Япония. Полная история страны - Тайдзи Танака

Ремесленники имели более низкий статус, чем крестьяне, поскольку земледелие в конфуцианской традиции считалось более достойным занятием, чем ремесло и торговля (торговцы вообще стояли ниже всех, поскольку ничего полезного не производили). Дзакко, которые занимались изготовлением оружия, доспехов и прочего военного снаряжения, а также музыкальных инструментов, стояли выше синабэ, занимавшихся мирными и простыми промыслами (гончарным, красильным, винодельческим и т. п.). Однако синабэ и дзакко могли приниматься в государственные учреждения в качестве мелких служащих, что повышало их статус до чиновного и давало ряд привилегий. В 759 году сословие синабэ было упразднено, а входившие в него ремесленники стали считаться свободными общинниками.

Хуже всего жилось рабам (сэммин), государственным и частным. Здесь тоже существовала своя иерархия. Самым высоким статусом обладали рёко («мавзолейные слуги») — рабы, приписанные к Управлению усыпальниц Палаты церемоний. Они сооружали усыпальницы для императоров и императорских родственников и ухаживали за ними. Ступенью ниже стояли канко («правительственные слуги»), которые занимались обслуживанием правительственных учреждений и подчинялись Ведомству правительственных рабов. Помимо канко существовали каннухи («государственные рабы»), которые тоже занимались обслуживанием правительственных учреждений, но выполняли тяжелые работы. Дальше шли кэнин («семейные слуги») обслуживавшие знатные семейства и храмы. Кэнин имели право на обзаведение семьей и не могли быть объектом купли и продажи. Самой низшей категорией рабов были синухи («личные рабы»), которые приравнивались к личному имуществу и скоту. Владельцы могли делать с ними все, что угодно, в том числе и продавать или дарить. Статус раба передавался по наследству.

В 708 году были отчеканены первые японские монеты достоинством в 1 мон из серебра и меди.

Покупательная способность монет изначально была установлена правительством. 1 мон был приравнен к 6 сё неочищенного риса.[36] Если цена вещи составляла больше 4 мон, надлежало использовать серебряную монету, а если меньше — медную. Так постановила Палата большого государственного совета.

С серебром в империи дело обстояло туго — в то время его добывали в одном-единственном месторождении на острове Цусима. Поэтому от использования серебра в 709 году отказались и все монеты стали делаться из меди. Вид металла не имел значения, поскольку рынка в то время не было и монеты рассматривались правительством только лишь в качестве удобного средства для расчетов с чиновниками и ремесленниками, работавшими на государство.

Начиная с 711 года часть жалованья выплачивалось чиновникам деньгами. Деньгами разрешалось выплачивать некоторые виды натурального налога. Более того — за деньги чиновники могли официально покупать повышение в ранге. Деньгами рассчитывались за выполнение государственных работ и заказов. За деньги можно было арендовать земельные участки и продавать излишки риса.

Разумеется, предприимчивые люди начали «помогать» государству чеканить монету, благо это было довольно просто сделать. Фальшивомонетчиков наказывали сурово — их обращали в государственных рабов, а их имущество отдавалось тем, кто донес на них. Порча монеты, то есть — отделение от нее какого-то количества металла, наказывалось двумястами ударами палок и каторжными работами. Знавшие о преступлении, но не донесшие о нем властям, получали то же наказание, что и преступники.

Задумано все было хорошо — государство начеканило монету, установило цены на основные продукты и… начало бесконтрольно вводить в обращение новые партии монет. Сейчас любой школьник понимает, что так делать нельзя, но тогда никакой опасности в бесконтрольной эмиссии не видели. В результате к 763 году цена 1 сё неочищенного риса возросла до 10 мон, то есть менее чем за полвека мон обесценился в 60 раз! Удержать мон «на плаву» не помогли ни пересмотры цен, ни конфискационная реформа 958 года, во время которой единственно правильным платежным средством были признаны новые деньги, а все старые изъяли из обращения. К началу XI века медные деньги вышли из обращения. Эту утрату японская экономика пережила спокойно потому что медные деньги так и не стали основным платежным средством, доминировал натуральный товарообмен.

В 715 году был издан указ о поощрении освоения новых земель. Вообще-то освоение нови вменялось в обязанность правителям провинций, но деньги на это дорогостоящее дело им нужно было изыскивать самостоятельно, без надежды на дотации из столицы. Поэтому освоение продвигалось туго, что вызывало недовольство центральной власти. В 722 году императрица Гэнсё поставила задачу освоить миллион тё пустошей,[37] а годом позже издала указ, передававший освоенные земли во временную собственность тому, кто их освоил. Те, кто создал новую ирригационную систему, то есть освоил земли «с нуля», могли владеть ими на протяжении трех поколений, а те, кто освоил земли с использованием старой ирригационной системы, владели ими до конца своей жизни. Ограничения не отпугнули богатые кланы и буддийские монастыри, у которых были средства на освоение земель. Начало было положено — появилась возможность владеть землей целое столетие, а за это время могла появиться и другая возможность, позволяющая навсегда сделать землю своей. Надежды скоро оправдались — с целью стимуляции освоения земель император Сёму в 743 году издал указ, отдававший освоенные земли в вечное частное владение. Так появились сёэн — частные поместья. Этот указ похоронил все надежды на укрепление центральной власти. Выигрывая в ближайшей перспективе, императорский дом проигрывал в отдаленной. Богатые роды получили возможность вернуть былое могущество. Своя земля — своя армия — своя власть… Не исключено, что такое решение было навязано императору знатью. А может Сёму не умел заглядывать далеко в будущее и плохо изучал прошлое своего государства. Но так или иначе, с середины VIII века началось усиление знатных домов и буддийских монастырей. К концу этого века они усилились настолько, что стали представлять угрозу для императора. Перенос столицы из Нары в Нагаока, состоявшийся в 784 году, был предпринят императором Камму для того, чтобы вывести себя и двор из враждебного окружения буддийских монастырей, влияние которых усилилось при монахе-министре Докё, фаворите императрицы Сётоку, она же — императрица Кокэн.[38] Монастыри остались в старой столице, им было запрещено переезжать в новую.

Помимо крупного промаха император Сёму совершил и другой, помельче. Он передал выдачу разрешений на освоение земли в руки правителей провинций. На первый взгляд такое решение казалось верным, поскольку позволяло немного разгрузить центральный аппарат, но на деле оно повышало влияние правителей провинций и способствовало различным злоупотреблениям. Кланы, находившиеся у власти на местах, получили возможность интенсивного увеличения своих владений путем использования служебного положения. Разрешив создание сёэн, император установил допустимые пределы земельных владений, но это ограничение существовало только на бумаге. В реальной жизни на него обращали мало внимания. Достоверной информацией о земельных владениях обладали правители провинций, а не центральный аппарат. Исходя из родственных или финансовых интересов, правители закрывали глаза на ограничивающее правило. Многие кланы и монастыри имели владения по всей стране, общую величину которых могли знать только владельцы. Короче говоря, прирост земельных владений ограничивался только возможностями собственника.