Прекрасна и опасна - Кэрол Мортимер

– Это еще не олимпийский уровень, – ответил он, пожимая широкими плечами.

Элизабет с сожалением взглянула на него:

– Еще один полезный навык, приобретенный в армии?

Роган сжал губы в узкую полоску:

– Да.

– Только вы не были обычным солдатом, правда же?

Обычные солдаты таких навыков, какие демонстрировал Роган, как правило, не имеют. И шрамы, которые она видела на его теле, только подтверждали подозрения.

Под ее пристальным взглядом он прикрыл веки:

– Я уже сказал, Элизабет, что сегодня больше не намерен об этом говорить.

– И никогда?

– И никогда, – подтвердил он.

– Потому что будете вынуждены убить меня, как сами сказали? Или потому что просто не хотите?

Он отвернулся и стал смотреть на море:

– Наверное, и то и другое.

– Наверное?

Он опять повернулся и посмотрел на нее. Глаза у него сейчас были темнее черного оникса и взгляд тяжелый.

– Откуда такой интерес, Элизабет?

Она усмехнулась:

– Уж не вообразили ли вы, что я добываю информацию о вас для вражеской стороны, а?

Роган невесело рассмеялся:

– А кто у нас на сегодня «вражеская сторона»? Не знаю и не вполне уверен, что это кто-то знает.

– Уж во всяком случае не та женщина, что сейчас растянулась рядом с вами, – задумчиво ответила Элизабет.

Он искоса взглянул на нее:

– Вот как?

Она села и с раздражением выпалила:

– Не смешите!

– Разве я смешу? Что знал о вас мой отец, когда предложил вам работу? Что знал о вас я, когда появился здесь? – размышлял вслух Роган.

– Что я живу в Лондоне и преподаю историю в университете.

– Это те факты, которые лежат на поверхности, Элизабет. А кто ваши друзья? Каковы ваши политические взгляды?

– Нет у меня никаких политических взглядов! Могу сказать только, что все политические деятели одинаково слабы. А коллеги мои – высококвалифицированные специалисты и тоже посвятили себя преподаванию.

– А друзья? – Взгляд у него вдруг стал очень острым.

– У меня есть пара подружек. Еще со школы. Я поддерживаю с ними связь.

– А мужчины? С кем вы спите и ведете постельные разговоры?

– Постельные разговоры? – еле слышно повторила она.

– Ну, если угодно, болтовня после соития.

– Я не веду никаких разговоров! – насупилась Элизабет.

Он развернулся так, что лежал теперь всего в дюйме от нее, и их бедра почти соприкасались…

– Вы предпочитаете не участвовать в соитии или не любите последующих бесед?

– И то и другое.

Несмотря на прохладное утро, ей вдруг стало очень жарко. Что это, близость Рогана? Или слишком интимный разговор?

– Последнее потому, что в настоящее время ни с одним мужчиной не делите ложе или просто не любите разговаривать после секса?

У нее вспыхнули щеки.

– Перестаньте меня допрашивать, Роган!

– Поверьте, для того, что мне хочется сделать, это лучше знать.

Она увидела, каким горячим стал ласковый взгляд Рогана, и теперь старалась на него не смотреть. Она чувствовала себя очень неловко в тонком купальнике.

Элизабет облизнула соленые от морской воды губы:

– Не пора ли нам возвращаться, Роган? – Она вскинула на него испуганные глаза, потому что он обнял ее за шею и потянул к себе. – Роган!

Но протестовала она без особого энтузиазма, подчиняясь неумолимой силе.

Завороженная пристальным взглядом Рогана, Элизабет даже пошевелиться не могла. Ее губы уже раскрылись ему навстречу. Тогда он крепко прижал ее к сильному телу и жадно поцеловал.

Элизабет откликнулась немедленно. Не помня себя, она положила ему руки на грудь, а потом впилась пальцами в мощные плечи. Она и не подумала сопротивляться, когда Роган опрокинул ее на камень, благо камень был плоский. Она совсем потеряла голову…

Они целовались жадно, отчаянно. Ее руки бессознательно блуждали по его спине, иногда натыкаясь на шрамы. Ей хотелось поцеловать каждую ранку на теле Рогана. Он это чувствовал, и от этого его поцелуи становились еще более глубокими. Большим пальцем он обвел контуры ее груди, коснулся затвердевшего соска…

Она хотела… О боже, она жаждала…

Элизабет оторвалась от него и выдохнула:

– Пожалуйста, Роган!.. – И вдруг вскрикнула. Потому что он наклонил голову, прямо с тканью вобрал сосок в рот и начал ласкать его языком.

Между ними оставалось так мало одежды, всего лишь тонкая ткань, и все же это было слишком трудной преградой. А Роган хотел увидеть ее всю, погладить и поцеловать каждый кусочек ее нагого тела…

Он слегка откинулся, посмотрел на нее потемневшими глазами и начал одну за другой медленно стягивать с ее плеч бретельки купальника. И вот ему открылась ее грудь. Высокая, пышная, с темно-розовыми, прекрасными в своем пробуждении сосками.

Он накрыл ладонями обе груди. На бледно-сливочной коже Элизабет загорелые руки Рогана казались еще темнее. Элизабет уже полусидела, опираясь руками о камень. Она даже подалась к нему, словно предлагая себя. Роган застонал, потому что почувствовал пульсацию в бедрах. Один сосок он опять взял в рот, а другую грудь ласкал рукой.

Элизабет отзывалась всем телом. Она даже выгибалась навстречу Рогану, чтобы ему было удобнее. Возбуждение Рогана настолько возросло, что он почти терял контроль над собой. Ему представлялись губы Элизабет на своем теле…

Он вдруг тяжело задышал, поднял голову и попросил:

– Потрогай меня, Элизабет. Ради бога, потрогай…

Она сразу повиновалась. Ее рука осторожно поползла вниз, вдоль плоского мускулистого живота, пока не натолкнулась на нетерпеливо пульсирующую выпуклость.

Роган немного отодвинулся и скинул трусы. Элизабет легонько коснулась его и тихо застонала. Она и сама чувствовала такое возбуждение, как будто внутри ее находилась туго скрученная пружина, готовая развернуться в любую секунду. И она не стала сопротивляться, когда Роган спустил купальник еще ниже. Потом еще ниже, пока не обнажил Элизабет полностью.

Ноги Элизабет раздвинулись сами собой. Она продолжала ласкать Рогана, а он ритмично ласкал ее согнутыми пальцами.

Внезапно он простонал:

– Если ты сейчас же не остановишься, то я…

Он опустил руку, чтобы оттолкнуть ее, а вместо этого раздвинул ей ноги еще шире и встал между ними на колени. Теперь он разглядывал обнаженную Элизабет. А она не могла оторвать от него глаз. Она даже испуганно вскрикнула, когда он провел рукой по внутренней поверхности ее бедра. Она видела темную страсть в его глазах. Понимала, насколько он возбужден.