Столица Сибири 2029. Берег Монстров - Андрей Орлов

Судя по следам, они продолжали покорять улицу Жуковского. Я хмуро обозрел своих «бойцов». Ольга крестилась, поминала всуе имя Господа и что-то шептала про очередной «мясной момент». Молчун развлекался – вцепился зубами в пуговицу на комбинезоне невезучего бойца и тщательно ее перегрызал. Окружающий мир погружался в сумерки. Город заволокло клубами дыма – порывистый ветер прижимал его к земле. Элементарная физика не работала – этот дым не желал уходить в атмосферу. Руины вуалировались в мерцающей дымке. Отчасти это было нам на руку. Мы шли, прижимаясь к обочине – стараясь не хрустеть кирпичной крошкой. Совсем немного оставалось до пересечения с улицей Тимирязева, где в обширной лесопарковой зоне располагался лучший в России зоопарк. Сюда приезжали со всего города, отдыхали семьями. Прибывали экскурсии из других городов, постоянно клубились дети. Новые павильоны росли как грибы. Обойти это великолепие за день было невозможно. За несколько месяцев до катастрофы заработали роскошный дельфинарий и зимний павильон для обезьян и пингвинов. В зоопарке имелось живописное озеро с беседками и оживленными кафе – здесь всегда было многолюдно, красиво, интересно…

А вот сейчас близость этого места навевала беспокойство. Большинство животных погибло в роковой момент, остальные не смогли бы выжить без еды и ухода, но все же… Меры безопасности лишними не стали. Справа что-то шевельнулось, я схватил Ольгу за руку и заставил присесть. Шлепнулся в пыль Молчун – этот парень знал, когда не стоит выделываться. Руин у «проходной» зоопарка практически не было – раньше там располагался сквер. Но земные недра выплеснулись качественно. Энергия толчка была сокрушительной. Здесь было несколько разломов, верхние слои земной коры выворачивались, вставали вертикально, сталкивались. А потом все застыло. Пустого пространства больше не было. Под массивной скалой, зависшей над обломками фонтана, что-то возилось. Я упорно всматривался. Неприятный холодок заструился по лопаткам. Из сумрачной хмари, постукивая копытами, выбралось крупное животное. С ног до головы оно обросло лохматой палевой шерстью. В облике животного просматривалось что-то лошадиное. По форме туловища оно, скорее, напоминало быка или зубра. Но голову определенно позаимствовало у лошади. Мощная, непропорционально развитая, с мясистыми щеками и короткими ушами. Глаза прятались в глазных впадинах под массивной лобной костью. Но животное прекрасно видело. Выбравшись на дорогу, оно исподлобья осмотрелось. Оно не боялось, что на него нападут зараженные или другие твари, могут потрепать или даже убить. Существо прекрасно себя чувствовало. Оно повернулось на сто восемьдесят градусов, помахивая спутанным хвостом. Движения были неуклюжими – такое впечатление, что под обильным шерстяным покровом имелась панцирная броня. Мутант был занят важным делом – он что-то жевал. С пухлых «утиных» губ свешивались окровавленные ошметки, похожие на растерзанные кишки. По мере поедания эти «купаты» пропадали в утробе. Зараженными питается? – с опаской подумал я. А кем еще? Нормальных людей днем с огнем не сыщешь, неделю будешь рыскать в поисках провианта… Закончив трапезу, животное срыгнуло и издало звук, похожий на ржание. Матово блеснули выпуклые зубы, которым не помешали бы скобки. Оно навострило уши, снова стало принюхиваться и осматриваться. Мясистая морда совершала судорожные подергивания. Животное повернулось в нашу сторону. Заблестели глаза. Хищно раздувались толстые ноздри. Оно наклонило голову, и свалянная грива опала как покрывало.

– Ой, мамочка… – шептала Ольга. – Оно нас заметило… Сейчас мы узнаем, чьи в лесу шишки…

Я терпел. Слишком темно, мы сидели неподвижно, не факт, что животное нас засекло. Безусловно, оно почуяло чужой дух, но это не значило, что начнет сразу действовать. Вроде поело уже…

Интрига была налицо. От напряжения выступил холодный пот.

– Оссподи… – твердила, как заклинание, Ольга. – Оссподи… Ее же пулей не возьмешь… Где бы добыть два грамма никотина…

Напротив зоопарка, в белесых руинах, что-то рухнуло и посыпалось. Лошадь вышла из оцепенения, резко повернула голову. Заржала и с неожиданной прытью, высоко подбрасывая круп, бросилась галопом в руины. Видно, до состояния полного насыщения еще предстояло поработать. Раздался грохот, рухнул обломок стены, хрустели кирпичи. Животное вписалось в черный проем и пропало.

Мы бросились бежать. Оружие и амуниция тянули к земле (для полного счастья нам не хватало саперных лопаток), но сейчас мы их не чувствовали. Мы неслись как на пожар, преодолевая опасную зону. Промчались перекресток Жуковского и Тимирязева, свалились на колени, чтобы передохнуть. Молчун вился вокруг нас кругами, нетерпеливо урчал. Ольга дышала как загнанная лошадь, нервно хихикала, что-то цитировала – в духе «накормлю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко…»

– Между прочим, тема, – отдышавшись, сказал я. – Лошадь – она и в Африке лошадь. Просто одичала, жизнь заставила, мутации опять же. Мы могли бы с ней подружиться, приручить, оседлать и совершить конное путешествие по достопримечательностям родного города. Ни один зараженный не подойдет.

– Согласна, – кивнула Ольга, покрутив пальцем у виска, – в моей попе детство тоже бессмертно и работает бесперебойно. Пошли, фантазер, неуютно здесь, вдруг этот мерин вернется?

И все же мы привлекли чье-то внимание. Мы отдалились от перекрестка метров на двадцать, когда со стороны зоопарка раздался истошный вопль. Он дребезжащим эхом отозвался в развалинах. И такое движение пошло… Мы обомлели. От улицы Тимирязева, тянущейся вдоль зоосада, на нас неслась целая лавина! Какие-то лохматые безобразные существа – они передвигались неуклюже, кто-то на двух конечностях, кто-то на четырех, но все равно очень быстро! Они слетали с искореженных руин, катились, поднимались, неслись дальше. Кто-то размахивал палкой, у кого-то в длинных «шерстяных» руках ничего не было. Они приближались стремительно – наперерез. Их было не меньше двух десятков! Мы задохнулись от страха, вот это напор! Пустились наутек, но амуниция и усталость тянули к земле, мы с трудом передвигали ноги. Убежать от этих тварей было невозможно. Договориться, видимо, тоже. Они уже настигали. Я ничего не смыслил в ненасильственном разрешении конфликтов, все подобные ситуации разруливал одинаково. Я проорал Ольге, чтобы бежала дальше, а сам свалился в пыль, выхватил гранату, прикрепленную к поясу, выдернул чеку и метнул, сильно сомневаясь, что она долетит. Мой отряд уже убрался из зоны поражения мощной лимонки. Я рухнул, закрыв затылок свободной рукой. Граната взорвалась перед лавиной – жалко, что не в самой гуще! Осколки разлетались на восемьдесят метров. Грохот был ужасный. Взметнулась пыль, в воздух полетели обрывки мусора, камни, окровавленные конечности. Воцарился галдеж… как в зоопарке. Это точно были не люди. Я уже взлетал на колено, передергивал затвор. Тянуться к следующей гранате было некогда. Посек я, разумеется, не всех. Из дыма и гари вываливались мохнатые образины, пронзительно пищали, прыгали в мою сторону – опираясь на передние конечности, а задние выбрасывая далеко вперед. Разверзались голодные пасти. У существ были «высокоразвитые», заросшие бородами челюсти, торчали голые уши. Руки с узловатыми корявыми пальцами на кистях чуть не вдвое превосходили по длине «классические». Больше всего шерсти топорщилось на ногах – от бедер до обнаженных щиколоток, – казалось, что они надели одинаковые штаны. Я онемел от изумления. Шимпанзе! Бразилия, блин! Страна диких обезьян! Похоже, мутации в этом городе способны творить чудеса. Обезьяны выжили, приспособились, размножились, обрели невиданную силу и научились добывать пищу. Они обитали в том же ареале – и при этом научились ладить с «быко-лошадьми», с прочими представителями фауны – если, конечно, кто-то выжил… Было страшно, до одури страшно. От этой фауны исходила жуткая вонь. Но я не дрогнул. Я бил короткими очередями, и твари валились в пыль, не добегая до меня каких-то метров. Их было больше двух десятков – подбегали новые! Они теснились, лезли. Куда же вы лезете! В порядке общей очереди, граждане! Я повалил штук семь, когда иссяк магазин и настало время попрощаться с жизнью. Внезапно из-за спины стегнул аналогичный «Калашников» – Ольга вернулась! Правильно, неприлично бросать на произвол судьбы хоть и бестолкового, но единственного мужика. Она завалила двоих или троих, и пока обезьяны мельтешили и кувыркались, я успел сменить магазин. Мы медленно отступали, сдерживая напор тварей. Им ничего не стоило обойти нас с флангов или с тыла. Мы припустили вниз по Плановой (в которую благополучно перетекла улица Жуковского), остановились через двадцать шагов, вбили по магазину в лохматую братию, побежали дальше. А встали от истошного громоподобного лая – отвесив челюсти от изумления. Такое впечатление, что наш Молчун тоже мутировал. Откуда он взялся? Шерсть дыбом, пасть оскалена, из глаз выплескивались молнии! Он налетел на обезьян откуда-то сбоку – как ураган, как разрушительное цунами! Первой твари он прокусил икру, набросился на вторую, вырвал цепкими зубами из щиколотки кусок мяса. Обезьяны ревели, кружились в пыли. Проворная шимпанзе с глубоким шрамом вместо глаза бросилась на него, взмахнув штырем арматуры, но Молчун уже катился по земле, прыгнул обезьяне на спину, впился зубами в шейные позвонки и что-то вырвал. Впору аплодировать. Он спрыгнул с зашатавшейся образины, а когда обнаружил, что парочка особей снова подалась в нашу сторону, бросился им под ноги – чем вызвал замешательство и неразбериху. Он их довел до белого каления! Обезьяны позабыли про нас и кинулись хватать шуструю собаку. А Молчун дразнил их – метался, прыгал с места на место. Потом пустился вскачь к руинам, приглашающе озираясь. И вся стая устремилась за ним, галдя и ругаясь на своем непостижимом обезьяньем языке. Я в растерянности посмотрел на Ольгу. Она была потрясена, тяжело дышала. Волосы вздыбились от страха, даже шапку приподняли. Грязная, словно неделю без отдыха чистила трубы.