Лондонские убийства - Василий Гавриленко

– А как твое расследование, папа? Ты уже поймал Садовника?

– К сожалению, нет, – мне очень не хотелось говорить с дочерью о Садовнике. – но сегодня мы с Лестрейдом ездили в пригород. Как же там хорошо дышится! Надеюсь, как-нибудь мы втроем сможем отправиться на пикник.

– Меня уже пригласили на пикник, – сообщила Аделаида.

– Вот как? И кто же?

– Барбара Лестрейд. Но мы, конечно, не собираемся в пригород, так что зря ты сделал такую кислую гримасу.

– Кислую мину, – поправил я. – Гримаса – это слишком грубо, юная леди. И куда же вы собираетесь на пикник?

– В Гладсон-парк.

Холодок пробежал у меня по спине, когда я вспомнил изуверски оскверненное тело Ирэн Вулф.

– Гладсон-парк? Но почему именно это место?

– Это Барбара предложила, – пожала плечами Аделаида. – Я спать, папа.

– Не забудь почистить зубы, – встрепенулся я.

Она издала страдальческий стон, но все же отправилась в уборную.

В комнате Холмса я прилег на кушетку. Прошел еще один день с того момента, как Лестрейд неожиданно предложил мне вести дело Садовника. За это время я видел много такого, чего мне не доводилось видеть даже во времена совместных с Холмсом расследований. В моих руках десятки ниточек, но они все никак не вяжутся в единое полотно.

Я перевернулся на бок, подложив кулак под щеку. Тела девушек, превращенные в ужасающие цветы, Холидей, рассказывающий о Мустьерском захоронении, роняющий слезы учитель Джоуи Тернер – все это пронеслось перед моими глазами, но тут же сменилось лицом Холмса. «Выводы, Ватсон, выводы». Я уснул.

Утром я без особого аппетита позавтракал, поговорил немного с Аделаидой и мисс Остин. Джоан совершенно успокоилась после разговора накануне и даже посвежела, став еще прекрасней, чем обычно. Впрочем, сразу после завтрака она ушла, надев свою лучшую шляпку с цветами. На мой вопрос, куда она собралась в такую рань, мисс Остин ответила, что в ателье «Уорт» ей назначена примерка нового платья.

Когда Джоан ушла, я погрузился в чтение газет. В «Таймс» про убийства писали много глупостей, но, по крайней мере, мое имя в этой газете перестали муссировать. Открыв Daily Telegraph, я помрачнел.

«СЕНСАЦИОННЫЕ ПОДРОБНОСТИ ЖЕСТОКИХ УБИЙСТВ ЮНЫХ ДЕВУШЕК В ЛОНДОНЕ»

В статье убийца впервые был назван Садовником, кроме того, репортер достаточно подробно и точно описал «цветы», созданные изувером из тел своих жертв. Также сообщалось, что Ирэн Вулф была изнасилована. Завершалась статья следующим пассажем:

«Пока возомнивший себя сыщиком безумный доктор тщетно мечется по Лондону, Садовник подкрадывается к юным, беззащитным созданиям. Возможно, к вашей дочери, мистер Читатель, или к вашей, миссис Читательница. Скотленд-Ярд, опозорившись с поисками Джека-Потрошителя, снова сел в лужу, пригласив литератора средней руки расследовать убийства. Когда же, наконец, мы сможем гордиться нашей британской полицией, а не испытывать за нее стыд? Когда мы, наконец, сможем спокойно ходить по улицам нашего города?!».

Я отложил газету. Что ж, пора было привыкнуть к этому. Британская пресса будет смешивать мое имя с грязью до тех пор, пока я либо не поймаю Садовника, либо не сдамся. На то она и британская пресса. И никакие прошлые заслуги, участие в делах великого Холмса мне не помогут.

Очевидно, что в полиции у репортера был осведомитель. С одной стороны, я был раздосадован утечкой из Скотленд-Ярда, с другой стороны, я понимал, что общество имеет право знать о грозящей ему опасности. Если на улицах орудует серийный убийца, горожанам стоит это знать – это повысит их бдительность. В этом отношении я был категорически не согласен с Лестрейдом, который, как я подозревал, отчасти беспокоился за свою репутацию и дальнейшую карьеру.

Как бы то ни было, осведомителя предстояло выявить. Подробности, приведенные в статье, могли знать только несколько человек, включая меня самого, убийцу, Лестрейда и …

– Ах, да!

Теперь я знал, кто осведомитель, но предстояло еще подтвердить догадку, так как обвинять человека огульно нельзя.

– Ты куда, папа?

– В редакцию Daily Telegraph, юная леди.

Не успел я снять шляпу с вешалки, как в дверь неистово забарабанили.

– Я открою, – воскликнула Аделаида, отвлекаясь от British and Foreign Animals11.

Вместе с прохладным утренним воздухом в гостиную ворвался маленький седовласый человечек, в котором я узнал мистера Хармони Вулфа, отца несчастной Ирэн.

– Где он? Где мистер Ватсон?!

– Что вам нужно, сэр?! – возмутилась Аделаида.

Я поднялся навстречу Вулфу. Полагаю, мое лицо вполне отражало то смущение и боль, что я испытывал.

– Мистер Ватсон! – воскликнул Вулф. – Вы читали? Читали?

В его руках был свежий номер Daily Telegraph.

– Да, я прочел, мистер Вулф. Я прошу вас извинить меня за то, что мы не смогли это предотвратить. Видит Бог, мы сделали все, что могли, сэр.

Вулф обессиленно упал в кресло, закрыл лицо руками.

– Кто это, папа? – негромко спросила Аделаида.

– Иди в свою комнату, дочка, – потребовал я.

Но она осталась.

– Бедная моя девочка, бедная моя Ирэн! – простонал мистер Вулф.

Мое сердце разрывалось от жалости к нему, но я не знал, что делать. Я стоял у камина, сложив руки на груди, и растерянно смотрел на разыгравшуюся передо мной драматическую сцену.

– Вы папа Ирэн Вулф, про которую писали в газетах? – догадалась Аделаида.

Вулф поднял на нее мутные глаза, некоторое время он молча смотрел на мою дочь, затем, повернулся ко мне и сказал:

– Найдите его и повесьте, мистер Ватсон. Я очень вас прошу. Я не виню вас в смерти моей дочери и вам не за что извиняться передо мной. Просто найдите его, сэр.

– Я отдам все силы и все свое время, мистер Вулф, – сказал я.

– Папа обязательно найдет его, – пообещала Аделаида.

– Вы – настоящий джентльмен, сэр, – Вулф поднялся, подавая мне руку. Я пожал ее.

– А вы, – он обернулся к Аделаиде. – очаровательная юная леди. Вы могли бы стать подругой моей дочери.

Лицо его исказилось от боли.

– Берегите вашу малютку, мистер Ватсон, – попросил он. – Счастья вам, юная леди. Прощайте.

Сгорбившись, он покинул квартиру на Бейкер-стрит. Мы с Аделаидой некоторое время стояли посреди гостиной, как истуканы.

– Почему ты не сказал ему, что найдешь Садовника, папа? – спросила Аделаида: ее глаза гневно поблескивали.