Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №11 - Журнал «Домашняя лаборатория»
Шрифт:
Интервал:
Помимо экономических издержек, связанных с изъятием земель из сферы сельскохозяйственного производства, имели место и человеческие издержки — иначе говоря, тот ущерб, который был нанесен самим крестьянам и который не был принят во внимание ни одним из советских проектировщиков Днепростроя. Будучи людьми твердых религиозных убеждений и зажиточными крестьянами, менониты рассматривались как идеологические противники советского строя. Еще до того, как были затоплены их земли, их дома и постройки были превращены в бараки для рабочих, а им самим было предложено сделаться наемными рабочими на строительстве плотины. Если они соглашались с таким изменением своего положения, то попадали в категорию добровольных работников, насчитывавшую, помимо них, почти сорок тысяч человек, приехавших на Днепрострой из других краев. Некоторым из менонитов удалось свыкнуться с переменами, приняв их как предопределенные Богом. Другие же воспротивились и были арестованы, пополнив контингент подневольных работников, доля которого на Днепрострое никогда не была так велика, как на большинстве позднейших великих строек. Этот контингент выводили на работу под конвоем; ему был уготован наиболее тяжелый труд.
В отличие от большинства гидроэлектростанций в других странах, плотина имени Ленина была возведена на реке с обширной зоной паводкового затопления, и образовавшееся водохранилище изменило жизнь огромного числа людей и облик огромной территории. Советские гидроэнергетические проекты позднейших времен продолжили подобную практику в еще более грандиозных масштабах. Так, строительство Рыбинской гидроэлектростанции потребовало перемещения населения 497 деревень и 7 городов. По подсчетам одного автора, суммарная зона, затопленная водохранилищами таких гидроэлектростанций в СССР, составила 120 тысяч квадратных километров, в четыре раза превысив площадь Бельгии [6].
Изначально проектировщики Днепростроя обещали, что труженикам стройки будут обеспечены нормальные жилищные условия, равно как и условия для нормальной культурной жизни. Однако по мере того, как проект воплощался в жизнь, отставая от намеченного графика и чудовищно превосходя сметную стоимость, нужды рабочих стали все больше забываться. В то время как дело пошло полным ходом, работники по-прежнему жили и трудились в самых жалких условиях. «Живущие в бараках жаловались на то, что комнаты заносит снегом. Живущим в палатках довелось пережить зимние дни, когда температура в их жилищах опускалась ниже -13 С, а летом 1929 года палатки были сметены ветрами ураганной силы. Неизменными атрибутами здешней жизни были теснота и толкотня, темнота и шум. Уборные не отвечали никаким нормам, а в зимние месяцы их просто сковывало льдом» [7]. С течением времени условия жизни становились хуже; все сильнее ощущалась нехватка продовольствия. Муку приходилось доставлять в пекарни по ночам и в сопровождении вооруженной охраны, иначе она расхищалась. Следствием плохого питания стали вспышки различных заболеваний. По баракам и палаткам разнеслись туберкулез, сыпной и брюшной тиф, а также оспа. По сей день никому не известно, сколько работников умерло.
Невзирая на все эти тяготы, строительство было завершено, великая плотина стала символом социалистического порядка и ее макет был главным элементом советской экспозиции на Всемирной выставке 1939 года в Чикаго. Дважды разрушенная и восстановленная во время Второй мировой войны и неоднократно надстраивавшаяся в последующие годы, она действует и поныне, представляя собой часть каскада из шести гидроэлектростанций на Днепре.
Остается неизвестным, насколько эффективна или нужна эта гидроэлектростанция. Подобно тому, как ее сооружению не предшествовали надлежащие исследования, так и ее последующая работа никогда не подвергалась всесторонней оценке. Любая попытка такой оценки должна будет учесть весь спектр последствий реализации этого проекта — экономических, социальных и экологических. Что касается последних, то в 1980 году один из представителей советского экологического движения охарактеризовал их следующим образом: «Средства, затраченные на сдерживание эрозии берегов Днепровских водохранилищ и на борьбу с неразрушаемыми, по-видимому, ничем сине-зелеными водорослями, уже давно превзошли те краткосрочные выгоды, которые некогда давала гидроэлектростанция» [8]. Быть может, не стоит вменять в вину первым проектировщикам плотины пренебрежение экологическими последствиями ее сооружения — ведь в их времена было мало что известно о том ущербе, который приносят окружающей среде водохранилища. Но что следует вменить им в вину, так это сознательное игнорирование призывов к проведению длительных и всесторонних исследований социальных и экономических последствий реализации подобных грандиозных проектов, — призывов, с которыми обращались к ним Пальчинский и его коллеги, критически относившиеся к проекту сооружения плотины.
СТАЛЬНОЙ ГОРОД МАГНИТОГОРСК
В 1929 году было начато строительство гигантского комплекса доменных и мартеновских печей и прокатных станов, который в итоге стал ежегодно давать почти столько же стали, сколько ее производилось во всей Великобритании. Комплекс был построен в окрестностях одного из богатейших железнорудных месторождений страны, получившего название Магнитной горы из-за нарушений, которые обнаружили здесь в работе своих компасов первые исследователи региона. Район Магнитной горы, в действительности представлявшей собой цепь из пяти холмов, отличался не только высоким содержанием железа в руде, но и доступностью рудных залежей, и идея, что в окрестностях этого геологического чуда должен вырасти крупнейший сталелитейный комплекс Советской России, казалась на первый взгляд вполне резонной.
В самом ли деле, однако, именно Магнитная гора была наилучшим местом для возведения столь грандиозного сталелитейного центра? В статьях, опубликованных в 1926 и 1927 годах, Пальчинский с досадой отзывался о выдвинутых советским правительством планах сооружения гигантских центров добычи и переработки полезных ископаемых в Западной Сибири, на Урале и Украине, которые составлялись без надлежащего учета геологических и трудовых ресурсов, транспортных издержек и трудностей создания достойных жилищных условий для рабочих в соответствующих регионах. Он отмечал, что, несмотря на всеобщее восхищение высоким содержанием железа в руде Магнитной горы, никто до сих пор не удосужился досконально исследовать вопрос об общих запасах железа этого месторождения [9]. А значит, вполне может получиться так, что спустя несколько десятилетий месторождение окажется исчерпанным, однако наличие здесь крупнейшего в мире сталелитейного комплекса потребует дорогостоящей транспортировки руды из других регионов.
Пальчинский также указывал на отсутствие залежей угля в окрестностях проектируемого города Магнитогорска, вследствие чего с самого начала работы комплекса топливо для доменных печей придется завозить железнодорожным транспортом. Ведь регион, замечал он, отнюдь не изобилует водными путями, которые, как известно, обеспечивают гораздо более дешевую транспортировку
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!