После долгой разлуки - Кейт Хьюит

— Интересно, — задумчиво произнес Стефано, вертя в ладонях рюмку, — почему тебя так шокировало то, что я был женат? Мне даже показалось, что тебе больно.

Аллегра вздрогнула.

— Конечно, я шокирована! Такой факт держать от всех в секрете!

— Но ведь у тебя тоже есть секреты, Аллегра, — прервал ее Стефано. — Я не воздерживался от общения с противоположным полом все эти семь лет. И ты, наверное, тоже.

Аллегре показалось, что ее пригвоздили к креслу.

— Что ты хочешь сказать? — наконец проговорила она.

— Сколько у тебя было любовников? — бесцветным голосом спросил Стефано.

Аллегра побледнела, голос ее задрожал:

— Стефано, я не была твоей женой. Я свободная женщина. Сколько у меня было любовников — это не твое дело.

— Нет, мое, — тихо ответил Стефано, и в голосе его прозвучала угроза.

— Почему? — Аллегра затрепетала под его пристальным взглядом.

Он улыбнулся.

— Кто первый овладел тобой? — мягко спросил он. — Кто прикасался к тем потаенным уголкам твоего тела, к которым прикасался я?

Аллегра закрыла глаза. Воспоминания нахлынули на нее.

— Замолчи, Стефано, — прошептала она. — Не говори этого.

— Хорошо, не буду, — согласился Стефано. — Но я хочу знать, кто был твоим первым мужчиной? Когда он появился?

Аллегра не открывала глаз. Она слышала, как Стефано встал с кресла, подошел и опустился перед ней на колени.

Она судорожно вдохнула воздух, почувствовав, как он прикоснулся к ней и от этого прикосновения у нее все перевернулось внутри…

— Стефано… — прошептала она и замолчала.

Она понимала, что они зашли опасно далеко. Какие у них могут сложиться отношения, если это произойдет?

Он медленно провел рукой по ее бедру, и Аллегра содрогнулась. Она не хотела открывать глаза, не хотела видеть его лицо.

— Он трогал тебя здесь? — хрипло произнес Стефано.

Аллегра почувствовала, что ноги ее раздвинуты, она открыта для его ласки.

Она покачала головой, но не знала, чего хочет: чтобы он остановился или чтобы продолжал.

— А вот здесь? — прошептал Стефано. Пальцы его, проникнув под кружевное белье, поглаживали ее нежную кожу. — Так тебе нравится? Да?..

Она со стоном выдохнула, охваченная стыдом и… блаженством.

А когда открыла глаза, увидела его взгляд: ненавидящий и злобный.

Его душа отражалась в этом взгляде так открыто, с такой ужасной откровенностью…

— В чем дело? — потрясенно воскликнула она. — Это месть?

Стефано секунду смотрел на нее пылавшим взором, затем тихо выругался и отпрянул назад. Аллегра смотрела, как он прошел через комнату и налил себе еще рюмку виски.

Она неподвижно сидела в кресле, будто из нее ушла жизнь.

Он наказывал ее, осознала она с холодной яростью, вызвав в ней страстное желание.

Наказывал за то, что у нее был любовник, когда сам он был женат. И это осознание двойного стандарта придало ей силы.

— Моим любовником был доктор из больницы, где я проходила практику, — сказала она, и голос ее прозвучал резко и холодно. Стефано напрягся, но не повернулся к ней. — Дэвид Стерлинг. Мы были любовниками два месяца, пока я не поняла, что он хочет так же контролировать меня и обладать мною, как и ты. Это… — добавила она дрогнувшим голосом, — это случилось в прошлом году. Шесть лет после тебя у меня не было никого, Стефано. А ты нашел себе другую через три месяца.

Он все еще стоял к ней спиной, и ей хотелось ударить его, причинить ему такую же боль, какую он причинил ей.

— Ты обращался со мной как с игрушкой! И если даже любил меня, мне не нужна была такая любовь — без радости, искренности и того, что действительно имеет ценность.

Стефано дернулся, но не повернулся к ней. Аллегра почувствовала злорадство. Но глубоко внутри она все же не испытывала удовлетворения.

Она перевела дыхание, пытаясь успокоить себя.

— Мне не следовало приезжать сюда, но ведь мы заключили договор. — Она прерывисто рассмеялась. — Это до смешного похоже на наш несостоявшийся брак! Я останусь, Стефано, ради Лючио. Я хочу помочь ему. Но как только сделаю это, уеду отсюда сразу же, чтобы больше никогда не видеть тебя.

Дрожа всем телом, Аллегра встала с кресла и вышла из комнаты.

Напоследок она громко хлопнула дверью.

Стефано понимал, что ему не надо пить третью рюмку виски, но ему нужно было успокоиться.

Ярость и раскаяние терзали его, и он хотел избавиться от этих ненужных эмоций.

Черт возьми. Зачем он так повел себя с ней?

Аллегра. Эта женщина приехала помочь Лючио. Эта женщина должна была стать его женой. Он не мог забыть того момента, когда узнал, что она сбежала. Даже не потрудилась попрощаться и объяснить причины своего поступка.

Ничего, кроме записки.

И какое ему дело, чем она занималась все эти годы, с кем была, кого любила. Сейчас ей двадцать шесть лет, и она имеет полное право влюбляться; заводить романы, иметь любовников.

Но эти мысли его страшно тяготили. Аллегра предпочла кого-то еще. Она ушла от него, чтобы найти утешение в чьих-то объятиях, и ничего — ничего — с этим нельзя поделать.

Стефано тяжело вздохнул и поставил рюмку на стол. Выйдя из гостиной, он медленно поднялся по лестнице и подошел к спальне Аллегры.

Он даже не пытался открыть дверь. Ясно, она заперта. Прислонившись лбом к гладкому дереву, он тихо произнес:

— Аллегра. — Ему показалось, что он услышал тихий всхлип, прерывистый вздох. — Прости меня. Я был неправ. Я… — Горло его сжалось, и он не смог сказать ни слова. — Спокойной ночи, — наконец выговорил он и медленно направился по коридору в свою пустую холодную комнату.

Дом был погружен в тишину, когда на следующее утро Аллегра спускалась вниз по лестнице. Но вскоре она услышала тихий звон посуды и, войдя в столовую, увидела Стефано с чашкой кофе, склонившегося над газетой.

Секунду она молча смотрела на его выточенный, словно из камня, профиль, на волнистые густые волосы и длинные сильные пальцы, сминавшие газетную страницу.

Она смотрела и смотрела на него, и наконец заметила горькие морщинки в уголках губ, темные тени под глазами.

Наверное, он не спал ночью, подумалось ей. Она слышала его слова, когда он стоял у нее под дверью, и укрылась с головой одеялом. Сердце ее ожесточилось.

Стефано обращался с ней как с вещью. Он заботился о ней холодно и расчетливо — и это она не могла забыть.