500 великих катастроф - Николай Непомнящий

Весной, когда солнце прогревает землю своими лучами, начинают таять снега, талые воды бурными, стремительными ручьями вливаются в русла рек. Реки вздуваются и превращаются в могучие потоки. Наступает самый активный период их жизни – половодье.

Сбрасывая с себя ледяную шубу, реки взламывают, дробят, крошат лед, превращают его в месиво, в бесформенную массу глыб и осколков. Спеша скорее очиститься от льда, они уносят его в море или в другие реки, притоками которых являются. Люди это называют «ледоход». Ледоход на реке – одно из величественных явлений природы. Можно часами стоять на берегу, а еще лучше – на мосту и смотреть, как мимо, шурша и потрескивая, проплывает бесчисленное количество льдин, больших и малых, чистых и загрязненных, ровных, как стол, или торосистых, словно ледяные ежи.

Ледоход обладает большой разрушительной силой. Встречая на пути какие-либо препятствия, плывущие льдины действуют как тараны, и не раз под их ударами ломались мосты и нарушалась работа гидротехнических сооружений.

И вдруг лед останавливается. А между тем льдины сверху все прибывают.

Такое нагромождение льда в руслах рек во время ледохода называется затором. Причина этому простая: двигавшийся лед наткнулся на какую-то преграду – на крутую излучину русла, на торчащие на дне коряги и топляки (утонувшие бревна), на мель, на острова. Льдины уплотняются, громоздятся друг на друга, ломаются. Ледяной барьер растет, выпирает на берега, образуя хаотические завалы. Наконец наступает такой момент, когда под натиском льда и воды масса льда срывается – и вся лавина устремляется вниз по реке.

Бывает, что ледяная пробка застревает прочно. Стесненное русло не в состоянии пропустить всю воду, она выступает из берегов, затопляет долину, угрожая бедами местному населению.

На помощь призывают авиацию. На затор с самолета начинают бросать бомбы – одну, вторую, третью… Иногда и авиация бессильна что-либо сделать. Тогда пытаются взорвать затор изнутри. Саперы закладывают в ледяную громаду взрывчатку. Гремит взрыв, в воздух летят куски льда, масса оседает, медленно трогается. Нередко заторы сокрушают при помощи ледоколов. Если затор не угрожает жителям или не опасен для сооружений, применяют другие способы борьбы: посыпают лед порошком темного цвета (пыль, уголь, сажа) или химикатами (например, хлористый кальций, соль), чтобы он быстрее таял.

На наших великих реках Сибири – Оби, Енисее, Лене, Амуре – ледоходы и заторы часто принимают грандиозные размеры. Нагромождения льда достигают высоты 3—4-этажного дома. Льды, вытесненные на берега, могут сокрушить постройки, покорежить железнодорожные рельсы, сломать деревья и телеграфные столбы.

В 1909 г. во время ледохода на Енисее у впадения реки Ангары образовался затор. Вода поднялась на 12 м. Когда барьер был сломлен, льды уволокли, сокрушили и раздавили несколько пароходов, зимовавших в расположенном ниже затоне.

1823 г.

Первыми европейцами, вышедшими из Триполи, пересекшими раскаленный ад Центральной Сахары и обследовавшими берега озера Чад, были британцы Уолтер Аудни, Хью Клаппертон и Диксон Дэкхем. 4 февраля 1823 г. последний сделал следующую дневниковую запись: «Перед нами, приблизительно на расстоянии мили, сверкая в золотых лучах полуденного солнца, расстилалось великолепное озеро. Сильно забилось мое сердце. Я понял, что теплая водная стихия – ключ к великой загадке, которую предстояло разгадать, к тому, о чем образно повествовали древнегреческий царь-мудрец Птолемей и нумидийский правитель Юба II. Если докажем, что они были далеки от фантазирования, сможем познать истину. Чего бы это ни стоило!»

Цена любознательности оказалась слишком большой. Сделав ряд «географических и психологических открытий» на западных и южных берегах, установив, что река Сокото течет в страну Нигер, нанеся на карту устье реки Шари, Клаппертон и Дэкхем без Аудни, который тяжело заболел и умер, не вынеся неимоверных лишений, вернулись в Англию. Диксон Дэкхем подвел итог: «Я позволю себе высказаться в том смысле, что наш отряд существенно раздвинул рамки познаний по географии и природным условиям Африки, вынеся за скобки то, что понять нам не по силам. Сахара страшна и коварна. В песках ее погибло немало цивилизованных смельчаков, ослепленных, сбитых с толку призраками и миражами, схожими по силе воздействия с медленно убивающей пустынной жаждой. И это все по злой воле творится рядом с водой, пригодной для питья, но зачастую враждебной для пребывания рядом».

Дэкхем в дневнике экспедиции подробнейшим образом описывает впечатления от «нашествий ужасных водных миражей-призраков, поначалу безобидно радующих яркостью красок и четкостью очертаний, разнообразием проекций несуществующих в действительности предметов, людей, зверей». Путешественник высказывает предположение, что «понять мираж, проникнуть в него, стать его частью никак нельзя, не поняв рельефные, почвенные, климатические особенности Чада, не став частью озера и его племен – тиббу, хауса, муба, канебу, канури и рыжих арабов». Читаем далее: «Наше общение с аборигенами было осложнено незнанием их языков. Сами эти разноплеменные народы каким-то непостижимым образом общались между собой. Хороший сюрприз ждал нас в племени сяо. Вождь этих рослых смуглых людей – Толок – сносно изъяснялся по-английски. Он, обрадованный встречей с нами, рассказывал, что далекие предки народа сяо были великанами, легко переносящими на плечах туши убитых огненными стрелами слонов, глыбами, перегораживающими реки, переговаривающимися друг с другом через сотни километров. Мы в этом усомнились. Толок велел соорудить для нас ночлег вблизи высоченных песчаных холмов, по его словам, захоронений предков-великанов. Провели мы там три ночи, убедившись, что вождь не сказочник.

В первую ночь нас разбудило потрескивание над холмами. Пески клубились под луной. Длилось это с полчаса. Мы обомлели, когда увидели над холмами человеческие фигуры гигантских размеров – обнаженные, прекрасного сложения, черно-бронзового цвета. Фигуры стояли неподвижно, словно чего-то ожидая. Мы вскоре увидели парусник с оборванными снастями, плывущий со стороны берега. Мачты его искрили. Парусник остановился над холмами. Утром его охватил огонь. Когда лучи восходящего солнца, причудливо разбитые на три световых потока – красный, синий и зеленый, – дали ход дневному свету, парусник просыпался на наши головы белым мелким песком. А великаны, несмотря на дневное освещение, оставались на месте ровно два часа. Мы смело направились в их сторону, но они при нашем приближении исчезли среди песчаных холмов. Клаппертон решился идти дальше. Это стоило ему обморока. Очнувшись, он удивился, что рядом нет гигантов, предупредивших его, что мы вторглись в чужие владения.

Толок сказал, что единственный выход для нас – пожертвовать пару сандалий и, стоя на одном из холмов, попросить у великанов прощения. Мы тотчас же отправились в компании вождя на холм. Толок закопал в песок сандалии из кожи буйвола. Мы попросили прощения. В следующую ночь пролился ливень – явление для аборигенов долгожданное. Толок сказал, что мы прощены, так как колодцы племени полны до краев.

На прощание вождь подарил нам древний керамический горшок, на внутренних и внешних поверхностях которого весьма искусно были изображены великаны – мужчины и женщины. Художники пускали для окаски охру, зеленую краску, серебристый лак. Предмет искусства великих людей обернулся бедами, потому что отныне по ночам нас преследовали призрачные твари, возникающие на фоне озерной волны. Мы прежде никогда не видели, как горит вода. А тут она горела, выбрасывая клубы пара. Что-то отвратительное, отравляющее, ядовитое залегает на дне Чада. Уж не преисподняя ли? Надобно искать рациональное объяснение кажущимся иррациональными вещам».