Золото богов - Артур Рив

– А ведь если бы Локвуд не ушел, интересное вышло бы дельце, – заметил другой репортер. – Тот, другой, парень… де Моше… или как его там… Он сейчас здесь.

– Де Моше у сеньориты? – спросил детектив, круто повернувшись к этому газетчику.

Тот улыбнулся:

– Ага. Чудной малый. Я пришел, чтобы сменить своих коллег, и увидел его на улице – де Моше болтался на углу, не сводя глаз со входа в дом. Полагаю, таков его способ ухаживать. Он с ума сходит по девушке, это ясно. Ну, я решил малость за ним понаблюдать. Конечно, он меня не узнал. И тут выходит Локвуд. Моше нырнул в аптеку на углу, как будто за ним гнался сам дьявол, и оттуда стал таращиться на соперника. Видели бы вы его глаза! Если бы взгляды могли стать пулями, я не дал бы за жизнь Локвуда и плевка. Когда поблизости болтаются два таких парня, никто не поймает меня на том, что я строю глазки этой цыпочке. Нет уж, увольте, мне моя шкура еще дорога!

Кеннеди пропустил мимо ушей все легкомысленные дерзости этого субъекта, сосредоточившись на его важных наблюдениях.

– А что вы думаете о Честере Локвуде? – спросил Крэг.

Вместо этого журналиста заговорил еще один:

– Ушлый тип. Парень не промах, это ясно.

– Почему? Что он такого сделал?

– Да ничего особенного. Только один раз он вышел, чтобы с нами поговорить. Само собой, его злит, что мы болтаемся поблизости. Но он постарался это скрыть и чуть ли не умолял нас быть поосторожнее с вопросами, которые мы задаем девушке. Конечно, видно, что она полностью разбита. Мы бы не стали ее беспокоить. Да что там – каждый мужчина был бы рад чем-нибудь ей помочь! Но то, как Локвуд разговаривал с нами… В общем, чувствовалось, что он привык справляться с самыми разными проблемами. Острые ситуации для него не впервой.

– Он сказал что-нибудь особенное? Сделал что-то запоминающееся?

– Да нет, – пожал плечами газетчик. – Пожалуй, нет.

Следователь слегка нахмурился.

– Я так и думал, – пробормотал он. – Ну и компания подобралась – если и говорят, то ничего важного.

– Я считаю, – подал голос еще один репортер, – что когда убийство будет раскрыто, то это случится внезапно. Я бы не удивился, если бы нас ждала одна из сенсаций года.

Кеннеди испытующе посмотрел на него.

– Почему вы так думаете? – спросил он.

– Потому что официальные детективы ведут себя с таким апломбом только тогда, когда они в тупике. У них ни черта нет, и они это знают, только не признаю́тся. Кстати, О’Коннор был тут.

– И что сказал?

– Сплошь обычные штампы. «Теперь не для записи, мальчики» и все такое прочее. Говорил-то он много, но позаботился, чтобы никто не опубликовал ни строчки из его признаний. В его трепотне не было ни грамма для газетного материала.

Крэг засмеялся.

– О’Коннор такой, – заметил он. – Чтобы что-нибудь из него выжать – нужно постараться. В конце концов, полиция у нас незаменима, и ей надо заботиться о своей репутации. Я правильно понял, что де Моше все еще тут?

– Да. Влетел к сеньорите на всех парах, – отозвался все тот же журналист. – Вот от него мы не добились ни слова. Я уж подумывал, что произойдет, если попытаться его разозлить. Может, тогда он стал бы поразговорчивей.

– Скорее всего, тогда он вытащил бы пистолет, – вставил еще кто-то из газетчиков. – Нет уж, извините, дразнить латино – все равно что размахивать красной тряпкой перед быком!

Сыщик с улыбкой кивнул.

Он выжал из «акул пера» все, что смог. Теперь пора было повидаться с сеньоритой Инес.

Мой друг нажал кнопку дверного звонка, и вскоре дверь приоткрылась, но лишь на длину цепочки.

– Скажите сеньорите Мендоза, что к ней пришел профессор Кеннеди, – сказали мы Хуаните, которая осторожно выглянула в щель.

– Да, сеньор, – ответила служанка и исчезла.

Очевидно, ей приказали нас впустить, потому что несколько мгновений спустя мы очутились в знакомой маленькой гостиной.

Когда мы сели, я увидел, что Крэг к чему-то прислушивается. Я тоже навострил уши и по другую сторону тяжелых портьер, отделявших эту комнату от гостиной, уловил тихие голоса. Разговаривали Альфонсо де Моше и Инес.

Этично это было или нет, но мы поневоле слышали их разговор. Кроме того, на кону стояло нечто куда более важное, чем этика.

Очевидно, молодой человек уговаривал девушку сделать то, с чем она была не согласна.

– Нет, – услышали мы ее негромкий голос, – я просто не могу поверить, Альфонсо! Мистер Уитни стал теперь партнером мистера Локвуда. Мой отец и мистер Локвуд всегда хорошо к нему относились. Почему я должна смотреть на него по-другому?

Студент ответил ей горячо, но очень тихо. Я не смог разобрать ничего, кроме обрывков разрозненных фраз, которые ни о чем мне не говорили. Один раз мне показалось, что молодой человек упомянул отца сеньориты. Но на чем бы он ни настаивал, его юная собеседница твердо стояла на своем.

– Нет, Альфонсо, – повторила она чуть громче и более резко. – Этого не может быть. Вы, должно быть, ошиблись!

Теперь они шли к двери в коридор, очевидно забыв, что раздвижные двери за портьерами открыты.

– Профессор Кеннеди и мистер Джеймсон здесь, – сказала мисс Инес. – Вы не хотели бы поговорить с ними?

Ее поклонник ответил отрицательно, но, проходя через приемную, поневоле нас увидел.

Девушка поздоровалась, а сеньор де Моше отчаянно попытался сделать нейтральное выражение лица. Ему это не удалось – я понял, что он испытывает горькое разочарование. Его разговор с сеньоритой явно закончился ничем. Юноша натянуто нам поклонился, пробормотал приветствие, извинился и вышел.

В коридоре ему предстояло пройти сквозь строй неотступных репортеров, а сеньорита тут же повернулась к нам. Он была бледна и явно нервничала: что-то сказанное молодым человеком очень ее взволновало. Но она всеми силами постаралась скрыть свое состояние и не собиралась выдавать, что же ее так растревожило.

– Вы явились с новостями? – спросила она с беспокойством.

– Нет. Пока я не узнал ничего важного, – ответил Крэг.

О своем опыте с кураре он, само собой, предпочел умолчать, как и о том, что ему уже известно, какой яд убил дона Луиса. Конечно, я тоже ни словом не заикнулся об этом, предоставив другу вести игру так, как он считает нужным.

Но почему мне показалось, что на лице девушки промелькнуло облегчение? Что за бред? Она, конечно, хотела, чтобы убийца ее отца был пойман. Разве могло быть иначе? Однако сеньорита Инес и не думала предложить нам помощь в расследовании, как сделали и Локвуд, и Нортон, и даже Уитни. Может, она подозревает, что кому-нибудь из ее друзей или родственников известны факты, которые принесут больше зла, чем пользы, если выплывут на свет божий? Или она сама знает что-либо подобное? Это было единственное объяснение, которое пришло мне в голову.