Золото рейха - Илья Бушмин

В затылок Ильину задышал Рябко.

— На носу тоже никого. Хорошо хоть, эти уроды швартовы не обрезали и не развязали, а то ловили бы мы сейчас катер в открытом море…

Опустив гарпун, Ильин еще раз прошелся взглядом по беспорядку в каюте. И вдруг сообразил, чего не хватает. Исчез его ноутбук. Ильин выругался сквозь зубы.

— Что за фигня, Санек? — нервничал Рябко.

Страшная догадка озарила Ильина, и он как ошпаренный бросился наверх, к пульту управления. И здесь издал вопль облегчения.

— Бортовой компьютер не тронули!

Рябко прошел на корму, под спасавший днем, но бесполезный ночью натяжной тент, и уставился на простиравшиеся в добрых полутора сотнях метров от них очертаниях ночного городка.

— И кто это был? Что за дела?

— Не знаю, что за дела, брат, — пробормотал Ильин. — Но одно мне ясно. В этой дыре мы с тобой кого-то очень сильно заинтересовали. И эти кто-то пристально за нами с тобой наблюдают. Может быть, даже прямо сейчас.

Стравив давление в ушах и прочистив регулятор, Ильин лег на живот и заработал ластами. Он двигался вниз и вперед, в сторону берега. Вода была характерного для этих мест зеленоватого оттенка, мутноватая, как кипящая похлебка. Сверившись с глубиномером, убедился, что он на глубине 10 метров.

«Бланко» замер в сотне метров от берега, на глубине, судя по показаниям эхолота, в 25 метров. На берегу возвышалась квадратная скала мыса Капос, здоровенная, широкая, высокая, на фоне которой однокаютный катер казался крохотной, случайно оброненной кем-то в море песчинкой.

Ильин был в гидрокостюме. Черное море обманчивое — несмотря на царящее наверху пекло, под водой довольно прохладно, а уже на глубине 10 метров можно попросту закоченеть. Помимо стандартного оборудования — глубиномер, манометр, часы, пояс с грузами, фонарем и ножом — у Ильина была крохотная подводная камера, закрепленная прямо на маске. Пункт в списке снаряжения, возмутил Якоря больше всего. Картинка с камеры транслировалась наверх, на бортовой компьютер, за которым на месте рулевого восседал Рябко.

К мысу Капос они отправились с утра. К счастью, ночные воры не тронули бортовой компьютер, на котором хранились все навигационные карты и лоции Черного моря — с отображением береговых линий, путей следования судов и, главное, отметками глубин. Однако практически никакой информации по участку акватории около Капоса на картах не имелось.

— Ничего не понимаю, — ворчал Рябко. — Пять километров от города, довольно крупный мыс. Почему на карте не отображено ничего?

— Вот, — Ильин ткнул в единственную отметку, — Сто десять метров, один километр от берега. От этого и будем плясать. Дальше продвигаться только с сонаром. А потом погрузимся и сами увидим, что нас там поджидает.

И вот сейчас Ильин работал ластами и продвигался в сторону берега. Прямо под ним простиралась уходящая вдаль темная гравийная гряда, ровная, покрытая створками ракушек и мидий и редкими камнями и валунами. Бескрайная подводная равнина шельфа уходила вглубь моря, постепенно опускаясь вниз. Чем ближе к берегу, тем больше было валунов. И вот впереди сквозь мутную водную толщу он различил продолжение береговой линии, которое уходило от мыса метров на 30–40. Поравнявшись со скалистой грядой, Ильин перестал работать ластами и застыл, как парящая птица, изучая увиденное. Он знал, что на катере Рябко сейчас уткнулся в монитор и занимался тем же самым.

Они находились в северо-западной части Черного моря, которая фактически вся относится к шельфовой зоне. От мыса глубоко вниз шло продолжение береговой линии. Это была хорошая новость. Но была и плохая. В целом на западе Крыма береговая линия низменная, и окрестности Калифейки не были исключением, однако в некоторых участках у берега дно было горным, скалистых пород. Именно это Ильин и встретил на дне у Капоса.

Вся эта территория сейчас казалась бескрайней. Подводное продолжение мыса было скалистым, изрытым рытвинами и впадинами. В дополнение к неровной коренной породе скалистый склон берега у Капоса был завален частыми безобразными валунами, наверняка рухнувшими в море целую вечность назад. Валунами самых разных размеров — мелкие размером с человека, крупные со средний прогулочный катер. Они тянулись вверх, рискуя пропороть днище любому судну, которое сюда сунется.

Ильин продул регулятор от накопившейся слюны и снова пришел в движение. Он плыл вперед, и вскоре приблизился к тупым, покрытым похожей на засохшую кашу наростами, валунам. Дотронулся до одного из них. Из-под валуна, потревоженная волнением, выскочила похожая на ватагу дворовых детей стайка рыбешек и, извиваясь вокруг ног и рук Ильина, унеслась прочь.

Вдоль разверзнувшихся под ним лабиринтов Ильин поплыл налево — к дальнему окончанию мыса. Он надеялся, что там подводные скалы, уступив место пологому и песчаному дну. Шансы были неплохие — перед погружением они изучили береговую линию и заметили песчаный пляж слева от мыса.

Утыканная кусками скалы, валунами и рытвинами каменная гряда на дне действительно постепенно заканчивалась. Но от мыса она уходила почти на сотню метров.

Зная, что картинка с камеры поступила на компьютер и что в дальнейшем они смогут просмотреть все еще раз, Ильин сверился с манометром — кислорода в баллонах было пока вполне достаточно — и не спеша опустился вниз. Ластами скользнул по самому высокому, в полтора человеческих роста, валуну и, оттолкнувшись от породы, поплыл в противоположную сторону.

За последующие полчаса Ильин медленно — созерцая простиравшуюся под ним широченную и бесконечную на первый взгляд, если смотреть вдоль, коричнево-зеленую скалистую полосу склона — добрался до окончания гряды справа от мыса Капос.

Как и с левой стороны, подводный каменный лес заканчивался постепенно и уступал свои владения крупной гальке и гравию лишь через добрую сотню метров.

В одном месте Ильину показалось, что внизу что-то есть. Опустившись на дно, он увидел, что ошибся — наросты ракушек на валуне средних размеров образовывали причудливый узор, обманувший его.

Но благодаря спуску Ильин заметил цилиндрический предмет диаметром около метра — тот притаился, прижавшись боком к скале. Даже слой наростов, маскировавших его лучше любого камуфляжа, не могли скрыть правильной формы предмета. Достав нож, Ильин потыкал его металлом. В ответ раздался характерный металлический стук. Это была чуть покореженная пустая жестяная бочка.

Не будь вокруг воды, Ильин бы выругался в голос.

Все эти лабиринты, тянувшиеся широченной полосой вдоль берега, были покрыты зарослями трепещущих водорослей и коростой ракушек, в которых было невозможно различить что-либо. Если между парочкой таких валунов находился бы небольшой корабль, за годы пребывания в верхнем слое гидросферы — там, где бушевала живность — он успел покрыться таким слоем наростов, что его было невозможно отличить от самой породы.