Подводное течение - Михаил Март
Шрифт:
Интервал:
– Тут надо признать, что женщина хороша собой, – вмешался Павел Слепцов. – Она в своих чарах не сомневалась. Меня шокировал финал – почему он задушил сооблазнительницу? Смысл? Может, он маньяк? Нормальный мужик воспользовался бы услугой и ушел. На этом все и кончилось бы.
– Вы правы, – согласился Листерман. – Она предполагала, что гость может ее обмануть. Для этого она поставила в сервант видеокамеру, чтобы потом шантажировать мужчину.
– В сервант? – переспросила Анна.
– Именно, – подтвердил профессор. – Я же был в их квартире. Сервант единственно возможная точка, с которой велась съемка. Там и поставила камеру за чашками, бокалами и что там еще было. Ну а как получилось – видели сами. Понятно, что не оператор снимал.
– Вы искали убийцу, как того просил обвиняемый? – задал вопрос Казимир.
– Нет. Я не специалист в этой области. Доказательства невиновности своего пациента я получил слишком поздно. Но что надо делать и с чего начинать, я не знал.
– Вы можете оставить мне эту пленку и дать имена участников? – поинтересовался писатель.
– Конечно. Для того я и принес этот материал.
Разговор прошел интересно, к вечеру все разъехались, и только Павел Михайлович Слепцов остался.
– Я хочу вам кое-что показать, Маша.
Он принес из коридора картину, найденную в квартире Наташи. Мария Аркадьевна и Анна смотрели на нее с восхищением.
Виртуозно и ярко отраженная страсть. Женщина в черных чулках исполняла стриптиз на сцене, в разноцветных лучах прожекторов, а на первом плане – голова мужчины, смотрящего танец.
– Что это? – удивилась Анна.
– Иллюстрация к первой главе. Почему бы ее не напечатать в журнале?
– Шедевр! – восхитилась Маша. – Обязательно напечатаем.
Они вернулись к столу.
– Я прочитала первые три главы, Павел Михайлович, и позвольте сделать пару замечаний.
– Конечно. Для того и приехал.
– Написано чудесно. Захватывает. Ваш маньяк, обожающий черные чулки, ходит в стриптиз-клубы, смотрит на девушек, а потом насилует стриптизерш и убивает их. Милиция ничего не может сделать. Маньяк очень хитер и изворотлив. Очевидно, мы будем гадать, кто он, до последней страницы. Таковы законы жанра. Но вам не кажется, что мы повторяем историю лондонского Джека-потрошителя? Которого так и не нашли в конечном итоге. Разница лишь в том, что ваша история происходит сегодня, в России, Джека зовут Иван, и он не вспарывает животы своим жертвам.
Писатель подумал, сделал глоток кофе и ответил вопросом на вопрос:
– Вы хотите изменить сюжет?
– Нет. Я в творческий процесс не вмешиваюсь. Но наш сегодняшний разговор показал, что в жизни все интереснее и сложнее. Мы хотим разобраться в сокровенных мыслях самого маньяка, его желаниях, хотим понять, что им движет. Ведь он же человек. Называя его монстром, мы лукавим. В каждом из нас живет маньяк, но мы умеем себя сдерживать, а он выплескивает все чувства наружу.
– Вы предлагаете мне примерить шкуру убийцы и писать роман от первого лица?
– Не так. Пусть маньяка возненавидят читатели, а вы должны сочувствовать ему или хотя бы понимать. Скажите, а вам нравятся девушки в черных чулках?
Он неожиданности Слепцов покраснел:
– Коварный вопрос.
– Не отвечайте. Они вам не нравятся. Во всяком случае, не возбуждают. А вот стриптиз, просмотренный нами сегодня, даже меня не оставил равнодушной. Читатели хотят понимать, что творится в душе убийцы и зачем он это делает. История столетней давности с Джеком-потрошителем сотрясала весь цивилизованный мир, и о ней до сих пор помнят. Но ни одна экранизация не имела успеха. Нужно вывернуться наизнанку и показать нам нутро, а нам демонстрируется кровь на асфальте. В жизни от вида крови нас воротит, в кино пролитый кетчуп нас не трогает. К книжному слову требований еще больше. Описать вид крови сложнее. Так не надо этого делать. Я не хочу знать, как, я хочу понять, почему? Разоблачение убийцы на последних страницах – слабость автора, а не закон жанра. По-другому он не может заставить нас дочитать его шедевр до конца. Я же согласна знать имя убийцы с первой страницы, идти за ним следом и пытаться понять, зачем он все это делает, кому что доказывает? Или самоутверждается. А может, его лечить надо, а не к стенке ставить! – Помолчав, Маша добавила: – Первую главу мы трогать не будем. Это прелюдия. А над продолжением подумайте. Я знаю, что ваше имя имеет вес и вас будут читать до конца. Но мне хочется, чтобы вы по-настоящему удивили своих читателей. Вот тогда звезда Павла Слепцова вновь засияет в полную силу.
Павел Михайлович чувствовал себя побитым псом. Но он не возражал, не спорил, а молчал. Тишину нарушила Анна:
– А кто написал эту замечательную картину?
– Один знакомый художник из Челябинска. Прочитал мою рукопись, ему понравилось, вот он и создал это полотно. Я, пожалуй, поеду, захвачу с собой видеокассету и признание Таисии Белецкой. Вы правы. Мне есть над чем подумать.
После его ухода Анна сказала:
– А ты умеешь вдохновлять творческих людей.
– Нет, Аня, это не вдохновение. Слепцов опустошен. После ухода жены он не способен на эмоциональный взрыв. Ему нужна муза.
– Так стань ею, если сделала на него ставку. Ты умеешь возводить таланты на пьедестал.
Они выпили, и Маша сказала:
– Неси дневник, продолжим чтение. Там сказано все, что нам нужно.
Дневник
20 мая 1972 г.
Приготовленный мною завтрак очень понравился Зинаиде Евграфовне. Старушка смотрела на меня влюбленными глазами.
– Кто же знал, что я проживу так долго. Мне уже девяносто исполнится в следующем году, а я обхожусь без врачей. Глафира умерла в шестьдесят четыре. Работала на меня за эту квартиру, а умерла раньше. Никакой справедливости.
– Ей негде было жить, и она работала за комнату? – спросила я, не очень понимая смысл слов Зинаиды Евграфовны.
– Нет. Эта квартира должна была достаться ей после моей смерти. Мы оформили для этого опекунство. Все по закону. Но Глафира вдруг умерла. А я не хочу оставлять квартиру государству.
– У вас нет родственников?
– Никого. Все умерли. Первым погиб мой муж. Хрущев расстрелял. Да, да, расстрелял. Это он на людях играл в либерала. Все, кто о нем знал больше положенного, ушли в могилу, а потом он на двадцатом съезде Сталина разоблачил, хотя у самого руки по локоть в крови. Как Никиту сняли, так все, кто уцелел, обратно на Лубянку вернулись. Леня Брежнев их восстановил. Ученики моего мужа до сих пор там работают. Цветы мне на день рождения и на Восьмое марта присылают. Теперь уже все генералы.
– То-то я смотрю, вы такая смелая.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!