Тысяча и одна ночь - Соммер Марсден

И она рассказала ему все, что знала. В жестких линиях его чувственного рта она видела один вопрос, оставшийся без ответа, — почему ей потребовалось так много времени, чтобы все ему рассказать, но она лишь молила бога о том, чтобы было не слишком поздно.

Он сжал руки, на пальце сверкнул перстень с печаткой — он говорил, что его ему подарил отец, человек, который никогда не ценил его работу, но которого он все еще чтил.

— Я восхищаюсь тем, что вы пришли ко мне сегодня, Бриз. Мне было интересно — сколько времени пройдет, прежде чем вы расскажете мне об этом. Дело в том, что все это я уже знаю.

Бриз почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног, как в быстро двигающемся лифте.

— Вы знали?

Он улыбнулся, однако его глаза не улыбались.

— Да, я знал. Оказывается, даже у меня есть сердце, и в глубине души я чувствовал жалость к г-ну Ванхофферу. Даже при том, что я отобрал у него все, чем он владел, я уважал его как умного делового человека. Так что я сделал ему деловое предложение. Чрезвычайно щедрое предложение — прийти и работать на меня, негласно помогая вытаскивать из болота слабые компании. Но я никому больше не говорил, что нанял его. Только что он сообщил мне о том, что к нему обращался Ричард.

И я приказал ему спровоцировать Ричарда. Я должен был знать, на что он готов пойти. Это подтвердило информацию о недостаточной лояльности Ричарда — ходили невнятные слухи, но у меня не было доказательств. Сегодня Ричард получит приказ об отставке. У него жена и маленькие дети, так что я не буду предпринимать ничего серьезного. Я просто надеюсь, что он извлечет урок из произошедшего.

— Вы очень щедры.

— Для ублюдка, хотите сказать. Ведь вы же считали меня ублюдком?

— Я… пусть так, возможно. Время от времени.

— Я понимаю, деньги заставляют людей делать плохие вещи. Целостность — редкий талант в этом бизнесе, но я прилагаю все усилия, чтобы не сломаться.

Вот так. В этот момент она хотела, чтобы он обнял ее и держал, как делал много раз до этого. Но теперь он даже не потянулся к ней. Его глаза стали темными, безжизненными. Неужели она настолько подвела его? Поступила, как множество других людей? Бриз пожалела, что не пришла раньше. Она уже не думала о нем так плохо, как прежде.

— А теперь прости, Бриз, у меня много бумаг, с которыми мне обязательно нужно разобраться, закончить кое-какие дела… — Он оборвал фразу посередине, как будто поймав себя на том, что говорит лишнее. На мгновение ей показалось, что он собирался потянуться и погладить ее. Между ними пробежала искра, но затем исчезла, как будто он щелкнул выключателем. Его голос был тусклым, невыразительным. — Наша договоренность на субботу остается в силе? Это последний раз, когда ты будешь выполнять обязательство понравиться мне. — В нем по-прежнему бушевал огонь желания, но при этом она замечала в нем и сдержанность, которую не могла понять.

— Значит, это будет наша последняя встреча? — она почувствовала, что у нее перехватило горло. Последняя. Он собирался позволить ей уйти. Мысль о том, что она никогда больше не сможет наслаждаться его нежностью, заставила привычный ей мир разлететься на мелкие осколки — она отчаянно хотела протянуть руку и ощутить его мышцы под пальцами, снова увидеть, как мерцают его глаза, когда она обнимает его. Но его жесткая позиция давала понять, что сейчас не время и не место. Его стальной властный взгляд погасил искры желания, которыми светились его глаза. Она закусила губу.

— Да, и не смотрите на меня так внимательно. Я освобождаю вас от нашего соглашения. Не будет никакой полиции, никакой тюрьмы. Вы заплатили свою цену.

Она была спасена, но при этом чувствовала, что ее лишили чего-то очень важного. Когда дверь закрылась и лифт унес ее вниз, у нее остался миллион невысказанных слов. А еще в кармане лежало ожерелье, которое она планировала ему вернуть. В любом случае она не могла позволить ему уйти. По крайней мере, оставалась еще суббота.

Бриз запланировала в последнюю субботу оказаться в Палате лордов. Ему нравилась непочтительность прелюбодейства в местах, гордившихся своей чопорной формальностью. В глубине души он был таким же мятежником, как и она сама. Она позвонила ему, чтобы назвать место и время, но, в отличие от прошлых случаев, ей пришлось говорить с автоответчиком. Она оставила сообщение и теперь стоит на улице у входа в Палату общин и Палату лордов, ведушего в зал Чолмондели. Дарк опаздывал. Раньше он никогда не опаздывал.

Она все ждала и ждала, метаясь туда-сюда по тротуару так, что еще немного — и она выбила бы в асфальте дорожку, и наблюдая, как день клонится к вечеру. Себ ни за что не подвел бы ее по своей воле. Он был человеком слова. Наверняка что-то случилось.

В отчаянии она взяла такси до здания его фирмы и почти побежала к его офису. В здании уже никого не было. Возможно, цеплялась она за маленький лучик надежды, сотрудник службы безопасности, Рональд, что-то знает. Он знал все и обо всех.

Когда она добежала до Роналда, то совсем задыхалась.

— Эй, мисс Монаган, вы уже не выглядите, как куколка на картинке. А ваши волосы, вы выкрасили их в темный цвет! Позвольте мне заметить: этот цвет отлично подходит к вашим глазам. Я всегда думал, что вы впечатляющая блондинка, но брюнеткой вы выглядите намного естественнее. Вы так здорово выглядите, вам надо пойти куда-нибудь, покрасоваться.

— Я ходила. — Она начала придумывать различные истории о том, почему ей необходимо знать, где сейчас Себ, но затем поняла, что делает это по привычке. Почему ей всегда было необходимо все скрывать? Пришло время жить честно.

— По правде говоря, я должна была встретиться с господином Дарком. Мы с ним встречаемся последние несколько недель.

— О, мисс Монаган, я так рад. Вы будете прекрасной парой. Такому человеку, как он, нужна хорошая женщина.

— Дело в том, Рональд, что он никогда не нарушал наших договоренностей. Я… я волнуюсь за него и к тому же не могу до него дозвониться.

Охранник наморщил лоб, по его лицу пробежала тень беспокойства. Себ всегда вызывал у людей подобную озабоченность.

— Вы были у него в квартире?

— Мы никогда не заходили туда, всегда выбирали какие-то другие места. Знаете, Рон, я понимаю, что это нарушает правило конфиденциальности, но я действительно волнуюсь за него. Вы знаете, где он живет? Вы могли бы дать мне его адрес?

— Я знаю, что вы работаете на г-на Дарка, как никто другой. Я достаточно видел вас здесь по ночам, вы просто не жалеете себя. Конечно, я знаю, где он живет. И я, и его шофер. — Он сжал пальцы. — Вот его адрес.

У Бриз сильно сжималось сердце и холодело в животе, когда она думала о том, что могло случиться — она вспоминала о головных болях, которые мучили Себа. Она подозревала, что это было просто следствием постоянного напряжения, но, возможно, его болезнь была серьезнее, чем он говорил окружающим. Боже, пожалуйста, пусть это не будет чем-то действительно серьезным! Бриз запрыгнула в такси. Себ жил в доках Св. Катерины, рядом с Темзой, с видом на лондонский Тауэр. Это была шумная пристань для яхт, где полно баров и ресторанов, так что некоторые особо удачливые люди приняли решение жить там на пришвартованных эксклюзивных лодках. Когда Бриз приблизилась, ее забила дрожь. Она увидела машину «Скорой помощи», вспышки огней. Затем она увидела Себа, который пожимал руку одному медработнику, а другого хлопал по спине. Они разговаривали с ним очень открыто и доброжелательно, а затем, пожелав ему всего хорошего, уехали. Бриз бежала до тех пор, пока не поняла, что еще немного, и ее грудь разорвется от усилий, и не успела — Себ помахал медикам на прощание. Она бежала, чтобы увидеть его, и ее тщательно завитые волосы теперь небрежными прядями свисали по щекам, ее белое кружевное вечернее платье резко контрастировало со сверкающими опалами на шее. Она задыхалась и даже не думала о том, как выглядит.