Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке - Франк Якоб

союзник во избежание чрезмерного напряжения собственных военных сил, выбор естественным образом пал на Японию. Англо-японский союз 1902 года не только укрепил положение обеих стран, но и сделал Русско-японскую войну возможной [Agarwal 2006: 267]. Хотя борьба за гегемонию в Корее уже привела к войне с Китаем в 1894 году, Япония не могла закрепить ее в Русско-японской войне, главным образом потому, что Российская империя оспорила японские территориальные завоевания в ходе Тройственной интервенции[148]. Если бы Россия не противостояла контролю Японии над Кореей, доступ России к Тихому океану мог оказаться ограничен, поэтому она инициировала интервенцию для сохранения возможности экспансии в регионе [Lensen 1962: 338]. В царском правительстве верили, что, убрав Японию со своего империалистического пути, Россия укрепит престиж и усилит влияние в Китае. Однако решение об интервенции также породило антагонизм в отношениях России и Японии, что в конечном счете спровоцировало последующий конфликт. После окончания Японо-китайской войны в 1895 году правительство Японии стало опасаться русской интервенции в Корею, поэтому японские агенты убили прорусски настроенную королеву Мин (1851–1895). Однако в 1896 году бегство короля Коджона в русскую миссию вследствие этих событий предоставило Российской империи еще один шанс на интервенцию на Корейский полуостров. Поскольку переговоры между Россией и Японией, закрепленные в сеульском меморандуме Вебера – Комуры и в протоколе Лобанова – Ямагаты, не привели к понятному решению относительно статуса Кореи, напряжение между этими двумя странами нарастало [Lensen 1962: 340]. В Токио решили начать войну с Россией, поскольку она не соглашалась с тем, чтобы Российская империя контролировала Маньчжурию, а Япония – Корею. Начало войны было вопросом времени, и когда она началась, она ознаменовала «смертельный удар по суверенитету Кореи» [Podoler, Robinson 2007: 185].

После окончания войны Япония вынудила правительство в Сеуле подписать несколько соглашений, из-за которых Корея теряла независимость. В течение нескольких месяцев после Русско-японской войны Япония установила в Корее контроль над средствами связи (включая почтовую систему, телеграфную сеть и поставщиков телефонных услуг). По договору от 17 ноября 1907 года она даже получала право контролировать внешнюю политику Кореи. После того как Японская империя стала посредником в международных вопросах, Корея де-факто потеряла свой суверенитет. В декабре по указу японского императора № 267 была учреждена должность генерал-резидента Кореи, и эта мера привела к колонизации Кореи Японией посредством направления в страну ее официальных лиц [The Annexation 1910: 923]. Дело было не только в том, что, «установив протекторат над Кореей в 1905 году, Япония нарушила <…> национальную целостность Кореи» [Brudnoy 1970:157], но также и в том, что такие действия привели к росту корейского национализма и выказыванию презрения к империалистическим амбициям Японии [Lee 1963: 275]. Однако протесты корейцев против Японии не встретили понимания за рубежом, в особенности потому, что Япония и США защищали сферы интересов друг друга на основании соглашения Кацуры – Тафта, подписанного в 1905 году, в соответствии с которым Япония получила полную свободу действий в Корее взамен на соблюдение интересов США на Филиппинах [Esthus 1959]. Более того, западные наблюдатели были убеждены, что японское правление на Корейском полуострове необходимо, поскольку корейское правительство неспособно самостоятельно провести модернизацию. Следовательно, экспансионистские амбиции Японии поддерживались колониальным дискурсом, в частности потому, что теперь, после победы над Россией, Японию на Западе стали рассматривать как равную империалистическую державу.

Если соглашение, которое Корея была вынуждена подписать в 1905 году, привело к «фактической аннексии» [The Annexation 1910: 923], то договор от 29 августа 1910 года означал официальную аннексию Корейского полуострова и интеграцию его в восточноазиатскую Японскую империю. Японское правительство объясняло это тем, что аннексия призвана принести мир и стабильность в Корею – согласно официальной риторике, японское правление должно было принести нации процветание и модернизировать отсталый регион, руководство которого получало возможность стать частью «цивилизованного» мирового сообщества. Профессор политологии Тоёкити Иэнага сконфуженно объяснял в 1912 году, что именно произошло и каковы причины случившегося:

Япония торопилась сделать решительный шаг и аннексировать Корею по следующим причинам, которые легко понять: 1) для обеспечения национальной безопасности; 2) для сохранения мира на Дальнем Востоке путем исключения одного из самых активных источников тревожности в регионе; 3) для улучшения благосостояния и благополучия корейцев; 4) для избавления от административных и финансовых недостатков двойной системы управления – аппарата генерал-резидента и корейского правительства; 5) для консолидации общих интересов Японии и Кореи на Дальнем Востоке путем слияния двух народов, что представляется возможным ввиду одной расы и общего культурного прошлого [lyenaga 1912: 201].

Также он подчеркнул, что важна была безопасность японского правительства, поскольку «со стратегической точки зрения Корея по отношению к Японской империи – это как копье, направленное в сердце» [lyenaga 1912:201]. Аннексия виделась неизбежной «для устранения в Корее любых проблем, связанных с возможной новой иностранной интервенцией» [lyenaga 1912: 202] с целью использовать полуостров для угрозы Японии. Иэнага также поддержал усиление роли генерал-губернатора в 1907 году и расширение его власти:

Генерал-резидент, представляющий правительство Японии, должен жить в Сеуле. Сначала у него была просто консультативная функция. Но вскоре выяснилось, что подход с возможностью выбора обречен на провал, поскольку корейское правительство, если существует выбор принять или отклонить предложение генерал-резидента, обычно его отклоняет, <…> соглашением от 1907 года его полномочия были заметно расширены. Ему была дана власть инициировать и направлять административные меры, устанавливать законы и указы и придавать им законную силу, назначать и снимать с должности высокопоставленных чиновников Кореи, а также назначать официальных лиц на любые посты [lyenaga 1912: 202].

Таким образом, согласно официальной риторике Японии, в событиях, которые привели к аннексии, обвиняли корейцев; их нежелание следовать современным стандартам и японским «советам» якобы не оставили другого выбора правительству в Токио, как вмешаться. В действительности ситуация была далеко не такой сложной, а отношение корейцев к Японии тоже совсем не было однородным. Проанализируем события 1904–1905 годов подробнее.

Япония надеялась получить поддержку Кореи, которая выступила бы в качестве модели для модернизации. Однако, как подчеркивает Стюарт Лоун, корейскую элиту такая риторика не убедила, в особенности потому, что «японское технологическое превосходство воспринималось как поношенное платье с западного плеча»; чтобы убедить большую часть населения полуострова в правильности происходящего, «Японии необходимо было осуществить быстрые и заметные изменения» [Lone 1991: 143]. В результате от правительства в Токио для претворения в жизнь этого амбициозного плана был отправлен один из самых опытных его представителей – Ито Хиробуми (1841–1909)[149]. Корейцы не могли понять, действует ли Ито во имя модернизации их страны