Ты мой или ничей - Энди Брок

– То есть завтра?

Взглянув на телефон, она проверила дату.

– Гм… да.

– Ты поедешь?

– Нет. Его офис в Афинах. Кроме того, я не желаю ничего в наследство от отца. Тем более теперь, когда я узнала правду. – Калиста опустила глаза, нервно теребя уголок конверта. Лукас с удивлением осознал, что не чувствует удовлетворения от того, что наконец раскрыл ей глаза. Вместо этого у него почему-то защемило сердце. – Пусть сводные братья поделят между собой все его грязные трофеи.

– Без твоего официального отказа с твоей подписью они этого сделать не смогут. Полагаю, тебе все же следует съездить в Афины и использовать возможность обрубить все концы. Тогда, возможно, ты сможешь жить дальше спокойно.

– А я полагаю, что тебе стоит прекратить корчить из себя психолога и заняться собственными делами.

Лукас ожидал, что его накроет волна гнева. Обычно он никому не спускал с рук такого обращения. Обычно он заставлял обидчиков расплачиваться за свои слова. Но грубость Калисты просто показала ему, что она сильно переживает из-за происходящего. И он вдруг почувствовал облегчение.

– Нервничаешь?

– Нет. Просто не надо указывать мне, что я должна делать и чего не должна. Большое спасибо.

– Ладно, что ж. Но, возможно, все же ты воспользуешься удобным случаем. У меня тоже есть дела в Афинах. Можем съездить туда завтра… а переночуем у меня на квартире.

– Нет, – отрезала Калиста. – Для Эффи это будет слишком утомительно.

– Тогда, может, Эффи останется здесь? – как можно более спокойно и легко предложил он. – Уверен, Доркас и Петрос с удовольствием за ней присмотрят.

– О, мамочка, пожалуйста, – умоляюще протянула Эффи, оторвавшись от игры с куклой и подняв на Калисту большие зеленые глаза. – Можно я останусь с Доркас и Петросом? Пожа-алуйста!

– Я не знаю… – Калиста судорожно искала подходящую отговорку. – Возможно, им слишком хлопотно оставаться с тобой на ночь.

– О, они согласятся. И кстати, со мной не будет хлопот. Я даже смогу помочь Доркас печь печенье kouloulou.

– Koulourakia, – поправила дочурку Калиста, произнеся по слогам название греческого масляного печенья, до которого Эффи была большая охотница.

– Да, точно. Ну можно, мамочка?

– Может быть. Поговорим от этом попозже.

Лукас мысленно улыбнулся. Благодаря его прекрасной дочурке все могло сложиться именно так, как он того хотел.

И вот теперь вышел из пустого дома на террасу и остановился, прикрыв глаза от солнца. Вдали он мог различить знакомый звонкий голосок, который все приближался. Вскоре в поле зрения показались мать и дочь. На Калисте было цветное парео, обернутое вокруг бедер, в руках она несла пляжную сумку и сумку-холодильник. Эффи отважно сражалась с огромным надувным крокодилом размером чуть ли не в два раза больше ее, хлопавшего ее по бокам из-за свежего морского бриза. Наблюдая за их приближением, Лукас неожиданно для себя осознал, как ему приятно смотреть на них.

– Какого черта он здесь делает?

Оба сводных брата Калисты вскочили, едва она и Лукас вошли в офис адвоката. Она почувствовала, как Лукас за ее спиной буквально одеревенел.

– Ему здесь делать нечего! Калиста, пусть он уйдет! – потребовал Кристос.

– Кристос, сядь, – с деланым спокойствием бросила Калиста, усаживаясь на стул. – Лукас просто сопровождает меня.

– Полагаю, он жаждет удостовериться, что сильно напакостил нам, – не унимался Кристос, тараща глаза. – Что пустил коту под хвост все наше наследство. Паршивый обманщик…

– Зачем он тебе здесь, Калиста? – прервал брата Янис, услышав сердитое сопение Лукаса, которое свидетельствовало о том, что, если Кристос немедленно не уймется, ему грозят серьезные неприятности.

На самом деле Калиста вовсе не хотела, чтобы Лукас присутствовал при оглашении завещания, но как-то так вышло, что отделаться от него ей не удалось. Сначала он настоял на том, чтобы открыть ей входную дверь, потом проводил до лифта, потом поднялся, чтобы удостовериться, что она выйдет на нужном этаже. В общем, так он и пришел за ней в адвокатский офис.

– Почему бы вам всем не присесть? – предложил мистер Петридис, семейный адвокат Гианопулосов, которому стукнуло уже, наверное, лет восемьдесят, ясно давая понять, что ему некогда выслушивать их склоки. – Оглашение завещания не займет много времени. Для удобства Калисты я буду говорить по-английски, если никто не против.

– Давайте уже начнем.

Кристос и Янис снова уселись на свои места, Лукас устроился на стуле рядом с Калистой.

Прочистив горло, мистер Петридис начал медленно зачитывать документ. Калиста попыталась сосредоточиться, однако это было крайне сложно, учитывая, что рядом сидел Лукас, излучавший такую сильную враждебность по отношению к братьям Гианопулос, что ее хватило бы, чтобы стереть с лица земли небольшое государство. Может, он затевает очередной скандал? Зачем он увязался за ней сюда? Она вдруг подумала: а не заманил ли он ее сюда обманом, чтобы свести их всех вместе? А если так, то зачем? Что ж, будь что будет…

В офисе было тесно и душно, мысли Калисты разбредались. Она надеялась, что с Эффи все хорошо, хотя на самом деле в этом даже не сомневалась. Доркас и Петрос пришли в восторг от того, что малышку оставят на их попечении на целые сутки. Так что все они трое простились с ней и Лукасом с радостью. Ночевать старики, разумеется, будут на вилле «Елена» – Лукас был категорически против, чтобы его дочь хотя бы приближалась к бывшему дому Аристотеля.

Сама же Калиста внезапно согласилась остановиться в афинской квартире Лукаса. Раньше ей здесь бывать не доводилось. Будучи подростком, она старалась даже не думать об этом месте, представляя всех женщин, которых привечал там Лукас. В воображении ей виделось этакое холостяцкое гнездышко – черные шелковые простыни, свисающие со спинки кровати наручники и все такое… Не то чтобы Лукас когда-то давал ей повод так думать. Свою личную жизнь он предпочитал не афишировать. Но это вовсе не значило, что ее у него не было. Калиста была уверена лишь в одном: этой ночью она будет достаточно осторожной, чтобы не оказаться на этих самых черных шелковых простынях.

Всю неделю, с тех самых пор, как Лукас поцеловал ее на яхте, она никак не могла прийти в себя. Он был так соблазнителен, что при нем ее речь становилась невнятной, поступь неверной, а внутри все словно превращалось в желе. Так что она старалась держаться от него подальше, избегая оставаться с ним наедине, в чем ей здорово помогала Эффи. Вечерами же, уложив малышку в постель, она углублялась в чтение либо тоже ложилась спать.

К ее удивлению, Лукас не доставал ее своим вниманием. Он вел себя как настоящий джентльмен. Не делая ни малейших попыток уговорить ее посидеть на террасе или прогуляться под звездами, казалось, он был только рад тому, что она уходит, вежливо желал ей доброй ночи и погружался в работу на ноутбуке.