — все действовало само по себе, механически, тогда как голова не соображала вообще. Паника накатывала волнами, едва на телефоне срабатывал будильник, оповещающий о том, что мне необходимо отправить сообщение.

Руки тряслись неимоверно. Зависала над каждым вопросом Адель, пытаясь вникнуть в их суть, но получалось с трудом. Отправляла сообщение за сообщением. Ничего не писала толком. Не упоминала об Адель или Антуане. Только о себе и о том, чем занимаюсь.

— Адель, ты собрала рюкзак? — спросила я у девочки, когда поняла, что больше не в состоянии сидеть в гостиной и играть в настольную игру.

За окном давно небо окрасилось в темные тона, но Антуан еще не пришел. Не могла ни есть, ни пить, ни сидеть, ни стоять. Не могла ничего. Еще немного, и я просто взорвусь истерикой.

— Сейчас соберу, — кивнула девочка, поднимаясь. — Ты почитаешь мне сказку на ночь?

Адель вела себя сегодня на удивление тихо. Дети обычно очень остро ощущают, когда у взрослых не все в порядке. Так было с Юленькой, с которой я часто сидела, когда мамина сестра уходила на работу на сутки.

— Почитаю. Если что, я буду на кухне.

Руки тряслись. Я знала универсальное средство, чтобы успокоиться, но этому дому уборка не требовалась. Поэтому я решила воспользоваться вторым вариантом, который тоже иногда помогал.

— Клеменс, вы не будете против, если я немного похозяйничаю на вашей кухне? — спросила я у женщины, которая в этот момент пересыпала крупы из упаковок в объемные полукруглые контейнеры.

— Если вы проголодались, только скажите. Я с удовольствием приготовлю вам, что прикажете, — улыбнулась Клеменс.

— Нет, простите. Я хотела бы сама.

Чтобы не мешать мне, женщина вышла из кухни, но на смену ей пришли Адель и ее няня. Девочка с любопытством наблюдала за мной, и я видела, что она хочет помочь мне, но не решается попросить.

— Хочешь помочь мне? — спросила я у своей подопечной.

— А можно? — в глазах ее появился огонек надежды.

— Спрашиваешь! Сейчас быстро научу тебя готовить пирожки.

Наверное, если бы не Адель, я бы давно перестала держать лицо. Просто скатилась бы в истерику и заперлась в своей комнате, чтобы меня никто не трогал. Девочка же не давала мне этого сделать. Дети очень ранимые. Я не хотела, чтобы она думала, что это она в чем-то виновата. А так и будет, если я выстрою между нами стену.

Няня наблюдала за нами с нескрываемым скепсисом, но я продолжала подробно рассказывать Адель рецепт. Руководила ее действиями, следя за тем, чтобы она соблюдала пропорции. Таким образом у нас получилось две порции теста.

— Все? Его уже можно печь? — Адель то и дело мяла тесто пальчиками. Перекатывала его в своих руках, наверняка наслаждаясь мягкой текстурой.

— Ему нужно немного постоять, пока мы будем делать начинку. Ты с чем больше любишь пирожки? — мыла я руки, взглядом предлагая и девочке сделать то же самое.

— А можно сладкие?

Она так смешно смотрела на меня снизу вверх, хмурилась, пытаясь сделать серьезный вид. Так сильно сейчас была похожа на своего отца, но неимоверно милая. Подражала его поведению, наверняка даже не осознавая этого. Правда, прочитать ее было намного легче. За напускной серьезностью и мнимым безразличием она скрывала желание. Адель очень хотела сладкие пирожки. Вот бы и ее отца можно было так легко разгадать.

Первая партия пирожков заняла свое место на двух противнях и под моим командованием отправилась в печь. Невероятный аромат клубники и лимона разносился по кухне, пока я обжаривала мелко нарезанное куриное филе с луком и перцем для своей порции теста. На запахи быстро стеклись все домочадцы, но Клеменс пришла последней, когда я уже накрывала на стол.

Ее взгляд совершенно точно был обиженным, но, едва Адель взяла ее за руку и потащила к столу, усаживая, женщина не смогла сдержать улыбки:

— Правда-правда сама делала пирожки? — спросила Клеменс у девочки, пока та выкладывала на тарелку перед женщиной свои кривоватые творения.

— Правда-правда, — ответила я, погладив засмущавшуюся девочку по голове и поставив перед женщиной кружку с чаем.

И служанки, и няня, и Кристоф нахваливали Адель, пока я доставала из духовки свои пирожки. Я забылась, действительно успокоилась. Забылась настолько, что перестала отправлять сообщения, а когда спохватилась, меня уже ждали угрозы:

«Я жду», — гласило первое сообщение.

«Не вынуждай меня быть плохим», — следовало за ним второе.

«Ты сама напросилась», — как приговор, третье.

Я стояла ко всем спиной, опираясь руками о кухонную столешницу. Звонила маме, но абонент был вне зоны доступа. Ноги подгибались. Я вся дрожала от страха, пока Клеменс рассказывала девочке, какие еще начинки можно использовать. Речь ее была громкой, веселой. Она удерживала меня, словно якорь, не позволяющий зареветь, закричать, скатиться в истерику, но вдруг женщина смолкла, а в кухне повисла тишина.

— Что здесь происходит? — услышала я голос Антуана, но повернуться к нему лицом просто не смогла.

— Папа, а мы пирожки готовили! Меня Ульяна научила… — радостно оповестила его девочка.

Я слышала, как со своих мест повскакивали слуги. Они должны были встретить хозяина в холле, но не сделали этого. Не сделали из-за меня, а теперь наверняка получат выговор.

— Ульяна Сергеевна, я жду вас в своем кабинете, — проговорил начальник холодно, а я ощущала, как под его взглядом горит моя спина.

— Кон… — начала я оборачиваться и вдруг осознала, что падаю. Темнота пришла как теплое одеяло.

* * *

Я помнила доктора. Совершенно точно что-то пила — противное, травяное, — но не слышала ничего. В голове словно вакуум, пустота, по которой лениво перекатывались образы и мысли. Ощущала тепло. Мне было хорошо в этой темноте. Будто мама гладила меня по волосам и шептала, что все будет хорошо. Я ей верила. Верила этому тихому шепоту.

— Просыпайся, девочка. — Чужие губы мягко коснулись моих, а я приоткрыла веки, чтобы увидеть сидящего рядом со мной на постели Антуана.

Он был одет в строгий костюм, а я не сразу поняла, какое сейчас время суток. Снова лежала в его постели. Тяжелые портьеры были задернуты, не пропуская в комнату ни холодный свет луны, ни сияние солнца. На удивление, я чувствовала себя превосходно. Ощущала спокойствие и легкость, но, едва воспоминания ворвались в мою голову ураганом, я рывком попыталась подняться.