Серебряный лебедь - Сабрина Джеффрис

Пальцы Колина обжигали ее руку.

– Ты не знаешь, дурочка, что значит по-настоящему грубый. Продолжая свои игры с этими оболтусами, ты можешь попасть в неприятную ситуацию. Не все из них такие простаки, как Сомерсет.

К удивлению девушки, в голосе Колина слышалась неподдельная обеспокоенность.

– Я сама в состоянии о себе позаботиться, – с напускной уверенностью заявила Анабелла.

– Тогда почему ты боишься встретиться со мной?

Анабелла задумалась. Что будет, если она откажется от свидания? Колин может рассказать о своих подозрениях ее отцу, если знаком с ним, и тот скроется. Тогда ее месть останется неисполненной. Приняв же предложения Хэмпдена, она сможет узнать, который из Мейнардов послал ее мать на эшафот. А с этим самонадеянным лордом она управится не хуже, чем с остальными.

– Я согласна встретиться с вами после спектакля, хотя и не понимаю, почему вы так настойчиво преследуете меня. Сколько угодно актрис, которые будут рады утолить вашу страсть.

– Я знаю, – без намека на скромность согласился Колин. – Они будут рады, поскольку не могут существовать без поддержки состоятельного мужчины. Но почему же ты, прекрасная Афродита, упорно избегаешь меня? Мне не терпится выяснить, что же ты хочешь от меня утаить.

Колин поцеловал ей руку, и Анабелла подумала, что обжигающее прикосновение его твердых губ совсем не похоже на вялое чмоканье Сомерсета.

– Я буду ждать в уборной после спектакля. Если ты не придешь, я сумею разыскать тебя. Учти, мы с тобой договорились, и я свое обязательство выполню. – Он выпустил ее руку и, резко развернувшись на каблуках, покинул кулисы.

«Похоже, он всерьез намерен пробраться в мою постель, – подумала Анабелла. – Ну что ж, он там окажется… в одиночестве. Назавтра у него будет так разламываться голова, что у него пропадет всякая охота преследовать меня».

И она напряженно наморщила лоб, припоминая, много ли чудодейственного порошка осталось у Чэрити.

Слова фальшивы, настоящий язык сердца – вздохи.

Томас Шедвелл. Психея. Акт 3.

Колин и Анабелла стояли на ступенях герцогского театра. Проливной дождь превратил пыльную улицу в поток грязи. Все наемные экипажи были разобраны вышедшими раньше них зрителями. Пройти пешком можно было только вдоль стен домов.

Колин оглянулся на Анабеллу. Укутанная в коричневый шерстяной плащ с капюшоном, она больше напоминала нахохлившегося воробья, чем гордого лебедя.

– Полагаю, нам лучше остаться здесь, если вы не хотите насквозь промокнуть, – ехидно сверкнув глазами, заметила Анабелла. – Хотя, конечно, вы можете и не ждать.

Колина удивило, что она надеется так легко от него отделаться.

– Дождь скоро утихнет, и можно будет добежать до твоего дома, благо он недалеко.

– Может быть, для вас испортить грязью костюм это пустяк. Но я не могу себе позволить перепачкать даже юбку. На случай, если ваша светлость об этом не знает, спешу сообщить, что нам, простым людям, покупка одежды обходится недешево.

– Не волнуйся, я куплю тебе другую юбку, – не задумываясь, ответил он, – и плащ… и все остальное.

Анабелла побледнела.

– Я не это имела в виду. Как вы смеете… вы всех женщин заставляете чувствовать себя вымогательницами?

Колину стало неловко.

– Обычно актрисы не бывают возмущены столь невинным предложением, – виновато пробормотал он, вглядываясь в темноту.

Ему было непонятно, откуда у актрисы такая щепетильность. Почему она так оскорбилась? Сомерсет наверняка предлагал ей то же самое… Мда… видимо, ему никогда не понять женской логики.

Из дождя вынырнули маленькие побирушки – мальчик лет двенадцати и девочка года на два младше него.

Они подошли к Анабелле, и мальчик спросил:

– Не найдется ли сегодня для нас апельсинов?

К удивлению Колина, она извлекла из глубокого кармана плаща два апельсина и вложила их в протянутые грязные ручонки.

– Берите.

Дети поблагодарили ее и восторженно вонзили зубы в кожуру.

Они намеревались уйти, но Анабелла остановила их:

– Погодите, у меня еще кое-что есть, – она достала из другого кармана булочку и отдала ее девочке.

Та прошептала:

– Вы ангел, мадам, – и, сделав неуклюжий реверанс, поделилась булочкой с товарищем.

Мальчик сурово посмотрел на Колина и смело произнес:

– Не обижайте апельсиновую леди!

Дети убежали. А Колин невольно задумался – апельсины стоили недешево. Анабелла только что жаловалась на дороговизну одежды, а сама, явно регулярно, подкармливает маленьких бродяг апельсинами.

Дождь начал стихать и постепенно перешел в мелкую изморось. Колин взял Анабеллу за руку:

– Пора расправить крылья, госпожа Лебедь.

Он пошел быстрым шагом, она без особых усилий держалась рядом с ним. Вдоль домов грязи было значительно меньше, хотя пару раз им все-таки пришлось пройти по довольно глубоким лужам. Они свернули в темный переулок, где находился ее дом, и тут дождь вновь хлынул как из ведра.

– Сто тысяч чертей! – воскликнул Колин, когда порыв ветра сорвал с него шляпу.

Плащ Анабеллы моментально промок и отяжелел, мешая ей идти. Колин не раздумывая подхватил ее на руки и побежал к дому. Дверь, по счастью, оказалась не заперта. Он не сразу опустил девушку на пол, вдыхая свежий запах дождя, исходивший от ее волос.

При свете свечи Колин почти в упор разглядывал ее лицо. На мгновение ему показалось, что в глазах Анабеллы светится затаенная боль. Его пронзило желание заглянуть в душу этой странной женщине и вынуть терзающую ее занозу.

Анабелла, обняв Колина за шею, смотрела на него из-под ресниц, покрытых бисеринками дождя. Колин склонил голову, чтобы поцелуем снять дождевые слезинки и погасить ее боль. Она моргнула, и волшебство исчезло.

– Вы уже можете отпустить меня, – неожиданно низким бархатным голосом произнесла актриса.

Колин молча повиновался, почувствовав, что, если он ее сейчас поцелует, они так и не доберутся до ее комнаты. Вода стекала с их одежды, разливаясь лужами по полу. Он помог ей снять плащ и кивнул головой в сторону лестницы:

– Нам надо поскорее снять все мокрое.

Выражение испуга на ее лице было настолько мимолетным, что Колин усомнился, не померещилось ли ему. Анабелла вдруг изменилась прямо на его глазах. Исчезла робкая, ранимая девушка, припасавшая апельсины для маленьких побирушек, и на ее месте появилась хорошо владеющая собой опытная актриса.

– Мои комнаты наверху, – небрежно сообщила она, сняла с крюка около двери подсвечник с горящей свечой и стала подниматься по лестнице.