Шут специального назначения - Александр Шувалов

– Еще раз повторяю, – хозяин скромного, шесть на восемь метров, кабинета неторопливо допил зеленый, естественно, чай и отставил чашку с блюдцем поближе к массивной латунной табличке «Не курить!», – никакие документы похищены не были. Да и не держу я дома ничего такого.

– Какого такого? – живо поинтересовался посетитель, представитель непонятно каких структур. Консультант, ко всему прочему, по должности.

– Серьезного, – поморщился потерпевший и тихонько вздохнул.

Личиком он удивительно напоминал хомячка, а костюмом и повадками – перешедшего на госслужбу успешного бизнесмена. Или не брезгующего бизнесом кадрового чиновника. Все они в наше время такие.

Сейчас на этом самом личике одновременно уживались скорбь и некоторое непонимание. Скорбь происходила от осознания потери, ибо позавчера его скромный, располагающийся неподалеку от Садового кольца, девятнадцатого века постройки особнячок самым наглым образом обнесли, причем кража состоялась ночью в присутствии мирно спящих хозяев и бдительно несущей службу охраны. Мигом растерявший привычный лоск, ее начальник схватился за сердце, потом, в боязни лишиться хлебной должности, сразу за два телефона.

И в итоге ее, конечно же, лишился. Потому что в таких случаях потерпевшему не следует орать на весь свет о постигшем его горе и уж ни в коем случае не ставить в известность об этом органы, почему-то считающие себя компетентными. Наоборот, требуется соблюдать тишину, как подводная лодка на грунте. Еще неплохо взять небольшую оперативную паузу. В таких случаях похититель часто сам выходит на связь и предлагает выкупить изъятое без спросу. А если не объявится, тогда уже ничего не остается, как самому выходить на знающих людей и начинать переговоры с торгами.

Причиной же непонимания послужили последующие события. Прибывшие по первому звонку опера из районной уголовки не успели ни пробежаться по многочисленным комнатам, ни прихватить сувениры на память, ни даже толком расположиться на месте преступления. Их быстренько выставили за дверь прискакавшие по второму звонку сыщики из МУРа. Тех, в свою очередь, тоже вскоре попросили на выход сотрудники ФСБ, заявившиеся по звонку номер три. Но и они недолго изображали там нечто, напоминающее работу. Через какой-то час в особняке появились непонятно кто, никем туда не вызванные. Их старший молча предъявил документы в развернутом виде. Обалдевшие фээсбэшники также без звука собрали бумаги и быстренько ушли. И началось…

Тщательный, буквально по сантиметру, осмотр дома. Изъятие всех документов и компьютеров, включая ноутбук сына-второклассника. Строгий, можно сказать, жесткий допрос прислуги и охраны. Длительная и скрупулезная, с постоянной сменой тем, беседа с потерпевшим. Удивительно напоминающая все тот же допрос.

И вот теперь визит этого вчерашнего непонятно кого, неизвестно откуда, теперь уже на работу к пострадавшему. Спасибо еще, что без бойцов с автоматами в масках и прочей сопутствующей физкультуры в виде раскладывания сотрудников на пол и расслабляющих ударов по почкам.

Хозяин кабинета, впрочем, был шит чем угодно, только не лыком, а потому ответил на хамство вполне симметрично. Для начала продержал наглого визитера минут тридцать в приемной, потом не счел нужным угостить чаем. Умный человек подобные намеки понимает. А дураков бьют.

– А что несерьезного вы храните дома, Владислав Леопольдович? – с настойчивостью осла гнул свою линию гость, коротко стриженный толстяк в оскорбляющих чиновный взор доспехах: куцей матерчатой куртке поверх серой футболки и джинсах.

Если приглядеться, впрочем, и не толстяк вовсе. Просто здоровенный мужик с широченными плечами, грудной клеткой, как у гориллы, бычьей шеей и напоминающими медвежьи лапы ручищами. Хоть и с пузом.

– Послушайте, Александр, э?..

– Можно просто Александр, – еле заметно усмехнулся гость. Впрочем, добрая половина Москвы называла его Саней. Но господин потерпевший, видимо, относился, извините за пошлость, к другой части населения столицы. – Или можно по фамилии.

– И как ваша фамилия?

– Котов.

– Какую конкретно службу вы представляете, господин Котов?

– Государственную, Владислав Леопольдович, государственную, – еле заметно усмехнулся Котов. Понимающе и нахально.

Царево рабство на галерах вырабатывает у любого труженика стойкую привычку общаться исключительно на своем уровне. Сидящий перед ним деятель – тому пример. Небось, когда вскакивает чирей на заднице, звонит сразу министру здравоохранения, а если чадо принесет из школы двойку, выходит на министра образования. В самом крайнем случае – на их замов. Но не ниже. А тут какой-то консультант. Всего-навсего.

– Служебных документов дома не держу, – почти по слогам проговорил для особо непонятливых хозяин кабинета по имени Владислав сын Леопольда. – У вас все?

– Почти. – По каким, непонятно, вопросам консультант изобразил слабую улыбку и сделал вид, что встает. – А, собственно, что у вас похитили?

– Фарфоровые статуэтки, – горько вздохнул хозяин кабинета. Почти всхлипнул. – Пять штук.

– Всего-то? – искренне удивился посетитель. С трудом сдерживаясь, чтобы не поинтересоваться, а не пропал ли заодно и ершик для унитаза.

– Вы не понимаете, – прозвучало в ответ голосом безутешной вдовы, буквально на похоронах поставленной в известность о том, что весь капитал и недвижимость по завещанию отходят приюту для мужей-рогоносцев. – Пять фарфоровых балеринок. Семнадцатый век, эпоха Людовика Тринадцатого Справедливого.

– Дорогие?

– Приобретены в позапрошлом году на «Сотбис» за четыре с половиной миллиона евро.

– Ого, – умилился Котов и даже спрашивать не стал, не на квартальную ли премию была сделана покупка. Или кредит коллекционер взял. Не девяностые годы на дворе, когда любой гопник в малиновом пиджаке из России запросто скупал все, на что глаз падал, и расплачивался наликом из мешка. Сейчас каждый, в подобных аукционах участвующий, оперирует только легальными деньгами.

– Не в этом дело. – Владислав Леопольдович достал из ящика стола сигарету и нервно закурил. – Просто таких статуэток больше ни у кого нет.

– Теперь уже есть.

– Вы правы. – Обокраденный любитель фарфоровых балеринок затянулся и стряхнул пепел в чашку. – К сожалению.

– Кого-нибудь подозреваете?

– Нет, пока просто размышляю.

– Старинный фарфор, именно старинный, а не фигурки трактористов и доярок тридцатых годов выпуска, – вдруг выказал осведомленность незваный посланник государства. – На Москве, не считая вас, собирают пятеро. Я имею в виду легальных коллекционеров. Каталоги, выставки, все такое.

– Признаться, не ожидал. – В крохотных глазах-бусинках отметился блеск. – Вы меня удивляете.

– Но есть и скромные любители, те, кто привык наслаждаться прекрасным за закрытыми дверьми и в одиночку, так?