Почти рукописная жизнь - Евгений Гришковец

Компания, в которой все пьют водку, и именно водку. Это важнейшее и непременное условие.

Посудите сами… Собралась компания друзей. На стол ставятся закуски. Селёдочка с лучком и отварной картошечкой, пусть картошечка холодная, пусть чуть посиневшая, но нарезана она рукой старинного друга. Кто-то покромсал колбаски. Нашлись огурчики-помидорчики. Из давеча сваренного супа извлекли кусок телятины и порубили его ломтями. Кто-то из друзей прилетел с Востока – и вот на столе какая-то рыба, которую непременно везут с Востока. Сибирский друг привёз солёных скользких груздей и вяленой оленины. Открыли какие-то консервы. Толстыми, неровными кусками порезан свежий серый хлебушек… Всё это загромождает стол. Все шумят, хохочут. Полный рот слюны у всех. И вот ставятся на стол разнокалиберные рюмки. И вот уже извлекается из холодильника первая бутылка водки. Её, запотевшую, моментально открывают. И вот самый опытный и надёжный друг начинает разливать… И вдруг кто-то в компании говорит: «Ребята, а я выпью виски. Лёд в этом доме найдётся?»

И всё!!! Компания тут же раскалывается. Потому что следом кто-нибудь непременно скажет: «Тогда я, пожалуй, коньячку. У меня с собой есть. Ещё кто-нибудь будет?» А кто-то уже с рюмкой в руке опомнится и промямлит: «Ой, ребята, я вообще-то водку давно уже не пью. Я бы винца… Красного… Ну или белого…»

Дружеская встреча тут же заканчивается, не начавшись. В итоге всем станет ясно, что зря собирались, зря летели и везли рыбу с Востока, зря солили грузди в Сибири, зря поддерживали отношения столько лет. Останется у всех от этой встречи только неприятный осадок. И на следующую уже недостанет желания, сил и вследствие всего этого – времени. Решат собравшиеся друг про друга, что старые друзья зажрались или окуклились в своей повседневности, постарели, стали сильно деловыми, потеряли кураж, забыли былую дружбу, предали идеалы юности, попали под каблук и обабились, слишком заботятся о своём драгоценном здоровье и т. п. Сойдёт на нет старинная дружба. А произойдёт это только потому, что не случится того, ради чего, собственно, и собирались за столом давние товарищи. Не случится общего погружения в воспоминания. Не случится прогулки в былое…

Но если удастся первый дружный и единый тост, и рюмки с водкой будут запрокинуты, и каждый закусит тем, чем счёл нужным… А вскоре, то есть очень вскоре, будут второй и третий тосты… Неизбежно в какой-то момент за дружеским столом прозвучит магический вопрос, а точнее, сакраментальная фраза, произнесённая кем-то одним, но готовая слететь с уст каждого… Неожиданно в застольном шуме возникнет пауза и кто-то скажет: «А помните?..»

И вспоминаются имена и прозвища учителей, даже такие диковинные, как Алевтина Георгиевна или Эльва Филаретовна. Вспомнится одноклассница, в которую в девятом классе были все как по команде влюблены, и возникнет за дружеским столом в очередной раз спор о том, кто с ней был первый, а кто второй… Вспомнится та музыка, которую мы слушали в юности, и наперебой зазвучат имена музыкантов, названия альбомов и песен «Пинк Флойд», «Дип Перпл» и «Куин». Будет выпит тост за упокой души Фредди Меркури. Какое-то мгновение друзья засомневаются, чокаться им по этому поводу или нет. А потом чокнутся, и пойдёт всё дальше.

Без обид и злобы будет говориться: «А ведь ты, сука, меня тогда подвёл, помнишь?» или: «Братцы, помните, а ведь это он нас тогда всех сдал! Мы ещё гадали, кто это сделал… Ну, чё ты рожу отворачиваешь? Так оно и было!» Потом выпьют и обнимутся говоривший и тот, о ком шла речь.

А между сослуживцами вспомнятся имена и фамилии самых злых и лютых прапорщиков и старшин, которых когда-то хотелось убить. Тут же прозвучат их имена, чуть ли не с теплотой и нежностью, и даже будет выпито за их здоровье.

Прошлое возникнет за дружеским столом только в самом тёплом и светлом виде. Тост за тостом границы воспоминаний будут раздвигаться и почти исчезнут. И наступит та радость, которая переполняет людей за столом. И пьяные мужики, исполненные этой радостью, полезут обниматься и пускать пьяные слёзы от открывшейся им картины собственной прожитой жизни. А жизнь эта, как выяснится под водочку, не такая уж серая и заурядная, а совсем наоборот – яркая, большая, и в ней уже так много всего значительного было! И друзья – прекрасные люди! И есть чем гордиться!

И ещё водка даёт возможность хоть ненадолго забыть о финансовом и социальном неравенстве…

Если встретились давние друзья, которых жизнь поразбросала, да ещё у них очень разные жизненные достижения, только водка, вернув их в прошлое, сможет всех снова уравнять и примирить, хотя бы на время. Если же пить виски, коньяки, вина или ароматный ром, все финансово-социальные различия между друзьями только усилятся и обострятся.

Например, если какой-нибудь выбившийся в большие чиновники или в крупные капиталовладельцы бывший троечник в компании пожелает пить принесённый с собой виски или коньяк, то какой-нибудь бывший отличник, а ныне не всегда в меру пьющий зав. отделением горбольницы где-то в Поволжье, непременно скажет: «Ну конечно! Когда-то за гаражами портвейн «три топора» пил и считал за счастье, а теперь с друзьями водки не может выпить! Понима-а-а-аю! Какая теперь водка! Водки ХО не бывает!»

Или давно эмигрировавшему куда-нибудь в Швейцарию старому приятелю, пожелавшему выпить вина, скажет приехавший из Сургута нефтяник: «Да-а-а! Потерял ты совесть на чужбине! На человека перестал быть похож! Забыл, откуда родом? Водочка тебе, значит, не по нутру! Да я вообще с ним пить не буду, ребята! Я этого винища могу какого хочешь купить и сколько хочешь! Понял?! Дело-то не в этом! Ты кого из себя тут корчишь, Серёга?!»

А если все без исключения станут пить водку, то в разгар этого застолья врач из Поволжья или нефтяник из Сургута подумает про своих давних друзей: «Смотри-ка, нормальный мужик из него получился! Простой. Не зажрался. Ничё из себя не строит. Зря я про него плохо думал. Был нормальным пацаном, таким и остался, несмотря ни на что». А чиновник, или крупный финансист, или давно покинувший Родину эмигрант подумает: «Как хорошо, что решился с ними встретиться! Какие славные они! Ни капли зависти в них. Ни пролетарской спеси, ни злобы. Всё-таки старые друзья – это старые друзья. Надо бы чаще встречаться! Хорошо, легко с ними!»

Однако из такой компании, в которой коллективными усилиями и при помощи водки был запущен механизм общих воспоминаний, нельзя уходить, невозможно покидать процесс, когда он в разгаре. Нужно держаться до конца. И тут уж кому на сколько хватит сил. Это совершенно не важно. Главное – держаться до конца! В дружеском кругу не стыдно уснуть рано и за столом. Но можно и не засыпать. Есть те, которым пить уже хватит, но спать они не намерены. Это не страшно. Друзья, те, кто меньше устал или у кого с водкой более тёплые отношения, всегда увидят и поймут, что кто-то дошёл до той точки, после которой он уже не может участвовать в коллективном процессе воспоминаний. Они позаботятся. Они присмотрят. Они не дадут другу ударить в грязь лицом.

Обычно такие дружеские застолья заканчиваются тем, что остаются в сознании два самых стойких друга, и где-нибудь на кухне они ещё долго сидят, периодически обнимаясь и звякая рюмками, и все бормочут тихонько что-то, уходя в такие дебри прошлых лет, что и самим неведомо, куда они забрели.