Соло для пистолета с оркестром - Наталья Андреева

— А у него выбора не было. Он, дурак, думал, что его искать будут. Не поверил, что его любимая жена предала. И про друга единственного, про Васю, тоже ничего не понял. А там, на даче, газет-то ему не показывали. Писатель время тянул, все ждал, когда хватятся. А вместо него давно уже другого похоронили. Так-то.

— Значит, он эту книгу написал? Раз ее издали?

— Этого не знаю. Книг не читаю, в театре не бываю, кино редко смотрю. Но деньги у Василия появились. И женился он, как я слышал. На писательской вдове. И получил эксклюзивные права на все издания, включая последнюю книгу. Слышал я, что Шевалье этот был хорошим писателем. Сам не читал, хвастаться не буду. Но раз Василий выгоду почуял, значит, так оно и было. Только через полтора года он все равно не уберегся.

— Известно, кто его убил?

— Этого не скажу, парень. Это наши внутренние проблемы.

— Аким Шевалье мог остаться в живых. И остался, — заявил Дмитрий.

— Нет. Я тебе потому все рассказал, что в живых-то никого уже нет. Ни Васи, ни писательской вдовы. Ни самого Шевалье. Правда, не так все получилось, как хотели. Надо было его убрать по-тихому, а потом опознать, как того парнишку, который в командировку уехал. Но на деле другая история произошла. Впрочем, я к ней отношения не имею. Это Вася мне потом сказал: все, мол, конец писателю. Похоронили, под именем того парнишки.

— А как его звали, не помните? Олег Станиславович рассмеялся:

— Ты что, парень, думаешь, я в своем механизме все шестеренки знаю? Писателя запомнил, потому что имя необычное. Да и Васю жалко. И придумано все было красиво. Вот они, мозги-то! Сможешь так? А?

— Придумывали другие, а я их искал.

— Ты, парень, давай, думай дальше. Если объяснишь, почему Петя на минном поле заблудился, я насчет работы для тебя опять подумаю. А сработал там не наш человек, это известно. Не профессионал. Свои-то все наперечет. Вот и найди этого любителя. Понял?

И Олег Станиславович снисходительно, по-барски потрепал гостя по плечу. Самообладания Глазову было не занимать. По натуре он был флегматиком, и когда его обижали, из равновесия не выходил, а целиком сосредотачивался на личных проблемах и ощущениях. Бандит благословил его на расследование, и что? Да еще и работу обещал! И что? Есть и такой бизнес: улаживать проблемы. Глазов кивал, думая о своем. Юлия тоже с рассеянным видом пила белое вино. Хозяин подливал в рюмки. Наконец Дмитрий выбрал момент, чтобы выйти из-за стола. Конечно, он был разочарован. Получалось так, что Аким Шевалье умер. И в то же время не получалось.

Дмитрий решил выяснить все до конца: что на самом деле произошло в том дачном поселке? Какова история последней книги? И где похоронен знаменитый писатель, на надгробном камне которого написано чужое имя?

А ведь у него есть памятник! Люди туда несут цветы, на экскурсию приходят. Вся Москва семь лет назад хоронила со слезами и стенаниями какого-то бандита. Смешно!

Глазов не курил, но притвориться курящим умел. При необходимости. Он пошел сейчас к парням, что сидели возле дома на крылечке. Телохранители. Глазов расправил плечи, сделал тупое лицо и вынул из кармана пачку сигарет, которую всегда держал наготове для такого случая:

— Здорово, мужики!

Присел рядом, вздохнул тяжело:

— На солнышке погреться, пока там ваш хозяин с моей хозяйкой воркует. Отпустили.

— А ты кто? — посмотрел на Дмитрия бугай, на плече у которого было наколото «Саша».

— Закурим? — спросил он. Парни переглянулись, но сигареты взяли. — Эх, жизнь у нас, мужики, тяжелая. Таскаюсь за этой коровой целый день, как дурак. По жаре. Сейчас бы пива и бабу.

— Телохранитель, что ли? — сообразил тот, что без наколки.

— Да все сразу. Принеси-подай-трахни. У меня амплуа на все случаи жизни.

— Кто? — «Саша» набычился, и Глазов понял, что с умным словом промазал.

— Это про театр, — сплюнул тот, что без наколки. — Мой прежний хозяин все по театрам с бабой своей таскался. Писательская вдова. Сука. Сколько я времени из-за нее убил на это искусство! Одна опера чего стоит! А балет? Мать его!

Глазов не ожидал, что сразу же так повезет. Про амплуа ляпнул не задумываясь, а вон как оно вышло! Да здравствует человеческая глупость!

— Вот и я о том же, — вздохнул он. — Куда только судьба не заносит. Я слыхал, что из-за бабы той много народу полегло.

— Откуда слыхал-то? — «театрал» насторожился.

— Да я с тем мужиком работал, что КамАЗом писательскую машину саданул. Ну, ломал его на это дело. После того как он мерс помял.

— А, так ты свой?

— Да теперь уж и не знаю, чей, — уклонился от прямого ответа Глазов.

— Сука! — повторил мужик без наколки и опять сплюнул. — Дружка моего из-за ее первого муженька замочили.

— Где замочили? — Глазов с трудом сдерживался, чтобы не устроить ему допрос по всей форме.

— А … его знает. Отдали мамаше обгорелый труп, а мы с Коляном в одном дворе пацанами бегали. Нам не докладывают, где дружков наших кладут. А, Санька?

— Точно. Молоко надо за вредность давать, — тот, что с наколкой, заржал и потащил из глазовской пачки еще одну сигарету.

— А ты не из Балашихи случаем? — спросил «театрала» Глазов. Санька теперь интересовал его мало.

— Не-а. Мы из Люберец. Вместе с Коляном к Молоху прибились.

Глазов шевелил мозгами, соображая, кто такой Молох. Писательская жена — ее новый муж — Мелешев. Мелешев? Возможно, что Молох — это созвучно. Надо рискнуть.

— Да, Молоха жалко. А той писательской суке так и надо. Как там, в Люберцах-то теперь? Давно не был. У меня там сеструха троюродная, в том доме живет, что возле остановки. Черт, как там ее? Ну да ты знаешь!

О родимом поселке парень вспоминал охотно. Глазов знал Люберцы неплохо, бывал там частенько по работе. Выяснить, где живет парень, было несложно. А раз они с Коляном бегали в одном дворе, то мать того парня, что на самом деле сгорел в машине Акима Шевалье, найти будет легко. Это удача. Подарок судьбы. Спасибо пачке сигарет и умному слову «амплуа»! Глазову не хотелось идти обратно за стол. Парни, конечно, были туповатые, но простые. Да и денек хороший: солнышко светит, птички поют. Весело им, птичкам. Глазов вздохнул и сказал парням:

— Пойду посмотрю, как там моя. Вдруг не договорились? — он со значением подмигнул охранникам, те заржали охотно, словно сытые кони, пихнули друг друга локтями:

— Вот Маруське сюрприз! Не будет зарываться, стерва! Старая любовь посильней будет!

— А было у них чего? — Дмитрий кивнул в ту сторону, где оставил Юлию с Олегом Станиславовичем.

— Да вроде было. Давно. Мы не помним, это Валька-повар болтает. Какое нам дело до хозяйских подстилок!

Глазов с трудом сдержался, чтобы не двинуть «театрала» по морде. Ему почему-то сделалось обидно, что какой-то повар Валька обсуждает с братвой, спала Юлия с хозяином или не спала. С чего вдруг такая обида? Это не его дело. Он побрел обратно к бассейну.