Норд-Ост. Заложники на Дубровке - Дмитрий Юрьевич Пучков

и геноцидом, до сих пор ведущимися российской армией против чеченского народа"[161].

Однако в целом содержание русского и английского вариантов газеты было одинаковым — и очень рациональным. Первый материал — интервью с упомянутым правозащитником Глюксманном. В нем постоянным рефреном звучит идея о том, что "в России существует огромное количество объектов, которые могут быть доступны возможному чеченскому терроризму". О нет, конечно, чеченские бойцы за свободу не террористы, но зверские действия российских солдат попросту подталкивают их к терактам. "Я думаю, я должен под конец от лица всех европейцев поблагодарить чеченцев. И чеченских солдат, и простой народ, и чеченцев, которые живут в России, — завершает интервью Глюксманн. — Если они не нападают на беззащитное мирное население, то это не оттого, что у них нет такой возможности: как всем теперь стало ясно, технически это совершенно несложно… Чеченцы, несмотря на свою великую боль, умеют держаться. И было бы гораздо разумнее со стороны населения России, со стороны Европы и даже со стороны Путина как можно скорее закончить эту кровавую бойню, до того как "афганский сценарий" не привел бы к власти убийц и террористов, которым все равно, против кого воевать"[162].

Далее шло "открытое письмо" журналистки Ирены Брежны, перепечатанное из германской Berliner Zeitung. Брежна, как следует из статьи, раньше была советологом; теперь же занимается проблемами Чечни, за что даже получила премию Теодора Вульфа — одну из наиболее престижных премий германской прессы. Рефрен тот же: вас мучают и уничтожают, но не поддавайтесь искушению, "не нужно взрывать ни себя, ни врага своего, чтобы очиститься"[163].

Наконец, после описаний преступлений российской армии (которая, как оказывается, массово насилует чеченских мужчин) авторы газеты переходят к выполнению следующей цели. Следующая цель — это сценарии построения "мирной и демократической Ичкерии" после вывода российских войск. Сценарий принадлежит одному из руководителей террористов среднего звена Роману Халилову, рассчитан на европейское мышление, красив и объективно невыполним[164]. Остальной материал посвящен исключительно зверствам русских в Чечне.

Если бы все пошло, как планировалось, презентация The Chechen Times в Гааге прошла бы успешно и в конце октября — начале ноября газета спокойно распространялась бы в Европе и, весьма возможно, даже в России. В Москве тем временем гремели бы взрывы, привлекая всеобщее внимание к чеченской проблеме за рубежом и нагнетая панику в России. К 7 ноября, когда банда Бараева захватила бы здание мюзикла, европейское общественное мнение восприняло бы это гораздо более благосклонно, да и официальные лица западных стран обставили свою поддержку России множеством условий. Это, по замыслу авторов террористической операции, сыграло бы роль в дальнейшем.

…Но Бараеву пришлось начать раньше, и издание The Chechen Times не дало того эффекта, какой предполагался. Правительство Нидерландов даже отменило громкую презентацию газеты; конечно, ее все равно стали распространять, но главную свою цель The Chechen Times выполнить уже не могла.

Для террористов, однако, приятным сюрпризом оказалась реакция многих западных СМИ; антироссийская истерия в них была достаточно мощной. Но какой бы тогда стала она, если бы все пошло, как задумывалось…

Глава IV

Переговоры

Сами террористы Бараева в Москве едва ли очень хорошо разбирались в том, что происходит в Европе; это было сферой ответственности людей, гораздо более умных и образованных. Однако террористы хорошо понимали главное: пока все идет по плану. Надо сказать, что эта фраза — "Все нормально, все по плану" — была любимой фразой Бараева. "На любые, даже самые страшные, события в зале он реагировал одинаково, — вспоминала Татьяна Попова. — В зале стрельба, люди падают на пол, у него один ответ: "Все нормально". Общаются между собой по-чеченски, а постоянно вкрапляют русское выражение: "Все нормально, все по плану". Может быть, так и было на самом деле: для него, бандита и отморозка, ЭТО все было нормальным, привычным, этим он жил, и жил так же естественно, как и дышал, не зная и не желая другой жизни… И действовал он действительно "по плану", в котором нам отводилась самая незавидная участь"[165].

За ночь террористы выпустили из здания сорок одного человека. Выпускали поодиночке и небольшими группами, чтобы "держать" внимание журналистов. Пообещали также выпустить иностранцев, за которыми к 9:30 приедут представители дипмиссий. Последних заложников выпустили около шести часов утра, после чего сделали паузу.

Час шел за часом, террористы никого не выпускали и на контакт с представителями оперативного штаба не шли. Телефоны у заложников они также отобрали, запретив звонить. Без информации пресса понемногу начинала нервничать, и эта нервозность выплескивалась в эфир, усугубляя ситуацию. Иностранные дипломаты, приехавшие за своими гражданами, были вне себя от беспокойства. Напряжение постоянно нарастало.

Оперативный штаб в беспокойстве начал искать способы вступить в контакт с террористами; рассматривалась даже возможность наладить этот контакт через телевидение. На всякий случай к зданию театрального центра подтягивались новые воинские подразделения.

В пол-одиннадцатого, однако, террористы сами вышли на связь. Четко выдержав паузу, они привлекли к своему заявлению повышенное внимание; в качестве транслятора этого заявления они выбрали телекомпанию REN-TV.

Телекомпания REN-TV была независимой и в меру оппозиционной, однако в дни трагедии она показала себя очень профессионально — не в смысле эффектности; прочие каналы были куда более эффектны, а в смысле спокойствия и выдержанности. В эфире REN-TV не нагнеталась истерия. "Нести истерию в кадре — это непрофессионализм, — говорил Александр Герасимов, отвечавший на канале за информационное вещание. — В силу специфики ситуации были вещи, которые в принципе нельзя давать… спецслужбы, думаю, сильно нервничали, и коль скоро они государственные структуры и это мешает им работать, то мы профессионально не имеем права препятствовать или мешать нашим людям заниматься их работой"[166]. И информационная политика этого свободного и, в общем-то, достаточно оппозиционного телеканала полностью соответствовала этим принципам.

REN-TV располагала телефоном одной из заложниц — президента Ассоциации детских кардиологов Марии Школьниковой. Оказавшись среди заложников, она как врач просто не могла не оказывать помощи своим товарищам по несчастью и потому у террористов пользовалась особым статусом. Именно Школьникову, с которой связались сотрудники REN-TV, террористы решили использовать в качестве одного из каналов для сброса информации.

На REN-TV, неожиданно оказавшемся в посредниках между террористами и властями, реакция на случившееся была очень выдержанной. "Первым требованием бандитов было пропустить к ним представителей Красного Креста и организации "Врачи без границ", а также иностранных дипломатов. Они попросили прислать с врачами успокоительные и сердечные препараты — валерьянку и корвалол", — сообщила впоследствии пресс-служба REN-TV[167]. Еще одним условием террористов было, что среди врачей