Одержимость. Книга вторая - Анастасия Шерр

На зарёванной мордашке проступают красные пятна и губы потрескались от жажды. Похоже, алкогольное отравление. Тупорылая малолетка!

— В-воосемнадцать, — постукивает зубами.

Очень хорошо. Надел на себя почти ребёнка.

— Зовут как?

Девчонка на мгновение замирает.

— Света…

— Я тебе сейчас по губам дам! Настоящее имя говори! — Света она, как же! Небось этот дебил хорошо ей, пьяной идиотке по ушам проехал, а она и повелась, думая что это игра такая забавная.

— Лиля, — икает и опять заходится слезами. Вот же курица.

— Денежек хотела подзаработать, Лиля? — так чешутся руки съездить ей по лицу, да жалко. Рассыпется, а ему потом собирай.

— Нет! Я вообще домой шла! А тот парень меня в машину затащил и сказал, чтобы Светой прикинулась и во всём слушалась вас… Сказал, если что-то не то сделаю, вы меня пристрелите, — закрывает лицо ладошками и продолжает свою истерику, что уже здорово бьёт по нервам.

Блядство. Где Илья их набрал, дятлов этих? Ну приволок бы шлюху, в конце-концов. Ему, с тюряги вышедшему не принципиально, а нянчиться сейчас с этой соплюхой — вообще не в кайф.

— Нужна ты мне больно, стрелять тебя, — немного поостыл, понимая, что девка-то как бы и не при чём. Запугал Антоша, придурок малолетний, что ж ей было делать. Пьяная опять-таки…

Встал в стойку, пораскинул мозгами. И ничего толкового не придумал. А что тут поделаешь теперь?

— Ладно. На вот тебе, так сказать, небольшую компенсацию за утерянную девственность, — протянул ей тысячу баксов. — Я понимаю, что бабками это не покроешь, но больше ничем тебе помочь не могу.

Не берёт. Даже не смотрит на деньги. Уткнулась носом в коленки и дрожит. Голая совсем. Он даже не помнит, как раздел её, как до кровати дотащил… Словно сам бухой был. Белокурая дурёха. Завела, видать своими патлами длиннющими.

— Что? Мало? Окей, — достал из бумажника ещё «косарь». — Бери, сказал.

— Не буду, — только посмотрите на неё! Ишь ты, гордая какая.

— Я здесь положу, а ты одевайся, хватай бабки и уматывай. Я в другой комнате буду, не побеспокою, — бросает зелёные бумажки рядом и, застегнув штаны с проигравшим «бойцом», идёт к двери.

— А можно я останусь? — поднимает голову, с надеждой вглядываясь в его глаза.

— Это ещё с какой стати? — честно говоря, такого он точно не ожидал! Нет, чтобы побыстрее рвать когти от насильника, так она ещё и остаться хочет. Ну не дура?

— У нас… Общага закрыта уже… До утра никого не пускают… — хлюпает носом.

— Утром чтобы свалила, а то передумаю и закончу то, что начал, — врёт, конечно. Пугает. Но был бы не против. Яйца аж гудят от напряжения, точно также, как и башка. Расслабился, что называется. С тем и свалил. Позор на его голову.

Наплакавшись вдоволь, девушка уснула, укутавшись в тёплое мягкое одеяло, что любезно преподнёс ей насильник. Да что там, он даже свою кровать ей уступил.

Уснуть самому Андрею так и не удалось. Помимо того, что эта девка скулила полночи, так ещё и диван оказался совсем не по его размеру. То ноги сваливались, то рука, то голова. Как вообще можно спать на этой «табуретке»?!

Проворочавшись до утра, он заварил себе крепкий кофе и устроился в кресле у окна.

Утро сменяло ночь, прогоняя остатки тьмы из всех закоулков столицы, а заодно и тяжёлые воспоминания, что долбанной лавиной обрушились на его голову.

Подумать только, столько лет он справлялся с этой болью и вот, стоило увидеть девчонку так похожую на неё и всё… Мир снова померк, все краски, мать их, стали чёрными, а в башку, словно ядовитые змеи, заползли они, блядские мысли о том, что всё могло быть совершенно по другому, не впусти он в своё сердце эту тварь. Подлую гадину, что вывернула наизнанку душу. Говорят, о мёртвых либо хорошо, либо никак. «Никак» не получается.

Тишину нарушил грохот за стеной, где по идее должна ещё видеть свои сны с розовыми слонятами эта… Мелочь. По другому и не назовёшь.

Со стоном поднялся и направился в спальню. Сейчас возьмёт её за шкирку и выкинет из квартиры, как ссаную кошку. Достала уже.

— Ну замечательно! Ебануться просто! — выругался, ни грамма не стесняясь присутствия дамы, что распласталась на полу прямо у двери.

Хоть одетая и за то спасибо. Ибо член в штанах всё ещё жаждет… Не важно, в общем.

— Что с тобой, геморрой ходячий? — приподнял ей голову, на что получил очередную порцию слёз.

— Больно, — держится за живот, поглядывая на него глазами мамонтёнка, что в известном советском мультфильме искал свою маму.

Просто отлично! Порвал её, похоже… Девчонка-то малая совсем, а его «малыш» отнюдь не малыш.

— Внизу живота болит?

— Нет, желудок… — силится подняться.

И жалко ведь дуру! Но с другой стороны, облегчение для него. Она отравилась, походу, той «синькой», что вчера изрядно выжрала. До сих пор амбре в воздухе витает.

— Ты проклятье какое-то, честное слово! Вот мне оно надо, а? — ворчит на девушку, но на руки всё же поднимает. А то ходи, переступай тут её.

* * *

Ира ласково запорхала тоненькими пальчиками по татуированному телу своего Дикаря, что всю ночь напролёт дарил ей сумасшедшие ласки.

— Ещё хочешь? — поиграл бровями и вновь набросился на будущую жену.

— Ну, Жень! Устала, — принялась его отталкивать, да куда там. Бугая и с места не сдвинуть, а уж от неё и за уши не оттащить.

Конечно, Ире безумно льстил тот факт, что он так сильно соскучился по ней всего за каких-то два дня. Только вот покоя не давала глупая, так не вовремя пришедшая в голову мысль…

Что, если он решил жениться на ней только из-за ребёнка? Ведь с родной матерью Алисы было всё точно также… За исключением свадьбы.

Да и слов она просто необходимых в подобной ситуации, не услышала. Стало неприятно и обидно. А может… Она преувеличивает сейчас? Накручивает себя… Плюс — гормоны.

— Жень? — Цветочкина остановила Женю на полпути к цели, а вернее, к её трусикам. — А ты меня любишь? — неужели решилась? Всё равно она бы задала ему этот вопрос. Рано или поздно.

По коже пробежал холодок, когда Синицын оставил свои домогания и немного приподнялся.

— Цветочкина, ты не можешь жить спокойно, да? Тебе станет легче, если я скажу тебе эти три слова? — ему почему-то стало дико не по себе. Ну на кой ей эти сопливые признания? Жили же как-то без этого.

— Мне станет легче не от слов, а от знания, что ты не просто из чувства долга решил свадьбу сыграть, — психанула и толкнула его в грудь, тут же скатываясь к краю кровати. — Я, как и любая другая женщина, просто хочу чувствовать себя нужной и любимой! Вот и всё!