Либидо – это просто - Юрий Можгинский

У подростка О., примерно с 15-летнего возраста появились беспричинные колебания настроения. В эти периоды он ощущал «сжатие в груди», становился подавленным и раздражительным. Для уменьшения указанных проявлений он прижигал кожу сигаретой, наносил самопорезы на предплечье. Однажды, на высоте беспричинной депрессии, с целью избавления от тягостного состояния, совершил суицидальную попытку, выпив по 20 таблеток феназепема и сонапакса, в связи с чем был стационирован в институт им. Склифософского.

Что заставляет человека употреблять психоактивные вещества? Отчего возникает стремление изменить свое состояние с помощью этих концентрированных экстрактов растений? В раннем психоанализе наркоманам приписывали гедонизм и в то же время склонность к саморазрушению («медленное самоубийство»). Находили связь между влечением и инфантильными переживаниями. Фрейд, например, описывал усиление функции губ в оральной стадии раннего психосексуального развития. Это усиление может сохраниться у взрослого. Возбудимость рецепторов губ повышена, что определяет сильный мотив для пьянства и курения.

Влечение к наркотикам, в большей мере, видится как проявление низкой самооценки, слабого контроля над импульсами, низкой способности к самозащите, к регуляции аффективной сферы. Пристрастие к алкоголю и наркотикам связано с адаптивным поведением, защитой от сильных аффектов.

Развитию алкоголизма и наркомании предшествуют многие факторы риска. Действительно, в практике встречаются пациенты с разными мотивами употребления психоактивных веществ. Есть пациенты, у которых явно доминирует гедонистический мотив. У них превалирует усиление функции губ, сформированное на этапе оральной сексуальности. Есть «аффективные» пациенты, которые употребляют химические экстракты с целью уменьшения своей депрессии. У других больных преобладают проблемы межличностных отношений, и одурманивание сознания вызывает временное облегчение. Это важно учитывать в плане выработки индивидуального терапевтического подхода.

Неправомерно искать у всех больных какой-то единый механизм алкоголизма и наркомании. Огромное значение имеют невротические конфликты раннего детства. В основном они связаны с нарушением процессов личностной интеграции на стадиях раннего сексуального созревания.

У б-ной Д., 34 лет, возникают импульсивные приступы тяги к алкоголю. Во время алкогольных эксцессов она становится возбужденной, агрессивной, беспокойной, высказывает суицидальные мысли. Неоднократно вызывалась скорая психиатрическая помощь. Прием нейролептиков остался практически без эффекта: алкогольные эксцессы продолжались. В процессе исследования выяснилось, что алкоголь был для Д. своего рода «лекарством». Основой ее болезни была депрессия и тревога. Начало расстройств Д. связывает с «психической травмой». Ее предали друзья, которые помешали счастью с любимым человеком. Вынужденно находясь в их компании, она ощущала «проваливание», казалось, что все вокруг «плывет», она сама «погружается в нереальность». Эти состояния, сопровождаемые страхом, Д. «глушила» алкоголем.

Во время бесед в процессе лечения Д. преимущественно сосредотачивалась на своих депрессивных чувствах. Говорила о тревоге, которую она «заглушала» алкоголем. Мать Д. была властной женщиной, постоянно контролировала дочь. При этом отношения между ними были конфликтными: Д. не могла есть в присутствие матери, устраивала скандалы. Пациентка вспомнила, как в детстве мать насильно запихивала ей в рот ложку с манной кашей. После того, как Д. рассказала об этом, она стала отмечать явное уменьшение тяги к спиртному, ослабление приступов тревоги, улучшение отношений с матерью. Надо полагать, что источник ее депрессии, гнездившийся в подсознании, был дезактивирован. Она вспомнила о насильном кормлении манной кашей, вывела наружу скрытый аффективный комплекс.

Н. Raskin и Н. Krystal (1970) говорят о явлении «предельного переноса». Имеется в виду, что детское либидо направлено не к матери, а к химическому веществу. Наркотик (алкоголь) заменяет мать как источник спокойствия. То, что в период раннего сексуального развития «недодала» строгая мать, наверстывается с помощью алкоголя. Ранняя младенческая травма вызывает у ребенка крах «иллюзии симбиоза», неразрывной связи с матерью. Если мать холодна, невнимательна, ребенок переживает стресс. Мать становится, утверждают авторы, «неподконтрольным внешним объектом». Этот объект жестко отгораживается, отделяется. Но ребенок-то считает ее самой желанной. Все доброе и хорошее он приписывает только ей. При этом он с ужасом чувствует, что она перестает ему всецело принадлежать. И он судорожно пытается остановить ее, вернуть под свой безраздельный контроль: «…как если бы мать была внешней, но легко доступной и время от времени могла бы использоваться, как если бы она была Я-объектом или частью «Я» или даже пищей».

Вот это стремление ребенка является основой последующего патологического пристрастия, когда внешний объект необходимо получить «любой ценой». Ребенок ждет наслаждения от матери, а она «ускользает от него». Эта детская травма навсегда остается с человеком. И любой стресс воспринимается как ужасная потеря. Устойчивость к переживаниям снижается. Любое, даже незначительная «неприятность» властно заставляет искать объект утешения, каковым для взрослого являются алкоголь и экстракты растений – наркотики. Наркотик – это заменитель первичного материнского объекта.

Ранняя травма, о которой только что говорилось, может возникнуть вследствие разных причин: отнятие от груди, несовпадение темперамента ребенка и матери. Известно, что «даже хорошая мать порой не в состоянии утешить свое дитя». Со стороны родителей имеет значение интонация, душевное состояние, ход мыслей и многое другое. Не говоря уже о желании проявить ласку, заботу.

В норме ребенок иногда пользуется заменителями материнской груди. Он сосет, например, собственный палец или соску. Слушает стишок, колыбельную. Это тоже «заменители», поскольку они вызывают чувство спокойствия, безопасности и любви. При бездушном отвержении этот процесс гипертрофируется: ребенок, утратив материнский объект, полностью переходит к вещам. Только они могут принести ему удовольствие. Из-за этого в последующем формируется стремление предпочесть «недолго действующее химическое средство, а не положиться на человека…». Импульсивное стремление к химической замене объекта (алкоголем, наркотиком) составляет основу патологической зависимости. В приведенном выше примере с больной Д. эти компоненты видны достаточно отчетливо. Мать девочки была жесткой, властной. Разошлась с мужем, кормила ребенка грудью всего лишь две недели. Она не проявляла к дочери должной теплоты, воспитывала ее жестко, путем постоянных запретов.

Мы не ставим здесь задачу описать все возможные психоаналитические механизмы зависимости, равно как и формы этих болезней. Но, несомненно, анализ процесса раннего психо-сексуального развития имеет большое значение для профилактики. Появившееся в дебюте жизни расстройство влечения потом всю жизнь мешает человеку, заставляет его пить, курить, страдать сексуальными девиациями и страстью к азартным действиям. И это, действительно, бег по кругу. Он борется, старается подавить влечения. А они не только не исчезают, но даже усиливаются. Со временем и психотропные, затормаживающие таблетки не дают эффекта. Потому что заложена программа. Она находится в глубине психики и ее трудно изменить.