Арлангур - Николай Степанов

– Их наверняка можно отключить. – Берольд скривился от резкой боли из-за неосторожного движения замурованной ногой. – Специалистов, как я понимаю, у вас хватает.

– Молодой человек, – покровительственно произнес следователь, – давайте не будем отрываться от реальности. Рассуждая подобным образом, мы докатимся до того, что в подозреваемых у нас окажется сам король. Лучше объясните мне: почему вчера ночью вы разговаривали с потерпевшими на повышенных тонах?

«Король может оказаться в подозреваемых? А почему бы и нет? Его поведение вчера было чрезвычайно странным, словно он увидел оживших мертвецов». – Мурланд сознавал, что шансов на положительный исход дела у него оставалось все меньше и меньше.

– Извините, я очень устал. Вы не могли бы позвать мне лекаря?

Страшная боль не давала мастеру третьего круга сосредоточиться, чтобы самому сбросить камень с ноги, не позволяла мыслить ясно. Сейчас знахарка была нужна берольду как воздух.

Следователь догадывался о проблемах своего подопечного и поэтому не спешил с помощью.

– Вам предоставят лекаря сразу после чистосердечного признания. Как видите, все в ваших руках. – Немигающим взглядом он вонзился в горящие от боли глаза Мурланда.

«Интересно, сколько минут я проживу после? А если не подпишу? Тогда сойду с ума от боли. Это еще хуже».

– Я могу переговорить с королем? – Берольд предпринял последнюю попытку к спасению.

– В принципе, нет ничего невозможного. Сейчас Его Величество занят, но к полудню обещал освободиться.

Анестезия заканчивала свое действие.

– Хорошо. Что я должен написать?

– Ответ всего на два вопроса: зачем вы пришли к зирканцам и почему так неласково с ними обошлись? – Криво усмехнувшись, следователь подвинул лист бумаги и перо.

Жгучее желание придушить мерзавца заставило на мгновение забыть про производственную травму, но стоило Мурланду попытаться привстать, как все вернулось на круги своя, и он, скрипя зубами, начал писать.

«Я, верноподданный Его Величества берольд Мурланд, накануне вечером был шокирован поведением высокопоставленных гостей из Зирканы – они позволили нелестные высказывания в адрес моего короля. Желая проучить грубиянов, утром я тайком проник в их апартаменты и хотел хорошенько напугать невеж. Однако моя шутка была воспринята неадекватно. В целях самообороны мне пришлось воспользоваться первым попавшимся под руку заклинанием, о чем я сильно сожалею».

Заключенный приложил к бумаге перстень и подписался.

– Надеюсь, это вас устроит? – с трудом произнес он.

Дознаватель внимательно изучил результаты своей работы.

– Сразу видно – человек писал правду. – Он с довольным видом убрал листок в папку и поднялся из-за стола. – Лекарь будет у вас через минуту.

– Сейчас мне уже все равно – лекарь или палач.

– Ну что вы, любезный, – умиротворяющим голосом произнес следователь, – ваша жизнь только начинается. Причем после сегодняшней ночи ее цена существенно возросла. Главное теперь – не ошибиться в покупателе.

Дверь захлопнулась, пламя свечи погасло. Мурланд остался в темной комнате наедине с нестерпимой болью и противоречивыми мыслями, вызванными последней фразой ушедшего.

– Чем отличается мальчик от мужчины? – экзаменовал своего подопечного Варлок.

– У подростка нет предназначения, а у взрослого есть, – не задумываясь ответил Арлангур.

В дремучих чащобах кровожадная живность всевозможных размеров и форм попадалась довольно часто, но обшаривали хищники, как, впрочем, и их добыча, не все закоулки неприветливого леса. Существовали редкие оазисы, куда их было не заманить никакими коврижками. Здесь произрастали все те же деревья-вампиры, известные у городских жителей под названием дурманиты. Черный остроухий хищник знал об одной полянке, на которой опасные для магических существ деревья росли по периметру, образуя привлекательную посадочную площадку для григлонов. С высоты птичьего полета вид растений определить трудно, а когда зверь приземлялся на краю поляны, сразу попадал под чары вампира и полностью лишался своих собственных, на сутки превращаясь из грозного хищника в большую беренку. Потом магия возвращалась, и он вспоминал, что умеет летать, если, конечно, его не успевали съесть другие любители плоти. Как не воспользоваться задумчивостью бредущего куда глаза глядят собрата по ремеслу? Не съешь ты его сейчас, он со временем опомнится и съест тебя. Закон леса – штука суровая.

– Ответ неправильный, вернее, односторонний. – Варлок расположился в самом центре полянки, куда не доставали чары дурманитов. Если бы не поваленное молнией дерево, он не смог бы проникнуть на запретную территорию по земле. – Мужчиной можно считать лишь того человека, кто умеет постоять за себя и за своих близких. В противном случае он так и остается подростком, будь у него хоть десять предназначений.

– Десять… – мечтательно произнес юноша. – Как у верховного мага?

– Молодой человек, я попрошу быть внимательным и не отвлекаться по пустякам. Сейчас речь идет не о магии и не о предназначениях. Ты хочешь стать настоящим мужчиной?

– Очень хочу.

– Тогда перестань пускать слюни по поводу предназначения! – сурово отрезал Варлок.

– Но как….

– Узнаешь со временем. А мы начнем с выяснения того, что ты умеешь. Я обратил внимание, что у тебя западный стиль владения копьем.

– Так меня учил отец.

– Показывай.

Юноша знал несколько боевых танцев с копьем. Западный стиль отличался от восточного тем, что на востоке удлиненное древко с наконечником чаще использовалось в качестве вспомогательного оружия. При столкновении лоб в лоб им сбивали противника с драгана или использовали как метательное оружие во время охоты. Не важно на кого – на зверя или человека. В Саргандии же, наоборот, копье считалось одним из основных видов вооружения. Копьеносцы редко применяли его для метания во врага и использовали в качестве колющего и рубящего инструмента. Вот почему наконечники копий на западе были похожи на укороченные мечи, да и длиной древка они значительно уступали восточным собратьям.

Отряд специально подготовленных копьеносцев в войсках Саргандии часто называли мясорубкой. Варлок только теперь понял – почему. Несмотря на некоторую скованность движений парня, хищник, знающий толк в боевом искусстве, отметил смертоносность непредсказуемых выпадов мелькающего, как лопасти мельницы в ураган, лезвия.

– Недурно, Ар, – сказал он запыхавшемуся пареньку, когда тот закончил. – Но дыхание никуда не годится. Десять минут такого боя – и ты выдохся. Будем работать. Что еще ты умеешь?

Отрок, к нескрываемому удивлению остроухого учителя, легким движением отсоединил лезвие от древка.

– Могу драться шестом. – Юноша едва не произнес запрещенное «я», спохватившись в последний момент. – Арлангур был первым бойцом в деревне. Самым лучшим среди подростков.