Сводные. Я тебя уничтожу - Яна Лари

— Как зачем? — Яр поворачивается ко мне, говорит серьёзно и тихо: — Ты предпочла их комфорт моему предложению провести это время вдвоём. Я уязвлён, я мщу. Я сволочь, знаю.

Отлично. Хоть один что-то знает. Потому что у меня мозг от его выходок уже закипает! Даже анализировать ничего не хочу.

Расходимся по местам. Начинаем.

— Сцена первая: встреча главных героев, — объявляет Яр и садится на скамейке, широко и нагло расставив ноги.

Ещё ни одному из предшествующих ему Гастонов не удавалось выглядеть так вызывающе.

Я полной грудью вдыхаю сырой воздух и прохожу мимо него, ожидая, когда можно будет сказать в ответ свою реплику… потом ещё… и завершить, наконец, репетицию.

— Какая же халтура… — выстанывает Яр. — Стоп, Белль, что ты делаешь?

— Иду мимо, — его придирка ясности совсем не добавляет.

— Ты ломишься как носорог куда-то!

— А как должна? — Смотрю на него непонимающе. Он теперь даже к моей походке будет цепляться?

— Ну вот представь себе: Гастон — махровая борзота. Чем ты его могла зацепить? Почему он за тобой как телок на верёвочке следует? — у меня ответа нет, поэтому Яр продолжает с непонятным пылом: — Ты не ходишь. Ты отрешённо проплываешь мимо, давая этому отбитому время влюбиться насмерть. Его манит твоя недосягаемость, непохожесть на других. Ты взмахиваешь ресницами, а у него сердце вдребезги. Он хочет на себе твой взгляд! Он пропадает! Он чувствует себя сталкером и не понимает, что с ним. Но знает, что если не подойдёт, не сожмёт… если не убедится, что ты обычная, из плоти и крови, то уже никогда и ни с кем не найдёт себе места. Будет заглядывать в лица, искать твой чёртов презрительный взгляд! И думать, как было бы здорово, если б он не был знаком с тобой вовсе. Дай это зрителю! Пусть зал в тебя влюбится!

Он замолкает, часто дыша и не обращая внимание на ошарашенных студентов. В повисшей тишине раздаются одинокие аплодисменты Пита.

— Тебе в режиссуру, брат. Однозначно. Или в дурдом… — полагаю, его слова должны прозвучать с иронией, но там что-то чисто мужское, неуловимое… сродни скорби по потерянному товарищу.

Яр его игнорирует.

— Дальше, что там у нас? — Встряхивает сценарий. — Так. Моя реплика… — Опять вальяжно откидывается на спинку скамейки. — Эй, Белль! Как насчёт того, чтобы пойти со мной на свидание?

Хотела бы я так же придраться, да не к чему. Придурка Ярослав играет как по нотам!

— Гастон, я занята учёбой. — Поднимаю на него глаза от книги.

— Не катит, Тая.

— Да почему⁈ — я уже выть готова.

— А что ты смотришь на меня как снайпер? Тебе дай волю — пристрелила бы! Тебе не до меня, вообще-то! Ты читаешь. Что за негатив?

— Иди ты в… пекло, Чалов!

Так и продолжаем до сумерек, ссорясь постоянно. Причём остальные сцены, где нам не нужно пересекаться, идут как по маслу. Но только не общие. У меня не получается вжиться в роль, слова не те, что хочется сказать! А ведь я говорила, что в паре у нас ничего не получится.

На следующий день у меня небольшое окно между занятиями. Юля тоже не знает, чем себя занять, слоняется по комнате, что-то в себе переживает.

— Идём! — Тяну её к двери за руку.

— Куда?

— Проведаем-ка мы вдвоём больного.

Глава 18

Тая

— Я в коридоре подожду.

Юля наотрез отказывается входить со мной в комнату Арса, злится на него теперь уже из-за спора. Я оставляю дверь приоткрытой, радуясь, что подруга хотя бы не влетела вместе со мной, чтоб настучать придурку по башке.

Рахманов при виде меня убирает в сторону планшет и изумлённо вскидывает брови.

— С каких небес ты наши головы свалилась, Тая? Принесла апельсины… Мне⁈ Я бы скорее поверил, что после всего ты придёшь сюда с топором. Хотя кому я вру? Я тебя вообще не ждал. По всем канонам жанра ты сейчас должна рыдать навзрыд где-то в тёмном углу, а не это вот всё.

— К счастью для тебя, меня учили жалеть убогих.

Он фыркает, глядя на то, как я оставляю фрукты на тумбочке.

— Ясно. Позлорадствовать пришла… Ну что ж, присаживайся и приступай. — Великодушно указывает на соседнюю кровать.

Я продолжаю стоять.

— Не буду отрицать, ты не особо тянешь на сочувствие. Я пришла, потому что верю — ещё не поздно извиниться. Ты вроде не похож на конченого идиота.

Он сгибает ногу в колене и тянется к пакету с апельсинами.

— Господи, я точно не считаю, что накосячил.

— Ты раньше так уже делал? — Смотрю на него внимательно. — Соблазнял кого-то на спор?

— Я — нет. Но доводилось делать ставки.

— Часто выигрывал?

— Всегда. Вы все так хотите попасть в сказку, что дальше своего носа не видите.

— Вот что с тобой не так? Откуда столько желчи? Может, боишься, что твою мечту осудят так же?

Арс машет рукой, отвергая моё предположение.

— Если хочешь знать, плевать я хотел на чьё-либо мнение.

— Что, правда? О, так ты бунтарь! Бросаешь обществу вызов тем, что присвоил себе заслуги родителей и не гнушаешься жить по их указке? Мужественно отвергаешь свободу быть тем, кем сам захочешь и любить того, кто недотягивает до тебя по статусу? Мощно, Рахманов. — Издевательски хлопаю в ладоши.

— Легко отказаться от того, чего не имеешь, да, Тая? — Сверкает на меня злым взглядом Арс. — Золушки, вроде тебя, так любят обесценивать привилегии, что даёт чужой достаток… А чем они хуже? Тот же выбор делать, что в голову взбредёт, только возможностей намного больше.

— Ты сейчас говоришь про количество, Арс. Да, ты действительно можешь позволить себе намного больше, чем любая «Золушка». Но как быть, если то единственное, чего ты действительно хочешь, находится на противоположной чаше весов? Сделаешь вид, что не очень-то оно тебе надо? Твоя правда, не мне судить. Наверно, так проще, чем чего-то добиваться самому и жить по своим правилам, когда можно почивать на всём готовом.

— Гляди, как разошлась… — насмешливо вздыхает Арс, когда я замолкаю. — Нет, ты, конечно, в чём-то права. Вот только если я при бабле девчонке не нужен, то голозадым вряд ли стану для неё привлекательнее.

— А кто тебя торопит? Выясни сперва. У вас есть куча времени понять, надо ли оно вообще. В любом случае вы ничего не потеряете.

— И откуда ты такая умная на мою голову?

— Если это задумывалось как оскорбление, то прозвучало бледно.

— Ну, хорошо… — Арс смотрит на меня испытывающе, без капли смущения. — Раз ты такая смышлёная, за тебя можно не