Принцесса огорошена - Марина Воронцова

– Давно, – коротко ответил Николай Иванович.

– Ну, в общем, потом расскажете, – выдала Людочка почти приказным тоном, закрывая дверь.

Роза и Ефрем сидели на диване. Оба заплаканные. Жемчужный крепко обнимал дочь за плечи, а она держала его за руку. Николай Иванович, весьма некстати, особенно сильно запах луком. Надо, пожалуй, завести на время "обострения его любви к родине" специальный аэрозоль. Такой, как в рекламе показывают, мол, все посторонние запахи в холодильнике убивает.

– Вы, наверное, в милицию должны сообщить? – печально спросил Ефрем.

Столько обреченности прозвучало в его голосе, что у меня язык не повернулся рукавом глаза, – похоронить своих дочек по-человечески. Одну вы мне вернули – низкий за это поклон. И деньги, как обещал. Найдите же и вторую – Жанну. Она сделала много дурного, но смерть очищает от греха. Я хорошо заплачу.

– Ну что вы… – промямлила было я. Но Николай Иванович стоявший возле двери и не попадавший в поле зрения Жемчужных, отчаянно замахал руками. Потом схватил "Рекламу шанс" и раскрыл на рубрике "Квартиры и дачи".

Я замолчала, но не от желания получить деньги, а от возмущения. Недаром же младший детектив Яретенко на все мои упреки в излишней корыстолюбивое™ отвечает: "Когда хохол родился, еврей заплакал".

– Нет, я настаиваю! – разрешил ситуацию Ефрем.

– Хорошо, хорошо, – тут же успокоил его Николай Иванович. – Но поскольку речь идет о… м-м… поиске тела, то мы согласны взять только половину суммы. Хорошо?

У меня дыхание пресеклось. Это же надо! Но Жемчужный выдал фразу, которая вообще лишила меня дара речи.

– Согласен. За мертвую – половину суммы.

И мужчины ударили по рукам. Нет, никогда мне не понять этой жизни!

Николай Иванович подробно записал, где зарыто тело. Роза нарисовала на листке план. Теперь оставалось поехать на станцию Кокшайская, что между Йошкар-Олой и Чебоксарами. Предполагалось, что там мы "случайно" наткнемся на труп, при котором, по утверждению Розы, будет больничная карточка той тюрьмы, откуда бежала Жанна.

Всю дорогу до дома Корсаковых Роза молчала. Я тоже не нарушала тишины, размышляя, как все-таки странно устроен мир. Первое же дело принесет нашему агентству семьдесят пять тысяч условных единиц. Это гигантская сумма! От тех десяти тысяч, которые мне были обещаны за разборку с Региной Васильевной, я твердо вознамерилась отказаться.

Дома Роза сразу направилась к себе.

– Ольга Анатольевна, обедать будете?! – крикнула ей вслед кухарка, выбежавшая из столовой. – Манты сготовила! С виноградными листьями, как вы любите!

– Мы пообедали в городе, – я ответила вместо Жемчужной, подозревая, что есть той сейчас хочется меньше всего.

– Хоть бы предупредили, я б не варила столько, – беззлобно проворчала тетка и ушла обратно в пищеблок. – Эх, пропадет добро…

– А вы домой возьмите, – предложила я, последовав за ней.

– Что вы! – кухарка отмахнулась полотенцем. – Я чужого отродясь без спроса не брала.

– Неужели лучше выбросить? – притворно ужаснулась я. – Вы знаете, моя бабушка пережила блокаду и всегда говорила, что излишки надо другим отдавать.

– Ну не знаю, надо у Регины Васильевны спросить, – озадачилась добрая женщина.

Сперва мне показалось, что ей далеко за шестьдесят. Когда же мы пришли на кухню, где было очень светло, стало ясно: кухарке нет и сорока пяти. Типично русское курносое лицо, круглые скулы, двойной подбородок, фигура матрешки… Не знаю почему, но меня подобные люди всегда располагают. В них гораздо больше мудрости и умения радоваться жизни, чем в ином профессоре психологии.

– Вас как зовут? – спросила я.

– Алена, – последовал ответ. – А про вас все уже знаю. Вы Александра Александровна, да?

– Да, – согласилась я.

– Может, покушаете? – спросила с надеждой Алена, – столько наготовила, а есть никто не захотел. Обычно-то плотно обедают, а сегодня… С утра раскричались, поссорились, стаканы побили!

– Из-за чего? – насторожилась я.

– Да непонятно! – отмахнулась кухарка. – Мое дело щи варить, а не в чужие ссоры вникать. Вам манты с бульончиком?

– Угу, – кивну лая, подумав, что надо бы как можно скорее прослушать запись.

Утром, уходя, мы включили магнитофон, так что там точно уже должно что-нибудь быть. Мне-то как раз платят за то, чтобы вникать в чужие ссоры. Съев целую тарелку вкусных пельменей с нежным домашним фаршем и виноградными листьями, едва смогла подняться из-за стола. Еще у Алены оказался свой, домашний, свежевьшеченный хлеб, деревенская сметана, которую ножом надо резать, вкусненький соевый соус и клюквенный морс. Хорошо, что у меня нет такой кухарки. Я бы через год в дверной проем не пролезла.

Так! Предусмотрительно заперев дверь, я вытащила из спортивной сумки руководство по пользованию шпионским оборудованием. Магнитофон мы положили на самую верхнюю полку книжного стеллажа, в надежде, что никто из обитателей дома не сможет туда дотянуться.

Выполнив необходимую последовательность операций, я прослушала одну за другой все шесть записей.

Первый жучок не подслушал ничего особенного. Обычный утренний треп.

– Как думаешь, эта долговязая дура надолго приперлась? – спрашивала Владилена у своей сестры.

– Я откуда знаю, – буркнула в ответ Регина Васильевна.

– И почему все богатые бабы худые, как спички, и такие идиотки? – риторически вздохнула Милявская. – Может, это у них от дефицита сахара в мозгу? Сладкого-то не едят.

И весь разговор.

"Спасибо на добром слове", – проворчала я про себя, переключаясь на следующую запись.

На втором жучке пела Алена и шумела вода в раковине.

Третий подробно пересказал мне содержание выпуска утренних новостей.

Зато вот на четвертом я услышала нечто интересное. По всей видимости, сестры поссорились еще в коридоре, поэтому в комнату Регины Васильевны входили изрядно разгоряченными.

– Сама виновата! Не надо было шашни заводить с бывшим водителем! – кричала Владилена.

Ого! Хотела бы посмотреть на шофера-геронтофила, который отважился завести шашни с Региной Васильевной! Хотя, может быть, они одного возраста?

– Кто бы говорил! – взвизгнула свекровь Розы. – Торчала тут целый месяц!

Думаешь, я ничего не замечала? То из ванной выскочишь перед ним в одном халатике, то массаж попросишь сделать!

Все ясно: дамы поссорились из-за какого-то мужика. Интересно…

– Ты лучше скажи, что мы будем делать, если эта идиотка догадается, что перед ней не ее племянница? – сбавила обороты Владилена. – Или того хуже, – мамаша Колесникова сюда притащится?