Катакомбы военного спуска - Ирина Лобусова

Впрочем, не из-за этой сказки прибыли в эту уютную квартирку сотрудники уголовного розыска. Около полудня в местном отделении милиции, расположенном на Греческой, появилась пожилая женщина и заявила, что из квартиры ее подруги-соседки доносятся крики и подозрительный шум. А на звонки и стук пожилая одинокая женщина не реагирует. По словам соседки, гости в квартире подруги бывали крайне редко, поэтому она заволновалась, ну и просит пойти посмотреть.

Такие совпадения бывают – в это время именно в этом отделении милиции находился Петренко. Он просматривал оперативные разработки по вчерашнему задержанию в притоне внизу Дерибасовской и собирался допрашивать одного ушлого карманника, попавшего, на свою беду, в облаву. Карманник этот платил дань банде Червя. Петренко знал это и хотел побеседовать с ним, так сказать, особо. Хотя сам себе и признавался, что такая мелкая сошка мало что может знать о делах Червя.

Вот тут и появилась пожилая женщина со Спиридоновской. Она умоляла оперативников поскорее пойти с ней.

– Я даже из автомата на улице ей звонила, а она трубку не берет! – говорила дрожащим от слез голосом.

– Минуточку, – заинтересовался Петренко, всегда подмечавший в рассказе самое необычное. – Кому это вы звонили и куда?

– Так соседке и звонила! – занервничала женщина. – Личный телефон у нее в квартире установлен, и уже давно!

– Личный телефон? – искренне удивился Петренко. – А по какому такому поводу в квартире одинокой пожилой женщины установлен личный телефон?

– Так вдова чекиста она, – вздохнув, пояснила соседка. – Заслуженного. Алексея Проскурякова. Может, слышали?

Петренко слышал. Алексей Проскуряков работал в самом начале организации ЧК, еще в 20-е годы, комиссаром особого отдела, был командиром времен гражданской войны.

– Да, знаю, – кивнул Владимир. – Но, кажется, он давно уже не работает в органах.

– Уволился, да. Он на пенсию вышел, несколько лет назад, – затараторила гражданка. – По болезни. От ран болел, полученных на войне. А как работать перестал, так ровно через год и помер, – она смахнула несуществующие слезы. – В общем, не пережил покоя, видать. – Женщина пристально посмотрела на Петренко: – Знаете, так бывает. И личный телефон за заслуги ему был положен. А соседка моя, Екатерина Александровна Проскурякова, женой его была. Вот ей, как вдове заслуженного чекиста, и оставили телефон.

– Поеду-ка я с вами, – задумчиво произнес Петренко. Он устал слушать этот бесконечный поток слов. К тому же ему захотелось сделать что-то хорошее для заслуженного чекиста – свой все-таки. В общем, вздохнув, Петренко сел в машину, где уже была опергруппа. Соседку он галантно пропустил вперед.

По дороге начал ее расспрашивать.

– Подруга ваша, Екатерина Александровна, что же, одна живет?

– Совсем одна, – с готовностью ответила соседка, как будто этого и ждала. – После смерти мужа у нее нет ни единой живой души на свете! И родственников живых давно уже нет.

– А дети у них были? Долго жила она с мужем?

– Всю жизнь! Почитай, что 40 лет. Ну да, – она на минуту задумалась, – 41 год. Сама говорила, что в 20 лет за Алексея замуж вышла. Была у них дочь, Софочка, но померла в семилетнем возрасте от дифтерии. Тогда годы страшные были, – вздохнула, – разруха, лекарств нет. Очень тяжело они смерть дочери переживали. Катя до конца жизни так и не оправилась. А потом детей уже и не было, так, вдвоем, и остались. – Женщина замолчала. Петренко тоже молчал.

– Понятно, – сухо кивнул он через какое-то время, прекрасно зная историю многих семей, терявших детей в раннем возрасте, – детская смертность тогда была просто катастрофической.

– Что же ваша подруга, на пенсию мужа живет? – Помолчав, Петренко задал риторический вопрос.

– Нет, что вы! – Соседка аж взмахнула руками. – Катенька настоящий художник! Она куклы мастерит и продает. Сама все делает – и платьица им шьет, и лица раскрашивает. У нее столько покупателей! Во всем городе ее знают.

– Куклы на дому, что ли, продает? – уточнил Петренко, весьма далекий от мира детских игрушек.

– Нет, что вы! – снова воскликнула соседка. – Она их в магазин относит. Один друг Алексея магазин открыл во времена НЭПа, нэпманом заделался. Там же, в магазине, есть у нее кабинет, где она встречается с клиентами. А в квартиру, домой к себе, она никого из чужих людей не пускает! Муж ее приучил – домой никого не пускать. Потому я так и удивилась сегодня. Не бывает у нее гостей никогда. Я к ней только одна и ходила. Кого же сегодня она могла пустить?

Они подъехали к дому. Вход в квартиру Проскуряковой был не через двор, а через парадную, выходящую на улицу. Милиционеры быстро поднялись по высоким мраморным ступенькам.

Дверь была заперта. На звонок – ни звука.

– Может, ушла ваша подруга? – повернулся к соседке Петренко.

– Нет, нет, что вы! – Женщина так замахала руками, что казалось, готовится взлететь. На глазах ее выступили слезы. – Я правду говорила. Катенька так кричала! Так страшно кричала! Никогда я такого не слышала, ни разу в жизни!

– Ладно, – Петренко остановил ее жестом и как главный мгновенно принял ответственное решение: – Ломаем!

По его сигналу два дюжих милиционера навалились на дверь, помогая себе ломом. Хрустнули петли, и дверь с легкостью отвалилась с петель. Соседка охнула. Милиционеры достали оружие.

– У вашей подруги животные есть? – вдруг обернулся к ней Петренко.

– Нет, что вы! При такой работе! – живо ответила соседка.

Милиционеры быстро зашли в квартиру, состоящую из двух комнат с разными ходами и большой светлой кухни. Ни в кухне, ни в первой комнате никого не было. А вот во второй…

Вторая комната представляла собой рабочий кабинет. И между столом со швейной машинкой и столиком с какими-то швейно-вязальными инструментами лежала… мастерица кукол.

Она лежала на животе лицом вниз. Длинный халат из темно-бордового плюша был задран до колен, обнажая старческие варикозные вены. Одна тапочка с кожаной подошвой осталась на ноге. Вторая, видимо, при падении отлетела в сторону и осталась лежать на ковре. Возле головы женщины, превращенной в кровавое месиво, расплывалось огромное кровавое пятно. Кровь была еще свежей и не успела загустеть. В общем, женщина была мертва.

Подруга убитой закричала, залилась слезами, сделала попытку броситься к телу, продолжая кричать и причитать… Петренко велел одному из милиционеров увести ее на кухню.

С личного телефона убитой вызвали подкрепление, и вскоре небольшая квартира наполнилась людьми. Ожидая, пока эксперты закончат работу, Петренко расхаживал по комнатам, недоумевая, в силу каких таких причин такая страшная смерть постигла безобидную мастерицу кукол, у которой, судя по всему, был настоящий талант.

Документы убитой нашли в ее спальне, в ящике прикроватной тумбочки. Они оказались в полном порядке.