Не бойся желать - Нина Харрингтон

А ее сердце обливалось кровью от осознания того, что она могла никогда не познать этой радости – иметь детей.

Лекси засунула планшет обратно в сумку и сделала вид, будто что-то там ищет.

– Из еды у меня с собой только мятные леденцы. – Она огляделась, приподняв брови. – Хотя я и нахожу это местечко крайне милым, и пейзажи мне очень нравятся, что-то подсказывает, что ресторана в конце это извилистой тропы не будет. Я права?

– Может быть.

– Что-что?

– Долго рассказывать. – Марк махнул в сторону тропы и медленно пошел. – Ты говорила, что составляешь впечатление о человеке исходя из того, как он живет и что читает. И тут я понял, что тебе может быть проще понять, какой была Кристалл Лейтон вне света софитов, если ты увидишь ее любимое место на острове. Я очень давно здесь не был, но это место особенное. Если нам повезет, мы увидим его в почти неизменном виде.

– О каком месте идет речь? – спросила Лекси, она была очень удивлена. – И почему оно такое особенное?

– Пойдем, и ты все сама увидишь, – ответил Марк спокойно.

Лекси следовала за ним сквозь плотно растущие хвойные деревья, пробиралась через цветущий и благоухающий кустарник, который рос у каменной стены, а затем оказалась в саду.

Увиденное настолько поразило ее, что Лекси ухватилась за Марка, чтобы не упасть. Он сразу же поддержал ее.

Они стояли в шести футах от обрыва. Самого настоящего обрыва – такого, когда, если хоть на дюйм приблизишься к краю, сразу же полетишь прямиком вниз и упадешь в море.

Справа и слева возвышались белоснежные утесы, усеянные точно такими же соснами, что и рядом с Лекси. Там внизу море разбивалось о груды огромных валунов у подножия скалы.

– Под этим утесом громадные пещеры, – сказал Марк, словно читая ее мысли, – они настолько большие, что туда заплывают лодки с туристами, но там безопасно. Под нами на сотни футов вниз уходит крепкая горная порода. – И в доказательство своих слов Марк схватил Лекси за руку и подвел к каменной стене, чтобы они вместе могли полюбоваться свысока на кустарники и яркие цветы, жавшиеся к утесу и любовавшиеся синим морем.

– Это как стоять на носу корабля. Марк, это необыкновенно! Теперь я понимаю, почему она выбрала это место, – вздохнула Лекси.

– Приходи сюда вечером посмотреть на закат. Небо становится ярко-красным, потрясающий вид. А главное – это совершенно уединенное место. Ни камер, ни людей, только ты, море и небо. Потому мама и любила его.

Лекси взглянула Марку в лицо, он пристально смотрел вдаль, на горизонт. Туда, где море встречалось с небом. Его глаза были цвета моря, его пальцы переплетены с ее, и Лекси чувствовала жар его тела с каждым вдохом.

– В прошлом году на Рождество она старалась уговорить меня взять отпуск и приехать сюда, на остров, отпраздновать с ней Пасху. Побыть с ней вдвоем. А я отказался, слишком много работы. Зато теперь у меня есть время. Забавно, не правда ли? – Марк шмыгнул носом, глядя на далекие острова.

– Я уверена, она прекрасно знала, что ты хотел вернуться. Разве могло быть иначе? Когда будешь описывать последние месяцы ее жизни, обязательно укажи это. Получится очень трогательное завершение истории.

Тут Лекси почувствовала, как он снова отгородился от нее, выставив прочную защиту.

– Я не готов описывать конец ее жизни. Не думаю, что когда-нибудь смогу рассказать об этом.

– Но, Марк, тебе придется это делать. – Лекси встала перед ним, чтобы он мог смотреть на нее, не обратив внимания на то, как близко был отвесный край утеса. – Ведь только ты знаешь правду о том, что случилось. Ты хочешь, чтобы читатели узнали правду?

– Правду? Эх, Лекси…

Она положила ладони ему на грудь.

Марк вздрогнул, но Лекси не шелохнулась и заглянула ему в глаза:

– Ты все видел от начала и до конца, и ты знаешь, почему все случилось так, как случилось. Это делает тебя особенным.

– То, что случилось? А случилось то, что я был за тридевять земель, а не в Лондоне в тот день, когда в мозгу мамы обнаружили аневризму. Отец отправил меня в Мумбай на встречу с молодыми предпринимателями, и я был в Индии, когда ни с того ни с сего среди ночи мне позвонила мамина подруга. Как тут не проснуться, когда тебе говорят, что твою мать везут на скорой в больницу?

– Это просто ужасно.

– Следующие сутки тянулись невероятно долго, это был самый тяжелый день в моей жизни. А когда я приехал в Лондон, все стало еще хуже. Кейси встретила меня в аэропорту. Никогда не забуду, как вошел в палату. Я с трудом узнал маму: она была утыкана трубками, вокруг нее были врачи, а я все никак не мог понять, почему она без сознания. Она выглядела такой безжизненной, бледной. – Марк закрыл глаза и покачал головой. Лекси подошла ближе. – Наверное, я был таким уставшим тогда, что не мог вообще ничего понять. Потом врач отвел нас в помещение для родственников, одну из этих светлых комнат в бежевых и зеленых тонах, и вот тут-то все и стало ясно. – Он приоткрыл глаза, а Лекси все смотрела на него. – Мама, наша красавица, вовсе не за тем приехала в Лондон, чтобы погостить у подруги и поговорить об учреждении благотворительного фонда. Она приехала, чтобы сделать пластическую операцию. Нам она ничего не сказала, потому что знала, что мы ее отговорим. Ее подруга рассказала, что мама запланировала операцию несколько месяцев назад – хотела сделать себе подарок к Рождеству, потому что ей нужно было повысить свою самооценку.

– Марк…

– Ее прооперировали в понедельник утром, а вечером ей стало плохо, и утром в четверг она скончалась. Я тем временем был в полицейском участке в центре Лондона, меня допрашивали по поводу драки с журналистом. Твоим отцом.

Марк щелкнул пальцами, в спокойном безмятежном воздухе раздался громкий звук, который словно пронзил Лекси насквозь. Она вздрогнула от удивления.

– Вот так быстро может поменяться вся жизнь.

По щекам Лекси текли слезы, но она не могла говорить. Она пока была не готова.

– Хирург сказал, что если бы она выжила, мозг был серьезно травмирован, и она осталась бы инвалидом на всю жизнь.

– Как твой отец это пережил? – спросила Лекси.

– Никак, – прошептал Марк. – Несколько лет назад он поборол рак, затем наступила ремиссия, но смерть мамы совсем разбила его. Он уже не тот, что раньше. Из его жизни ушел весь свет. Отец держится, но что бы мы с Кейси ни делали, мы не сможем вернуть ему радость.

– Думаешь, книга поможет? Для этого ты согласился ее написать?

– Кейси думает, что только эта книга и спасает его. Отец хочет, чтобы мы посвятили ее маме. Довольно глупых желтых статей.

– Ну а ты, Марк? Как ты выдерживаешь?

– Я? Даже не знаю, с чего начать. Порой мне трудно поверить, что я больше никогда ее не увижу и не услышу ее голос. Я чувствую вину. Это тяжелее всего.