Опасные игры с реальностью 1 - Эрли Моури

—Видишь девушку, затем столиком? Она издругого мира, как ия.Кош, прости меня, номне нужно отойти. Для меня важно поговорить сней.

—Тыочень необычный Сершш. Ятебя люблю,— ответила кеошерийка, отпуская меня.

Какая жеона понятливая! Разумеется, япродолжу рассказ оГае итом, как ядобыл необычные для Агаты вещицы. Расскажу ейоменю имногом другом. Нопозже. Сейчас мне хотелось поговорить стой, печальной икрайне озабоченной дамой запустым столиком уокна. Явстал инаправился кней.

Подойдя, яначал содного изшутливых вопросов, которыми легко отличал наших отместных, даже если последние кажутся каким-то образом похожи налюдей измоего родного мира.

Яспросил:

—Госпожа, вылюбите Пепси-Колу?

—Что?— она подняла кмне недоуменный взгляд светло-зеленых глаз, вкоторых угадывались недавние слезы.

—Пепси-Колу,— повторил я, уже совершенно уверенный, что она сГаи.— Кстати, выскакого города? Москва, Питер, Самара?

—ИзМосквы. Дакакая теперь разница!— она закрыла лицо руками изаплакала.

Яприсел рядом сней, махнув подавальщице.

—Как звать-то?— спросил, когда она отняла руки отлица.

—Ирина. Вытоже неотсюда? Разве такое может быть?— еепальцы вцепились вкрай стола.

—Дорогуша,— обратился якподавальщице, застывшей рядом.— Эту девушку нужно накормить. Куриный суп, жаркое исырную лепешку. Бокал вина «Красная роза»,— распорядился я, понимая, что она голодная иунее нет денег.

—Мое имя— Серж,— представился ямосквичке, когда женщина, обслуживающая столы, удалилась сзаказом.— Тоже изМосквы. Тыздесь сколько дней?

—Четыре. Четвертый ужасный день! Это пизд*ц!— выдохнула она, мотнув головой, роняя слезы настол.

Язаметил крупный синяк справой стороны лица. Неужели успела заработать укого-то?

—Успокойся, детка. Все худшее может оказаться позади, если тыбудешь благоразумна,— сказал японимая, что нестоит ееслишком расстраивать. Веесостоянии лучше узнавать онеприятностях дозировано.— Конечно, еще всякое будет, нопервые дни самые тяжелые. Уж, поверь, нехуже тебя, знаю, что такое оказаться реально наФлагруме. Знаю, каково здесь особенно первое время: жуткие дни, недели, когда никопейки вкармане иотголода дрожат ноги ируки. Ячерез все это прошел. Ябыл врабстве. Ублюдок-эльф обращался сомной хуже, чем ссобакой. Уменя наспине досих пор следы его плети. Атырадуйся, что сейчас хотя бынасвободе, ивсего лишь вотчаянии.

—Как это могло произойти⁈ Это все игра⁈ Скажи, что это игра имывыйдем изнее! Скажи, что вернемся внормальный мир!— она сердито, даже зло посмотрела наменя, словно ябыл повинен вееположении.

—Думаешь тебе станет легче, если ябуду врать, говорить то, что хочется слышать твоим нежным ушкам?— яусмехнулся иполез вкарман засигаретой.— Небудь дурой. Просто прими эту гребаную жизнь так, как она для тебя повернулась. Да, она пока ктебе задницей. Ноненой инестрой иллюзий. Чем раньше тыэто поймешь исоспокойствием примешь, тем лучше для тебя.

—Так просто, да? Всего лишь принять? Сказать, все хорошо? Вижу, тытакой жеурод, как тедвое, что были вчера! Яненавижу вас всех! Ненавижу Флагрум, игры, миры, все насвете!— она сжала кулачки, вскинув взгляд кпотолку, словно проклиная богов, швырнувших еесюда.

—Ачто такое интересное случилось стобой вчера?— спросил я, прикуривая. Мне ненравилось, как она строит разговор. Да, унее нервное потрясение. Наверное, натерпелась, голодна, сбита столка ипросто вах*еотреальности, которая перестала быть игрой. Только это незначит, что нужно называть меня уродом ипылать ненавистью квсему ився.

—Ничего интересного! Хотели трахнуть меня вдвоем зарубль!— она втянула ноздрями табачный дым, исделала это сжадностью.— Яцелый день ничего неела ипила изреки. Тыкогда-нибудь пил изреки грязную воду? Яночевала удороги под кустом, ислышала, как захолмом воют волки. Почти неела позавчера. Идоэтого лишь кусок хлеба икислые ягоды. Вчера яедва нестала шлюхой, потому что очень хотела есть!

—Ненадо меня оскорблять, милая. Заметь, язаказал для тебя неплохой обед. Может, тыспешишь свыводами ивсе-таки Серж нетакой урод?— явыдохнул струйку дыма прямо нанее. Нет сомнений, что эта сучка прежде курила итеперь мечтает хотя быободной благословенной затяжке.— Ахочешь трахнуться запять рублей? Как бынемалые деньги для старта.

—Запять рублей⁈ Какого старта⁈ Старта впрофессию проститутки⁈ Ятак изнала, что тытакой же, как они! Дай мне сигарету,— она шмыгнула носом, зажмурившись, ичуть позже добавила:— Дай, пожалуйста! Мне очень плохо! Явообще спортсменка. Только недавно начала курить. Прости. Уменя крышу сносит.

Вот это другое дело. Хоть тон поменялся. Яполез вкарман, достал сигарету, которых имелось нетак много— заними япланировал отдельную ходку наГаю. Иподумал, что эта сучка, несмотря накрайнюю стервозность, действительно хороша. Аеще… Приглядываясь кней, янемог понять: толиона кого-то напоминает, толияеегде-то видел раньше.

—Мало пять рублей заполчаса удовольствия?— полюбопытствовал я, протягивая сигарету.

—Янешлюха. Понимаешь? Может тыпривык ктакому, ноя— нет. Никогда инискем неспала заденьги. Ябыла обеспеченной девушкой. Иуменя есть муж. Мывсего два года как женаты. Уменя…— она наклонилась, прикуривая отогонька моей зажигалки.

—Утебя… Забудь обо всем этом,— оборвал яее.— Здесь утебя пока нет ничего. Тыздесь пока никто. Нравится или нет, нопочти все девушки изнашего мира, попадая сюда, сначала становятся шлюхами. Увы так, детка. Повполне ясной причине: наФлагруме делать больше ничего неумеют. Даже подавальщицами втрактирах они работать нетянут или считают, что это слишком западло. Лишь через несколько месяцев смиряются, обвыкаются ипотом, кто как устроится: укого сколько ума италантов.

—Ненадо причислять меня к«почти всем». Янебуду шлюхой!— она свызовом глянула наменя, словно именно отменя сейчас зависела еесудьба, ия, этакий мерзавец, непозволял ейдобиться вэтом мире лучшей доли.

Вэту минуту еесветлые зеленые глаза выглядели особо красивыми. Аеегонор… Меня онвозбуждает так, что уже тесно члену вштанах. Явидел, что мой сАгатой обед уже принесли, нонеспешил вернуться ксвоему столу, лишь махнул рукой коше, чтобы ела без меня.

—Детка, авосколько тысебя ценишь. Мне так интересно. Назови цену заодин сказочный трах?— язатянулся дымом, тихо посмеиваясь.

—Тызнаешь кого-то еще изнаших? Нас здесь много?— перевела она разговор надругую тему.

—ВВятиче знал только Оксану, непомню еефамилию. Она тоже изМосквы. Работала впортовой таверне «Капитан Боррис», нокуда-то пропала. Говорят, перебралась вКронград. Ах, да, еще здесь вВятиче были Серго иШмель— разбойничали, наводили ужас нарынке— ихубили. Еще Сюзанну Оганесян, она вроде как уплыла вЛеадор, свихнувшись налюбви кэльфам. Кажется, даже добровольно стала рабыней одного издлинноухих. ВКитеже знаю ажпятерых наших девочек. Кстати, все кроме Стеллы, начинали шлюхами,— яприщурился отдыма.— АСтелле повезло— еебрат поначалу поддержал. Есть еще кое-кто, нехочу вспоминать, перечислять. Все равно это сейчас без пользы. Донаших вдругих городах нетак легко добраться инефакт, что они тебе помогут. Тем более нефакт, что наши девочки, которые подрабатывают втавернах, будут тебе рады. Для них тыпросто, увы, красивая иопасная конкурентка.