Мелодия звёзд - Оливия Вильденштейн

– Мое колено так и не зажило как следует. – Она вытерла рот, потом долго рассматривала полупрозрачное пятно на салфетке, оставленное жирным куском пиццы с грибами. – Впрочем, все в порядке. У меня есть и другие мечты. Я хочу стать воспитательницей в детском саду. А у тебя есть запасной план, если с пением не получится?

Запасные планы все равно что страховочная сеть – если вы чувствуете, что нуждаетесь в ней, значит, вы не верите в свои силы.

– Нет ничего, чем я хотела бы заниматься вместо пения. – Я отхлебнула газировку из своего гигантского пластикового стакана. – На данный момент, – добавила я, потому что почувствовала, что Лейни хотела было дать мне совет, а я не хочу советов. Совет – это не что иное, как красиво упакованное сомнение.

– Значит, воспитательница в детском саду, да?

Неделя перед вечером встречи выпускников прошлых лет была моей любимой. Пять дней без школьной формы. Один большой футбольный матч. Один незабываемый танец.

Сегодня Американский Понедельник, а это значит, что все будут одеты в красное, белое и синее. Я надела джинсы, белую майку и красные парусиновые ботинки на шнуровке, но я уже не так увлечена всем этим маскарадом, как было в предыдущие годы.

Я мрачно жевала хлопья на завтрак.

Я все еще удивляюсь, почему Тен вел себя так странно на днях. Все воскресенье я вынашивала идею отправить ему сообщение, но так и не решилась нажать кнопку «Отправить». Однако наша встреча потрепала мне нервы – на протяжении всего занятия по йоге я не могла поймать равновесие: я болталась туда-сюда в позе дерева, а затем упала лицом вниз в позе петуха.

Я провела остаток тренировки, свернувшись калачиком в позе ребенка, чтобы избежать вопросительных взглядов мамы, а затем притворилась, что у меня болит живот, чтобы мы сразу пошли домой. Мамино беспокойство было ощутимым, но она не стала настаивать на том, чтобы я рассказала ей о своих проблемах.

Так же как она не давила на меня сегодня утром, хотя ее лоб был наморщен.

– Я плохо себя чувствую, мам. Можно мне остаться дома?

Она положила ладонь на мой лоб.

– Это из-за Рей или из-за мальчика?

– Чего?

– Очевидно, тебя что-то беспокоит. Так что я предполагаю, что это либо ссора с подругой, либо проблемы с представителем противоположного пола. – Она придвинула свой стул поближе ко мне, и ее длинные, украшенные бисером бирюзовые серьги качнулись. – Хочешь поговорить об этом?

Я зачерпнула еще одну ложку хлопьев.

– Неа.

Она вздохнула.

– Ты такая же упрямая, как твой папаша.

Я сочла это за комплимент, хотя едва ли мама имела это в виду. Но мне нравится, когда мама сравнивает меня с ним. Это делает папу чуть менее чужим.

Она взяла мою руку, которую я положила себе на колени, и слегка сжала ее:

– Детка, ты не можешь просто спрятаться от проблемы.

– А папа когда-нибудь так делал? Прятался?

Она расслабила пальцы, а потом отпустила мою руку и встала.

– У него были другие способы борьбы со стрессом.

Она подошла к раковине и включила воду. Я не знаю, почему она открыла кран, потому что она не ополаскивала свою миску с хлопьями или соковыжималку, на которой она сделала сок из апельсинов. Она просто стояла, вцепившись в край раковины.

– Например?

– Ты опоздаешь, – сказала мама, выдержав слишком долгую паузу после моего вопроса. В конце концов она резкими движениями разобрала соковыжималку и начала энергично протирать губкой каждую деталь из черного пластика.

Не так уж много вещей может выбить маму из колеи.

Только папа и музыка. Но почему?

Сердце колотилось от недоумения, я сунула миску в раковину, а затем… приобняла маму, потому что подумала, что она нуждалась в этом.

По дороге в школу я слушала свой самый бодрый плейлист, но даже он не смог развеять мою грусть. Мое настроение упало еще ниже, когда я заметила черный «Рендж Ровер», который ехал рядом со мной.

Когда я посмотрела в окно, мой велосипед слегка повело в сторону. За рулем не Теннесси, а просто какая-то мама с двумя детьми, пристегнутыми ремнями безопасности на заднем сиденье. С облегчением я выровняла руль, сосредоточившись на том, чтобы не попасть под машину, хотя тогда мне бы не пришлось идти в школу…

Сворачивая на стоянку Ридвуда, я сканировала ряды машин в поисках машины Тена. Ее не было. Может быть, он попросил перевести его в другую школу. Или, может, тоже умолял своего отца разрешить ему остаться дома, и его отец – в отличие от моей матери – проявил некоторое сострадание.

Я вытащила блокнот из шкафчика как раз в тот момент, когда раздался второй звонок и бодрый голос миссис Ларю донесся из громкоговорителя. «Ваши суждения о другом человеке никак не характеризуют его, зато характеризуют вас».

Ха! Выкуси, Тен.

Мои подозрения насчет того, что миссис Ларю шпионка, стали еще сильнее, когда я вошла в класс. Стол, который я делила с Теном, был пуст. Я села на холодный жесткий стул и открыла сумку в поисках домашнего задания. Передо мной появились ноги. Длинные ноги. Одетые в джинсы. Я провела взглядом вверх до белой футболки с красной надписью «Я говорю по-французски», затем до острого кадыка и челюсти, покрытой темной щетиной.

Я не стала смотреть выше. Вместо этого я заерзала на стуле, стянула резинку с хвоста и позволила волосам упасть вокруг моего лица, они повисли, как ширма. Я пыталась сосредоточиться на лекции, но это все равно что пытаться сосредоточиться на разговоре во время концерта.

Я постукивала ногой, дергая коленом.

Это пытка. Просто пытка.

Я уж было собралась поднять руку, чтобы извиниться и попроситься выйти в медпункт. Но вдруг большая рука упала на мое колено. Успокоив его.

Я резко повернулась к Теннесси.

– Пожалуйста, перестань, – пробормотал он, убирая руку.

Это происходило непроизвольно, так что, как только он убрал руку, колено продолжило подпрыгивать вверх-вниз. Я прямо чувствовала, как он сверлил его взглядом на протяжении всего урока, вероятно, испытывая огромное желание прижать мою ногу к земле.

Клочок бумаги упал на мой лист с домашним заданием.

«Что случилось?»

Он это серьезно? Неужели он забыл, как странно повел себя со мной в торговом центре? Я отвела взгляд от записки и изобразила большой интерес к уравнению, написанному на доске.

Он забрал свою записку обратно и написал продолжение.

«Это потому, что я солгал, что ненавижу музыку?»

Я отрицательно покачала головой.