Куда ведет сердце - Стефани Лоуренс

Какой-то крохотной частицей здравого смысла, еще остававшегося у него, он сознавал, что должен упорно противиться влечению к ней. Но нечто примитивное, природное в его характере, о существовании чего он до сих пор не подозревал, уже капитулировало. Его участь была решена. И эту правду он был не в силах отрицать.

И сейчас он наблюдал за собравшимися вокруг Пенелопы мужчинами. Когда к ним присоединился Хелликар, Барнаби мысленно выругался, оттолкнулся от стены и направился к тому месту, где стояла она.

Пенелопа тем временем оборонялась от надоедливых поклонников. Подняв голову, она случайно увидела пробиравшегося к ней Барнаби. Вихрь эмоций подхватил ее: волнение, возбуждение, трепет обольщения… все было новым и тревожащим.

Строго приказав своим глупым чувствам успокоиться, она перевела взгляд на оживленное лицо Харлана Ригби. Он расписывал прелести охоты, хотя Пенелопа была прекрасно знакома с ними, поскольку выросла в Лестершире, в окружении помешанных на охоте братьев. К несчастью, Ригби не мог допустить и мысли о том, что обычная женщина может в чем-то разбираться. И уж настоящей бедой было то обстоятельство, что он обладал значительным состоянием и сносной внешностью, и поэтому никто, даже Хелликар с его насмешливой иронией, не мог пробить скорлупы его самоуверенности, не говоря уже о том, чтобы открыть глаза на тот простой факт, что стремление добиться благосклонности женщины состоит не в том, чтобы недооценивать ее ум.

Отделаться от него было почти невозможно.

При виде Барнаби джентльмены помоложе расступились, давая ему место рядом с Пенелопой. По другую сторону находился Хелликар. Ригби стоял лицом к ней и не переставая говорил.

Приветливо улыбнувшись, она подала Барнаби руку. Ригби от неожиданности осекся. Барнаби и Пенелопа обменялись приветствиями. Но тут Ригби набрал в грудь воздуха, снова открыл болтливый рот и…

– Кажется, здесь очень душно, – произнес Барнаби. Не обращая внимания на Ригби, он легонько сжал ее пальцы.

– Сейчас слишком холодно, чтобы прогуляться по террасе, но возможно, вы захотите пройтись по залу? К тому же вот-вот заиграют вальс. Не окажете мне честь?

Пенелопа неожиданно для себя просияла. Всякий, кто спасал ее от Ригби и его советов, как заиметь мужа и вести себя на охоте, заслуживал вечной благодарности.

– Действительно, здесь нечем дышать. Вальс – это то, что мне сейчас необходимо, – проговорила она.

Барнаби с поклоном положил ее руку себе на сгиб локтя и накрыл ее пальцы своими. Его прикосновение пронзило ее словно молнией. Но Пенелопа, сохраняя выдержку, обернулась к непрошеным поклонникам:

– Джентльмены, надеюсь, вы нас извините?

Большинство с почтением наблюдали сцену между ней и Барнаби в надежде тоже заслужить ее благосклонность.

Все, кроме Ригби. Хмурясь, тот пронзил ее озадаченным взглядом.

– Но, мисс Эшфорд, я еще не рассказал вам о своих успехах в скрещивании гончих!

Судя по тону, он не мог поверить, что она не хочет слышать столь волнующие подробности.

Пенелопа не знала, что ответить: сама мысль о том, что она пожелает вникнуть в детали подобных событий, была ей невыносима.

Но Барнаби по-рыцарски поспешил на ее защиту:

– Невероятно! Неужели вы не знаете, Ригби, что Калвертон, брат мисс Эшфорд, известный заводчик призовых гончих? Или вы засыпаете ее сведениями в надежде выманить семейные тайны?

Он неожиданно усмехнулся.

– Ч-что? – опешил Ригби.

Справа от Пенелопы фыркнули: кажется, Хелликар едва подавил взрыв смеха. Остальные джентльмены тактично скрыли усмешки.

Барнаби с извиняющимся видом кивнул Ригби:

– Простите, старина, что прерываю ваш монолог, но леди желает танцевать.

Отвесив общий поклон, он вывел Пенелопу из круга.

– Прошу нас извинить.

Остальные также ответили поклонами. Ригби продолжал пялиться на парочку, словно не мог поверить, что его так безжалостно покидают.

Но Барнаби уже вел Пенелопу к арке, отделявшей гостиную от зала, где танцевали пары. Струнный квартет теснился в нише, стараясь играть как можно громче, чтобы перекрыть гул голосов. Прозвучали первые аккорды вальса.

– Кажется, слух меня не подвел, – заметил Барнаби. – Вы это серьезно насчет танцев или просто воспользовались возможностью отвязаться от Ригби?

Он давал ей шанс избежать результатов, которые вальс наверняка спровоцирует. Будь она мудрее, схватилась бы за прекрасную возможность… но Пенелопа никогда не считала себя трусихой.

– Я с удовольствием приняла приглашение потанцевать.

«С вами».

Последних слов она не произнесла вслух, но внезапная напряженность в его взгляде заставила ее задаться вопросом, уж не услышал ли он… уж не угадал ли…

Барнаби молча привлек ее к себе и закружил в танце.

Как и в прошлый раз, возникло чувство полета, и все поплыло перед глазами.

Они не обменялись ни единым словом. Только смотрели в глаза друг другу, общаясь молча, на ином уровне, в ином измерении. На ином языке.

Языке чувств.

Большая теплая рука обнимала ее за талию, другая – сжимала пальцы. Он держал ее с уверенностью, которая позволяла расслабиться, отрешиться от привычного недоверия к партнерам и наслаждаться кружением, быстрыми, ловкими поворотами, властью этого сильного, красивого мужчины.

Оказывается, и властным мужчинам есть место в ее жизни.

Музыка обтекала их, создавая нечто вроде кокона. Волшебные секунды длились и длились… наслаждение завладело ею, волнуя, маня и одновременно успокаивая. Словно большая теплая ладонь гладила ее нервы.

Она чувствовала себя кошкой, вдоволь напившейся сливок. И наверняка замурлыкала бы, если бы могла. Но вместо этого улыбка не сходила с ее лица, нежная, мягкая, словно Пенелопа плыла на облаке блаженства.

Его улыбка была отражением ее собственной. Они не нуждались в словах, чтобы разделить взаимное наслаждение.

Наконец музыканты отложили инструменты. Барнаби остановился и поклонился. Она ответила, как полагается, реверансом и, вздохнув про себя, вернулась в мир и взяла его под руку. Они направились в гостиную.

Мысленно она все еще вальсировала, но реальность постепенно входила в нее. Если он здесь, значит, вновь возникли вопросы.

– Что вы хотели узнать?

Барнаби недоуменно уставился на нее.

– Расследование, – напомнила она. – Вы пришли расспросить меня?

Взгляд его стал пустым. Сжав губы, он смотрел перед собой и решительно вел Пенелопу к тому месту, где сидела ее матушка.