Ракетная рапсодия - Семен Лопато

Сергачев мрачно поежился.

— В общем, вот что мы имеем. Слава богу, всю процедуру запуска, как полагается, со спутника отслеживали, полет ракеты этой и место падения сразу зафиксировать удалось, хоть разыскивать потом не пришлось, хотя от этого не легче. Вот они, фотографии эти.

Сергачев взял снимки.

— Вот видишь, лежит в лесополосе. Лес тут жиденький, в общем, все видно, вот она.

В общем, обздох капитальный. Тут, чтоб ты понимал, в чем проблема. Этой разработке большое значение придавалось. Мы ж ее под каким флагом пробивали — сделать рывок в правильном направлении, преодолеть наше отставание по боевым вычислительным системам. Ну и результат соответственный. Там, в бортовом компьютере, и по алгоритмике, и по элементной базе столько всего наворочено, сколько раньше за двадцать лет не делали. Ни одно из старых решений не повторено, революционная разработка. Конечно, может, еще где-то и коряво, но, сам понимаешь, какие на это надежды возлагались. Что теперь делать, непонятно.

Сергей заинтересованно взглянул на Сергачева.

— А что анализ показал? Печатные платы смотрели? Может, там просто какие-то корпуса прогорели, тогда еще все доказать можно. Исследования проводили уже?

Сергачев, глядя в пол, помотал головой.

— Нет.

— А чего ждете? Или она еще там? — Сергей кивнул в сторону фотографий. — Это вообще что за местность? Подъездные пути есть?

— Не в подъездных путях дело. Их и создать недолго. Хотя они там есть.

— Ну так надо с командованием округа связываться, какие еще проблемы. Уж вашей-то конторе транспорт точно дадут.

— Транспорт не нужен.

— То есть как?

— Да так. Вернее, бесполезен.

— Не пойму. Там что, заминировано что ли?

— Вроде того. — Сергачев, словно думая о чем-то своем, спокойно посмотрел куда-то в сторону.

— Это вообще не в России.

— Та-ак… — Наконец поняв, что на самом деле произошло, Сергей неторопливо поднял глаза на Сергачева. Осознав услышанное, он стоически кивнул. — Ну понятно. «Сирень», маршевая дистанция под шестьсот километров. «Вся Европа — наш сад». Из Северо-западного округа хрен знает на сколько градусов отклонилась, говорите?

Еще не вполне веря, он придвинул к себе фотографии. Вспомнив старый анекдот об уснувшем ракетчике, он с интересом всмотрелся в них.

— Ну и что это? Бельгия?

Сергачев, не сдержав раздражения, крутанул головой.

— Бельгия… — Беззвучно выругавшись, он тоскливо вздохнул. — Если б Бельгия, может, все и проще было бы…

Опустив глаза, он секунду помолчал. Снова глубоко вздохнув и распрямившись в кресле, он в упор, не мигая посмотрел на Сергея.

— Это не Бельгия. Это — Белоруссия.

С остановившимся взглядом, пытаясь осмыслить услышанное, Сергей секунду смотрел в сторону.

— Ну и что? — Так и не поняв, чем были вызваны страдальческие интонации в голосе Сергачева, он недоуменно взглянул на него. — И что из этого следует? И в чем тогда драматизм?

Сергачев бессильно подпер голову кулаком.

— А ты не понимаешь?

— Нет. То есть ЧП, понятно, приятного мало, но что здесь такого фатального? Разве из всех возможных вариантов этот не лучше всех?

— Лучше? Чем?

— Ну как… В конце концов, это ж наш ближайший союзник. Ведь в любом случае ее оттуда не так уж трудно будет назад вернуть.

— Вернуть? А что значит — вернуть? Официально? Высшему руководству доложить? На самый верх? Чтоб разбирались они?

— Ну зачем же… — Сергей осторожно пожал плечами. Он непонимающе покосился на Сергачева. — «Вызываю огонь на себя», конечно, интересный был фильм, но зачем уж так… Здесь, наоборот, сам бог велел все решать тихо, не поднимая волны. Собственно, в чем проблема? Все вроде под боком, там, я понимаю, никто еще ничего не заметил. Послать туда людей, пока там ее какие-нибудь грибники не нашли, да привезти сюда. Или в крайнем случае на месте подорвать. Хотя, по-моему, проще привезти. Виз не надо, граница открыта, таможни нет. Сделать на нее какие-нибудь документы, ежели вдруг дорожная милиция остановит — как на какой-нибудь спиртоперегонный компрессор, заколотить в ящик да в трейлере в Москву. Вроде бы и все.

— Вроде бы и все… — Сергачев обхватил голову руками. — А какими силами?

— То есть?

— Какими силами ты это собираешься сделать?

— В смысле? Сколько людей брать?

— Да нет. Из ведомства — из какого?

— Ну как… Я полагал — из бывшего вашего. Спецназ какой-нибудь технический или ФСБ.

— То есть спецоперация?

— Ну да.

— Ну понятно. — Сергачев, как будто из него выпустили воздух, обмякнув, с тоской посмотрел куда-то в угол. — Хотел бы я так, как ты, рассуждать. — Он почти с завистью посмотрел на Сергея. — Ты человек науки, зарылся в свои интегралы, можешь не замечать, что вокруг делается. Я худо-бедно тоже разработками занимаюсь, только хрен мне кто позволит так, как ты, жить — как на Луне.

— О чем это вы?

— О чем… А ты о чем? Ты себя послушай — «украсть», «подорвать», «спецназ». Это какой же самоубийца такой приказ отдаст? Ты что, не знаешь, что спецоперации против стран СНГ уже хрен знает сколько лет как запрещены?

— Как запрещены?

— Да так, с самого основания Содружества. Они ж, е… твою, союзники наши. Специальные соглашения есть — под договорами подписи первых лиц стоят. Никакой нелегальной деятельности, вся оперативная работа запрещена и прекращена, не говоря уже об оперативно-диверсионной. Вот тебе и весь сказ. Ты что, первый раз об этом узнал?

— Первый раз. — Сергей, обдумывая услышанное, задумчиво посмотрел на Сергачева. — Да, неожиданный оборот. — Секунду поколебавшись, он вновь коротко покосился на него. — Только один вопрос. А сами-то вы в этот сказ верите?

— В смысле? Ты о чем?

— О чем? — Сергей пожал плечами. — Помнится, один умный человек говорил: если все кругом кричат и бьют себя в грудь, что чего-то нет, значит, на самом деле это точно есть. Не хочу делать никаких намеков, но, учитывая некоторые обстоятельства…

— Да не все ты учитываешь обстоятельства. Не все. — Сергачев махнул рукой. — Да понял, понял я тебя. Ты что, хочешь сказать, что я тут тебя баснями кормлю, а на самом деле такая работа есть и ведется?

— Ну, утверждать ничего не могу, но уж на такую единичную операцию ваше руководство могло бы санкцию дать.

— Да ни хрена б оно не могло. — Сергачев, сникая, опустил голову. — Начальство это гребаное… Если б оно хоть чего-то могло, чего б я с тобой советовался теперь. Мы сейчас в такой жопе, в какой, может, вообще никогда не были. — Он махнул рукой снова. — Ну, с тобой понятно — телевизор не смотришь, газет не читаешь, ты как этот философ-мазохист: думаешь, если тебе чего-то не известно, то этого и на свете нет. Ты что, действительно не знаешь, что на следующей неделе твориться будет?