Его моя девочка - Эльвира Смелик

– Угу.

Крайнов подхватил большой пакет с продуктами, и опять мышцы на руке напряглись, и дотронуться захотелось, узнать, какие они на ощупь, почувствовать скрытую в них силу.

Лиза тихонько фыркнула. Она, чего, и правда начинает воспринимать его… Как там говорил Алик? «Ники у нас звэрь!». Сильный, суровый, ловкий и… опасный? Точно, мама права – такого нужно накормить, пока не съел. Потому что… кажется…

– Куда? – раздалось рядом.

Она опять не сразу поняла, вскинулась удивлённо, но всё-таки сама догадалась.

– Пакет поставить? На стул.

Потом они и правда обедали, пили чай, и мама ненавязчиво расспрашивала гостя. В основном, конечно, по биографии: откуда приехал, а если местный, то почему квартиру снимаете. Пожарский недавно сказал, что так получилось, и Ники жить негде, но сам Крайнов, конечно, не признался, начал с серьёзным видом вещать, что они уже взрослые парни, и хватит сидеть у родителей на шее. Хотя Алик наверняка и сейчас жил на мамины подачки.

А после обеда Крайнов просто сказал:

– Спасибо большое. Я пойду, мне пора.

И правда ушёл, хотя Лиза слегка на другое рассчитывала. Или как правильно сказать? Надеялась?

Нет, определённо, она сегодня слишком много не того представляет, поэтому без конца и обламывается. Реалистичней надо быть. Ещё и мама, проходя через прихожую, остановилась и сообщила:

– Тот, конечно, симпатичней, но этот мне больше понравился.

Лиза закатила глаза, качнула головой.

– Мам! Это ты сейчас к чему?

– Ни к чему, – мама независимо дёрнула плечом. – Просто собственное впечатление высказала. Разве не имею права?

– Имеешь, – согласилась Лиза.

И, если честно, всё-таки не зря они родственники, раз вкусы совпадают. И – чего уж там? – можно, конечно, и себе продолжать врать, убеждать, что ничего подобного, а потом злиться, понимая, что ничуть ты в собственные упрямые утверждения не веришь. И давно уже такое не работает – отрицать правду – как ни старайся.

Ей тоже «этот» нравится, и чем дальше, тем больше и больше.

И не только нравится. Не только разум, сердце, она вся, целиком, на него реагирует, стоит ему оказаться рядом. До волнительного трепета в груди, до мурашек по коже, до горящих щёк. Правда это если в тесноте замкнутого, отделённого от остального мира пространства, как тогда, в лифте, или когда он совсем близко, как… сегодня, не больше часа назад. И ведь она уверена была, что он ей не на ухо шептать собирается, ещё и про «мешаешь пройти».

Поэтому и Алик Лизе уже не слишком интересен. Потому что ей нужен другой. А он… он хоть что-нибудь чувствовал?

Сегодня-то она его не звала, и наверняка даже не заметила бы на балконе. Он сам заявил о себе, сам напросился помочь, сам припёрся. Раньше она не наблюдала в нём подобной тяги к филантропии и благотворительности. Хотя… много ли она о нём знала? Может, он и правда такой вот любитель всем помогать. Особенно немощным и убогим. Он же её именно такой считал. А ведь она почти поверила, что он нормальный.

Не-а, ненормальный. В понедельник утром, когда, как обычно, встретились втроём возле подъезда, он повёл себя тоже как обычно – сухо и отстранённо. И – Лиза специально несколько раз заглядывала в зеркало над лобовым стеклом – всю дорогу, откинувшись на спинку сиденья и воткнув в уши наушники, пялился в окно.

Да, вечно её не туда заносит. Не к тем. Что с Ваней, что сейчас.

Родители укатили с ночёвкой на день рождения к бабушке по папиной линии, обещали вернуться только следующим вечером. Лиза с ними не поехала, поздравила именинницу по телефону. С Машей она тоже пообщалась, сначала в универе, потом – в кафешке, и даже сейчас – онлайн. Правда немного. Ведь если болтать слишком долго, вдруг это покажется подозрительным. У Лизы же Алик имеется, с которым она в основном и проводит вечера. Ну, согласно легенде.

Но, скорее всего, у Алика действительно девушка есть – Лиза почти уверена – и именно из-за того он часто подвозит их с Ником до дома, а потом куда-то срывается. Наверняка ведь к ней. Только по-прежнему непонятно, зачем делать из её личности тайну?

Или дело не в тайне? Просто не тащить же любимую девушку специально в универ, чтобы озабоченные поклонницы увидели – он точно занят. А с Лизой удобно: ничего специально делать не надо, просто подвезти – всё равно же по дороге – время от времени пообедать вместе в большой перерыв да раз в неделю просто так помаячить рядом. Никому же не придёт в голову специально их выслеживать, дабы убедиться, что они действительно встречаются, проводят время вместе. Ну, по крайней мере, хочется надеяться, что таких одержимых сумасшедших точно нет.

Так-то в принципе Лизе изображать с ним любовь тоже не особо в тягость. Даже подруга уже почти не спрашивает, что у них да как. Новизна прошла, а Пожарский и её частенько подвозит, и в кафешках они все вместе сидят, поэтому в реальности отношений Маша не сомневается, и остальным может подтвердить. Единственная проблема как раз в этом – не погулять с ней лишний раз вечером и в выходные. Странно ведь – проводить слишком много времени с подругой, когда у тебя есть парень. И слишком много в сети болтать тоже странно. Что это за любовь, если свободное время трындишь в чатах и личных беседах?

Конечно, сидеть дома летом было бы обидно. Но сейчас в самый разгар осени, когда на улице в основном промозглая сырость и слякоть, подобные моменты гораздо легче переживаешь. К тому же всегда можно киношку в инете посмотреть.

В последнее время Лизу тянуло на душевно-романтичное, пусть даже с драмой. Она и сейчас собиралась найти что-нибудь подходящее. Из новенького. Или лучше, наоборот, из старенького, проверенного, не раз уже просмотренного, о чём знаешь, что оно точно попадёт в настроение. Она устроилась на кровати, подложив под спину подушку, на другую поставила ноутбук, сначала по привычке нацепила наушники, потом вспомнила, что дома одна, но толком посмотреть ничего не успела – мобильник зазвонил.

– Ли-и-избе-ет! – дольше обычного протянул Алик, чуть ли не пропел. – Ты сейчас где? Дома?

– Дома, да.

– Люблю тебя, Лизбет. Вот ты всегда на месте. Ты просто чудо. Я тебя обожаю.

И что всё это значит? Его там какой-то слишком няшный щеночек укусил, что все эти вдохновенно-пламенные признания полезли из него в десятикратном количестве. Ну, не серьёзно же он?

– А можешь прийти? – опять протянул Алик, на этот раз просительно-жалобно.

– Куда?

– Ко мне, конечно, – пояснил он. – Я по-прежнему тут, этажом выше. – И снова жалостливо завёл, хотя она и пыталась ещё отказаться: – Ну, Лизбет, ну пожа-а-алуйста. Ну будь человеком. Ли-избе-ет! Ты ведь не допустишь, чтобы я сдох в одиночестве?

Да что у него там стряслось? Обычно он такой позитивный, а если ноет, то чисто в шутку. Но сейчас как-то чересчур.