Персей и Саманта - Ребекка Уинтерз

Не теряя ни секунды, она надела бикини, схватила полотенце, вышла из комнаты, побежала к кромке воды.

Далеко в море она заметила несколько парусных судов и паром. Если не считать этого, линия синего горизонта была едва различима там, где встречались небо и вода.

Сбросив сандалии, Сэм кинулась в воду. Поплавав недолго, она легла на полотенце, чтобы впитать лучи солнца. Натуральная блондинка, обладающая достаточно смуглой кожей, она могла бы хорошо загореть, но в такую жару придется быть осторожной.

Пообещав себе, что через десять минут вернется в дом, она закрыла глаза и постаралась позабыть обо всех своих проблемах. Постепенно мир и безмятежность этого восхитительного места, мягкий плеск воды и несколько перекликающихся над головой чаек убаюкали ее, и она задремала.

— Если тебе захотелось сорвать вечернюю поездку, то у тебя это хорошо получается, — раздался низкий голос, от которого Сэм мгновенно проснулась и вскочила на ноги.

— Персей! — мгновенно вскрикнула Сэм, как только он набросил ей полотенце на плечи. — Я загорала всего несколько минут.

— Если точно, то все двадцать, — твердо заявил он. — Еще несколько минут, и из тебя получилась бы гренка. Возвращайся в дом. Немедленно!

Прав, тысячу раз прав! Обожженные плечи и ноги уже сильно горели. Избегая смотреть Персею в глаза, Сэм надела сандалии и пошла следом за ним.

— Я... я не думала, что могу обгореть. Честное слово.

Он остановился на половине шага, тяжело дыша, как будто с огромным трудом сдерживал раздражение.

— С этого дня ты будешь сообщать мне или Ариадне обо всех своих передвижениях. И дашь мне еще одно обещание. Ты больше никогда не пойдешь купаться одна.

— Обещаю, — тихо сказала Сэм, когда они дошли до двери в ее комнату. Желая сменить тему, она спросила: — Когда я должна быть готова вечером?

— Я думаю, что через час и поедем на машине в Панагию. Ты меня спрашивала, не там ли я живу. Оттуда виден весь остров. Мы пообедаем в таверне, которая, я знаю, тебе понравится, а затем поедем дальше в Ливади.

Ливади был портовым городом, где, как рассказывал ей Персей, для толп туристов были дискотеки, бары и кинотеатры. То, что это место не приводило его в восторг, говорило о том, что он не любил подобных развлечений, или, возможно, это просто скрывало мучительные напоминания о Софии, поскольку она жила там со своим отцом.

— Часа тебе достаточно?

— Да, — пробормотала Сэм, не желая ни говорить, ни делать ничего, что еще больше его расстроит.

— В шкафчике есть лосьон от солнечных ожогов. Он снимет боль.

— Спасибо, — прошептала она.

Не ожидая ответа, она шагнула в душ и заперла дверь; сердце ее неровно билось. Сквозь гравированное стекло она увидела, что он постоял, а потом повернулся и вышел из ванной. Только тогда она сняла бикини и хорошенько вымыла волосы.

Как Персей и сказал, лосьон из алоэ в самом деле уменьшил жжение от солнечного ожога. К счастью, ее лицо не успело приобрести на солнце цвет вареного омара, но с первого взгляда было ясно, что она здорово загорела на солнце. Коралловая губная помада хорошо сочеталась с ее загаром.

Туфли на высоких каблуках с ремешком и пряжкой такого же кремового цвета, как ее платье, завершали наряд Саманты. Капелька французских духов, которые выбрал для нее Персей, золотистые сережки и обручальное кольцо заставили Сэм почувствовать себя готовой к бою.

Сразу после церемонии девушка сняла кольцо, боясь потерять. Но Персей наверняка ждет, что сегодня вечером оно будет сверкать на ее безымянном пальце. Не желая огорчать Персея, она достала кольцо из шкатулки и надела его. Взглянув в зеркало, Сэм увидела незнакомку — элегантную, изысканно одетую, с гордо поднятой головой и отливающими золотом волосами. Персей останется доволен ее внешним видом, и это главное. Она уже повернулась к выходу, как вдруг услышала стук в соседнюю дверь.

— Саманта? Можно мне войти?

— Да-да, я готова... — пролепетала Сэм.

Дверь в ее комнату открылась, и Саманта задохнулась: Персей выглядел фантастически — просто образец мужественности. Широкие, мускулистые плечи, обтянутые ярко-синей рубашкой; светлые брюки; в руках пиджак в тонкую полоску; прямые черные волосы немного отросли с тех пор, как она впервые с ним встретилась, и теперь доходили до воротника.

Достаточно бросить на него один-единственный взгляд, и София признает, что он бесконечно привлекательнее восемнадцатилетнего возлюбленного, которого в глубине души обожала все эти годы.

У Сэм появилось странное предчувствие, что их встреча сегодня вечером изменит ее судьбу: она получит свободу и чек с премией за выполненные обязанности.

Девушка зажмурилась. Каждую минуту с Персеем она все сильнее в него влюблялась.

Неожиданно почувствовав неловкость оттого, что он так и стоит на пороге, она спросила:

— Почему ты так странно на меня смотришь?

— Иди в спальню.

Она непонимающе уставилась на Костопулоса. Его рот насмешливо изогнулся.

— Я хочу, чтобы ты кое-что увидела. Я не собираюсь тебя соблазнять.

Не в силах представить себе, к чему он клонит, Сэм, пошатываясь, двинулась к нему. Откуда такая таинственность? — с волнением подумала она.

Персей, взяв за руку, провел ее в свою комнату и остановился у большой, четыре на пять футов, картине, которая висела над огромной кроватью.

Конечно. Картина с изображением Андромеды.

Она подошла ближе, чтобы хорошенько рассмотреть, затем вскрикнула, чувствуя, что кровь отхлынула от ее лица.

— Персей!.. — Она качнулась в его сторону, и он прижал ее к груди, обхватив за талию, чтобы она не упала. — Э... это моя мать!

— Я знал, что должно существовать объяснение такому сходству, — наконец хрипло произнес он. — Теперь все обретает смысл.

— Что ты хочешь сказать? Я н-не понимаю.

— Твое лицо, которое сразу показалось мне знакомым. Та искра гениальности, что ставит тебя выше всех остальных.

Сэм стояла как вкопанная. Картину создал ее отец. Он действительно был гением, если сумел уловить сущность ее матери, ее красоту, восхитительное тело молодой женщины, которое безошибочно угадывалось под прозрачной серовато-зеленой туникой. Женщина была прикована к скале, прелестные обнаженные руки призывали Персея спасти ее от морского чудовища.

У Саманты по щекам потекли слезы.

— Я никогда не видела мою мать такой молодой, такой очаровательной и такой счастливой! Ее глаза освещены светом любви. — В груди Сэм внезапно закипел гнев. — Должно быть, отец нарисовал это до того, как оставил ее одну и беременную.

В комнате эхом звучала горечь ее слов, но она не могла сдержаться — уж слишком долго сдерживала их.