Турист - Массимо Карлотто

– Он еще не забыл привычки комиссара: применяет слово «допросить».

Пьетро сердито фыркнул и стал подниматься со стула, но Сандрино положил ладонь ему на руку, рассмеялся, жестом велел своим двум подчиненным подойти и сказал бывшему полицейскому:

– Мама миа, какой у тебя тяжелый характер! Даже немного поговорить, и то невозможно.

Они, кажется, больше заслуживали доверия, чем их работодатель. Оба – много повидавшие мужчины на шестом десятке, в удобной обуви без каблуков, одеты в белые куртки, на шее у каждого галстук-бабочка, черный цвет которого поблек от стирки.

Каприольо снова показал им фотографию бородатого незнакомца с серыми глазами.

– Он ужинал здесь по меньшей мере три или четыре раза два месяца назад, с какой-то толстухой, – сказал хозяин. – Я это помню потому, что он всегда платил наличными, а обычно только русские не имеют кредитных карточек, но эти двое говорили по-немецки.

– С ним была женщина? Вы уверены? – удивленно спросил Самбо. В профиле, который составили следователи, не было сказано, что Туриста во время его охотничьих вылазок кто-то сопровождал.

– Толстая корова весом восемьдесят кило, – язвительно подтвердил один из официантов. – Она всегда заказывала биголи алло скольо[3] и жареную картошку, а когда ела, заправляла салфетку себе за воротник.

Его сослуживец взял в руку фотографию, всмотрелся в нее внимательнее и сказал:

– Только глаза у него были другого цвета.

– С каких это пор ты так внимательно разглядываешь мужчин? – хихикнул Сандрино.

Официант смущенно пожал плечами и, чтобы оправдаться, объяснил:

– Однажды я помогал ему надеть пальто, и он за это дал мне еще двадцать евро на чай. Вот почему я его помню.

– А какие у него были глаза? – спросил Пьетро.

– Светло-карие, кажется, цвета ореха.

За долгую службу в полиции Самбо узнал, что свидетелям часто нельзя доверять, потому что они вспоминают несуществующие подробности. Но в этот раз он был склонен больше не принимать как данность то, что у Туриста серые глаза.

«Если он носит цветные контактные линзы и сбривает бороду, эта фотография ничего не стоит», – озабоченно подумал он.

Самбо сообщил хозяину ресторана номер своего мобильника и добавил:

– Если эти двое появятся здесь вместе или поодиночке, сразу звоните мне.

– Расценки у меня для всех одинаковые. Здесь не занимаются благотворительностью, – напомнил Сандрино.

Бывший комиссар кивнул, налил себе еще одну рюмку ликера, и Сандрино ушел.

– Когда у меня было полицейское удостоверение, говнюки вроде Тоно не смели так подло вести себя со мной, – вполголоса пробормотал Пьетро.

Нелло ничего не сказал на это, только положил руку ему на плечо и сменил тему разговора:

– Зачем ему приходить несколько раз в одно и то же место, если он не хочет быть замеченным? И к тому же – в «Ремьери», где цены низкие, но еда дерьмо? Он что, нищий?

– Нет, – ответил Пьетро. – Похоже, у него достаточно денег. Этот ресторан он выбрал потому, что рассчитывал остаться здесь незамеченным. Здесь нет постоянных клиентов и тех, кто живет рядом.

– Тогда он ошибся в расчетах.

– Ошибся из-за своей женщины, которая сделала все, чтобы быть замеченной, – объяснил бывший комиссар. – Ты в состоянии еще раз пройтись по окрестностям и попытаться ее найти?

– Без хотя бы клочка фотографии?

– У нас есть фотография мужчины.

– Ты рискуешь выбросить деньги на ветер.

– Если они ходили вместе в ресторан, то бывали также в магазинах и барах.

– Согласен. Но я убежден, что твой человек живет на квартире, которую сдают незаконно, иначе я бы его нашел. В Венеции таких квартир с ночлегом и завтраком по меньшей мере сотня.

– Теперь я тоже убежден в этом, а потому важно пройти по общественным местам.

– Такой обход будет стоить еще три тысячи, Пьетро.

– Это не проблема.

– Я по-прежнему задаю себе вопрос: где ты берешь деньги? Не рассказывай мне, что это твои сбережения. И в любом случае ты мог бы потратить часть их на новую одежду. Ты выглядишь как человек, который долго не получал пенсию.

Самбо попрощался с Нелло и пошел к себе домой. По дороге он остановился возле дома, где когда-то встречался с Франкой Леони и занимался с ней любовью. Владелица дома работала официанткой в ресторане Франки, а это жилье сдавала с почасовой оплатой.

Он выкурил сигарету, глядя на окно скромной и чистой спальни этого дома. Простыни всегда пахли фиалкой. В этой спальне он потерял чувство меры – не понял, что не создан для игры без правил. Презрение и наглость Сандрино Тоно обидели его.

Он болен чувством вины, как в Средние века болели чумой. С тех пор как он потерял возможность осуществлять власть во имя общего блага, то есть служить правосудию, ему казалось, что он стал хуже и не годится для прежней работы. Самбо спросил себя: на самом ли деле правильно все всегда терпеть? Нет ли границы, за которой чувство вины должно отойти на второй план?

Но он не тратил времени на поиски ответов. Он позволял мыслям сгущаться в его голове, а потом снова рассеиваться, словно это были порывы легкого ветра. Впереди еще долгий день, а потом настанет ночь.

Француз и испанец разбудили Самбо, чтобы позвать его на срочное совещание в баре «Чоди». У обоих были хмурые лица, и было похоже, что оба волнуются.

– Что случилось? – спросил Пьетро, подойдя к их столику и поздоровавшись со вдовой Джанезин, которая сразу же подала ему кусок торта с яблоками и заварным кремом.

– Когда наша коллега была убита, мы закрыли входы в телефонные сети и в Интернет, которые можно было использовать с ее сим-карты, – объяснил Матис. – Но сегодня ночью было много попыток проникновения через эти входы. Мы позволили владельцам карты действовать, они в конце концов вошли, куда желали, но, разумеется, ничего там не нашли.

– Это сделал Турист? – прервал его вопросом бывший комиссар.

Матис не ответил на его вопрос и продолжал рассказывать:

– Это еще не все. Гита Мрани, марокканка-агент, за которой мы следили, исчезла. Вчера она ушла из дома под дождем и больше не вернулась.

– А при чем тут серийный убийца? – спросил Пьетро.

Сесар включил планшет и показал бывшему комиссару фотографию, сделанную с высоты. На ней был виден мужчина ростом примерно метр восемьдесят, стройный, в темной одежде и с рюкзаком за плечами. Лицо мужчины загораживал клетчатый складной зонт.