Сердечный выстрел - Владимир Григорьевич Колычев

было убить.

— Знаешь его?

— Семен знает. Договариваться с Игнатом Семеновичем приезжали… Твари!

Родион дождался, когда «Хавейл» исчезнет из вида, и направился к Гончарову. Широконосый, с раздвоенным подбородком парень нервно курил, наблюдая за ним.

— Вы Гончаров? — спросил Фомин, останавливаясь.

— Ну.

— Майор полиции Фомин.

— Да слышал…

— Моя помощница с вами разговаривала.

— И что?

— Вы на посту стояли, когда все произошло.

— Ну, стоял.

— Павлик и Пыжов стояли у реки, к ним подошел Гуляев, направил на них ружье, стрелять не стал, он побежал, они за ним, — скороговоркой сказал Родион. — Вы это видели?

— Да… От шлагбаума пришлось отойти, интересно было, что там происходит.

Фомин кивнул. От шлагбаума до места, откуда открывался вид на реку, нужно было пройти метров двадцать, не так уж и много.

— А собаку вы где видели?

— Какую собаку? — Парень вытянулся в лице с таким видом, как будто у него в голове что-то щелкнуло, как будто блокиратор сработал.

— Вы моей помощнице про собаку говорили?

— Не было никакой собаки.

— Значит, это человек бежал.

— Куда бежал?

— От места преступления к дороге.

— Никто никуда не бежал.

— Не видел ничего?

— Ну, как этот, Гуляев который, убегал, видел. И все, больше ничего.

— Про это ничего Пыжову говорил?

— Какому Пыжову?

— Понятно.

Видел Пыжов, что Гончаров разговаривал со Окороковой, подошел к нему, расспросил, узнал о собаке, которая вполне могла оказаться человеком. Даже более того, свидетелем. Узнал, смекнул и велел Гончарову забыть об этом. Но кто-то же бежал к дороге от места преступления. Если человек, то хотелось бы знать, в какой он был одежде, в светлой, в темной?

Фомин подошел к Майе, посмотрел на нее в раздумье и все-таки спросил:

— Точно Игнат Семенович собаку с собой не брал?

— Без собаки он был.

— А Семен за ним пошел.

— Пошел, а потом вернулся.

— А сама никого не видела? Может, человек какой-то вдоль реки шел, может, рыбак, может, охотник?

— Да нет, не видела ни рыбаков, ни охотников.

Таисия Дмитриевна шла, как будто ничего не видела вокруг. Семен держал ее за одну руку, какая-то женщина — за другую. Он шли, не замечая ни Фомина, ни Майю. Шли к своей машине, чтобы ехать домой. А спецавтомобиль для перевозки трупов все не появлялся. Покойников оставили на Родиона. Ну да, ему же делать больше нечего.

— Гуляев! — окликнул Фомин.

Но Семен его не слышал — пришлось повторить.

— Чего?

Семен отстранился от матери, подошел к нему. Лицо серое, губы синие, глаза воспаленные.

— Мои соболезнования… — начал Фомин.

— Соболезнования!.. — злобно передразнил участкового Семен. То ли он в чем-то подозревал Родиона, то ли ему нужно было спустить пар.

— Ты должен знать, как погиб твой отец.

— Убили его!.. И не надо говорить, что мой отец застрелился!

— Я не видел, как погиб твой отец. Но, возможно, кто-то видел. И может пролить свет на его смерть.

— Кто мог видеть?

— Ты мог видеть.

— Я мог видеть?

— Ты же ходил за отцом. Мог услышать выстрел.

— Не слышал я ничего и не видел! — суетливо глянув на Майю, выпалил Гуляев.

— Но ходил же. Может, видел кого-то.

— Кого я видел?

— Охотника, рыболова, мало ли кого.

— Не видел я никого.

— Нет?

— Нет!.. И вас видеть не могу!

— Почему это?

— Да потому что вы представитель полиции! Давно бы уже этих ублюдков отсюда выгнали! — Семен показал рукой на охранника у шлагбаума. — Это же нечисть, упыри… Сама смерть!

— Это слова, — качнул головой Родион. — А для дела мне нужны свидетели. Кто-то видел, как погиб твой отец. Мне нужно найти этого человека.

— Так ищите!

— Успокойся и постарайся вспомнить, кого ты видел на маршруте, которым ходил твой отец. Ты был там, ты мог видеть.

— Не видел я никого!.. Все?… Меня ждут! — Гуляев кивком указал на свою машину, возле которой стояла и ждала его Таисия Дмитриевна.

— Если вдруг вспомнишь, сразу позвони! — бросил вслед Семену Родион и посмотрел на Майю, похоже, она приехала вместе с Гуляевым, если так, то ей тоже пора.

Но Майя мотнула головой.

— Я с тобой.

— Куда со мной? А если я на всю ночь здесь останусь?

— Ничего.

— А рядом тут упыри, вурдалаки, — и в шутку, но больше всерьез сказал Родион.

— Не напугал.

— На самом деле все очень серьезно. Я не хочу рисковать тобой.

— Переживаешь за меня? — нежно улыбнулась Майя.

— Переживаю.

— Ну, хорошо!

Гуляевы и Майя уехали, а Родион отправился к покойникам. Шел с оглядкой, вдруг Пыжов где-то рядом. И за Скорокову переживал, хотя она действительно могла быть на стороне Пыжова.

Скорокова с грустным видом стояла над телом Павлика и мокла под дождем. Фомин позвонил Яцкину, тот сказал, что транспорт должен вот-вот прибыть. Но в голосе следователя остро чувствовалась неуверенность: не знал он толком ничего. Родион сам позвонил на станцию «Скорой помощи», на балансе которой числился спецавтомобиль, там сказали, что водитель куда-то пропал, но его уже почти нашли, ждать осталось совсем чуть-чуть. Родион потребовал посадить в машину любого другого водителя, пригрозил неприятностями.

— Может, сама съездишь? — спросил Родион, обращаясь к Окороковой. — А я здесь побуду.

— Да нет, я здесь останусь, — качнула головой девушка.

— Мокрая уже вся.

— Ничего.

По ее щекам стекали капли — то ли дождь, то ли слезы. Скорее всего, и то и другое.

— Давай домой, простудишься.

Родион поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться в доме у Майи. Сначала о ней подумал, а потом уже о жене. Но понять его можно, у Майи есть баня, а у них нет. Напариться бы сейчас да граммов сто для окончательного согрева принять.

Но ему к Майе путь заказан, а вот Скорокову можно отправить к ней. Ей сейчас тяжело, и чувствует она себя одиноко без своего Павлика. Да и Майя одна, без мужа. И баньку для Маши она может истопить.

— Нормально все.

— Заболеешь, на службу не приходи.

— Не оставлю я Павлика… Он хоть и был… — Маша осеклась, так и не решившись назвать его не самым лучшим словом.

И Родион не стал провоцировать ее на откровения, промолчал.

— Он ведь не хотел тогда Гуляева подставлять, — сказала Скорокова.

— Может, Пыжов хотел?

— Так в том-то и дело. Это они доски вывезли… И ведь правильно все рассчитал Пыжов, доски — это морока, мы не поверили Гуляеву.

— А машина?

— И машину Пыжов угнал… Павлику ничего не осталось делать, пришлось надавить на Гуляева. Пыжов его бы заклевал, если бы он такой шанс упустил… А так Павлик хотел без подстав, без насилия. Пыжов его тряпкой назвал…

— Это