Число зверя - Роберт Хайнлайн

– Конечно, не в счет, – согласился Зеб. – Никакой философ не позволит фактам поколебать свои теории, а то его немедленно вышвырнут из философского цеха. Большинство из них упертые теологи.

– Я того же мнения. Ну так вот, Хильда, я придумал, как проверить это экспериментально, и оказалось, что измерений действительно шесть. Возможно, и больше – но я не знаю, как до них добраться.

– Так, – сказала я. – Дайте-ка сообразить. Если я правильно поняла то, что было сказано раньше, то любое измерение можно заменить на любое другое.

– Да, поворотом на девяносто градусов.

– Но это же значит, что из шести измерений можно брать сочетания по четыре, правда? Сколько это будет сочетаний?

– Пятнадцать, – сказал Зеб.

– Боже мой! Пятнадцать вселенных? А мы пользуемся всего одной?

– Нет, нет, милая! Столько вселенных будет, если делать повороты на девяносто градусов в Евклидовой вселенной. А она – вернее, они, то есть наши вселенные – определенно неевклидовы, это известно по крайней мере с тысяча девятьсот девятнадцатого года. Или с тысяча восемьсот восемьдесят шестого, если хочешь. Я готов согласиться, что космология – наука несовершенная, но все же по соображениям, которые я не в состоянии сформулировать в нематематических терминах, мне пришлось принять, что мы живем в искривленном пространстве с положительным радиусом кривизны – иначе говоря, в замкнутом пространстве. А в этом случае оказывается, что вселенных, которые можно получить поворотом либо смещением, насчитывается вот сколько, – и мой муж небрежно набросал три шестерки.

– Шестьсот шестьдесят шесть, – недоверчиво сказала я. – Число Зверя.

– Как-как? А-а-а! Откровение Иоанна Богослова… Но я не это имел в виду. Я неразборчиво написал цифры, и ты решила, что это «666». А я подразумевал вот что: 666. Шесть в шестой степени, результат еще раз возвести в шестую степень. Это будет такое число: 1,03144·1028, или, если написать полностью, 10314424798490535546171949056. То есть вселенных нашей группы насчитывается более десяти миллионов секстиллионов.

Что вы на это скажете, а?

Джейк продолжал:

– Эти вселенные – наши ближайшие соседи, они отстоят от нас на один поворот или одно смещение. Но если включить также и сочетания поворота со смещением – представь себе гиперплоскость, которая пересекает супергиперконтинуумы, не проходя через «здесь-сейчас», – то общая сумма становится неисчислимой. Не бесконечной: бесконечность не имеет смысла. Просто не поддающейся подсчету. Пересчитать эти вселенные с помощью существующей на сегодняшний день математики невозможно. Добраться до них на континуумоходе можно, а подсчитать нельзя.

– Папа!

– Что, Дити?

– По-моему, Хильда попала в точку. Ты хотя и агностик, но ценишь Библию как историю, поэзию и миф.

– Кто сказал, что я агностик, дочь моя?

– Прошу прощения, сэр. Я еще Бог весть когда пришла к такому выводу, поскольку ты не говорил на эти темы. Я была неправа. Не следует делать заключения на основании неполных данных. Но это ключевое число – одна целая три тысячи сто сорок четыре стотысячных на десять в двадцать восьмой степени – может быть, это и есть Число Зверя.

– Что ты хочешь этим сказать, Дити?

– Я хочу сказать, что Откровение – это не история, не очень хорошая поэзия и не миф. Тогда почему все эти высокоученые люди включили его в Библию, а десятки других текстов не включили? Должна же быть хоть какая-нибудь причина. Что, если в качестве первой гипотезы мы воспользуемся бритвой Оккама[29] и усмотрим в нем именно то, чем оно само себя называет? То есть пророчество.

– Гм. Полка под лестницей, рядом с Шекспиром. Библию короля Якова, остальные три перевода не надо.

Дити исчезла и в мгновение ока вернулась с потрепанной черной книжкой в руках. Я была несказанно удивлена. Я-то читаю Библию, у меня на то свои причины, но я никак не ожидала этого от Джейкоба. Воистину, мы всегда вступаем в брак с незнакомыми людьми.

– Вот, – сказала Дити. – Глава тринадцатая, стих восемнадцатый: «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти Число Зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть».

– Это невозможно прочесть как показатели степени, Дити.

– Но это же перевод, папа. Оригинал-то на греческом. Не помню, когда были придуманы показатели степени, но само возведение в степень греческие математики того времени, конечно же, знали. Что, если в оригинале было «Дзета, Дзета, ДЗЕТА!»[30] – а переводчики, не зная математики, неправильно поняли это как «шестьсот шестьдесят шесть»?

– Ну уж… Фантазируешь, дочь.

– Кто учил меня, что мир не только удивительнее, чем мы предполагаем, но и удивительнее, чем мы можем предположить? Кто уже свозил меня в целые две другие вселенные и благополучно доставил обратно?

– Постой-ка! – вмешался Зеб. – Так вы с папой уже испытывали эту вашу машину пространства-времени?

– Разве папа тебе не говорил? Мы совершили одно минимальное смещение. Сначала нам показалось, что ничего не получилось и мы никуда не переместились. Но потом я раскрыла телефонную книгу. Там не оказалось буквы «J». И в «Британской энциклопедии» тоже не было «J». И ни в одном словаре не было. Тогда мы влезли обратно, папа поставил верньеры на ноль, мы вылезли, и алфавит был такой, как надо, и только тут я перестала дрожать. А когда мы совершали вращение, то было совсем жутко, мы чуть не погибли. Очутились в космосе, звезды сияют, но тут началась утечка воздуха, папа едва успел установить ноль, и мы потеряли сознание… а пришли в себя уже тут, в Гнездышке.

– Джейк, – серьезно сказал Зеб, – следует предусмотреть системы безопасности. И рычаг мертвеца[31] для возвращения домой при утере контроля. – Он наморщил лоб. – По-моему, оба числа заслуживают внимания: и шестьсот шестьдесят шесть, и то длинное. У Дити интуиция, я в нее верю. Дити, где стих с описанием «Зверя»? Он должен быть где-то в середине главы.

– Вот: «И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон».