Петербургский презент - Андрей Кивинов

– Мне плохо. Вмазаться надо, ведь сдохну же. А-а-а!

Волков почесал затылок.

– Ты на «черном» или на «белом» сидишь?

– На «черном», – простонал парень.

Волков открыл один из ящиков стола и, порывшись, достал коробочку с медикаментами.

– Вот, есть у меня тут дрянь какая-то, с обысков осталась, но я не знаю, что это.

– Дайте.

Волков протянул парню пробирку с ваткой. Тот понюхал ее и пробормотал:

– Пойдет. Маловато, правда, но хоть на пару часов…

Дальше он не договорил, потому что опять схватился за бок и замычал. Помычав с минуту, он выдавил из себя:

– Шприц, скорее…

– Ну, что ты будешь делать, а? Я что, бюро добрых услуг? Ширево дай, шприц дай, в замен только и слышишь – «менты поганые», «менты поганые».

Ворча, Волков порылся в той же коробке и достал однора– зовый шприц. Шприц был грязный, со следами какой-то бурой жидкости на стенках. Игла использовалась явно не один и не два раза.

– Во, нашел. Уколоться сможешь? Стерильность не гарантирую.

– Давайте. Жгут есть?

– Не, точно, сегодня я добрая фея. Слушай, Золушка, ты СПИДом не болен? А то принца заразишь. Да, и запомни, ровно в полночь я уйду домой и никто тебе больше ширево искать не будет. Учти.

Волков осмотрелся, но ничего похожего на жгут в кабинете не обнаружил.

– О, вспомнил. Он встал и поднял сидение дивана. Внутри оказалась милицейская форма. Волков достал оттуда кашне.

– Во, пойдет. Какую руку перетягивать?

– Эту. – Парень протянул руку.

Славик засучил парню рукав и перетянул его предплечье импровизированным жгутом.

– Слушай, куда ты тут колоть собираешься? Ведь живо-, го места нет.

– Баян, баян заправьте.

Волков заправил шприц из пробирки и протянул парню.

– Держи. Стой. На всякий случай, адрес-то у тебя какой?

– Там, сержант записал.

– А, ну, тогда – с Богом.

Парень уверенным движением взял шприц и, найдя лазейку в усеянной дырками вене, ввел в нее иглу. Затем нажал на поршень шприца и быстро вытащил иглу из вены. Маленький фонтанчик крови взметнулся над рукой, но тут же ослаб, сдерживаемый милицейским кашне. Парень приподнялся с пола, брякнулся на стул и закатил глаза.

– Ну, как? – поинтересовался Волков.

– В кайф.

– Вот видишь. А вы – менты, козлы, сволочи, уроды. Да наш главный принцип

– все человеку, все для человека.

– Я больше не буду.

Парень минут пять посидел, видимо, ничего не соображая, затем вздохнул и произнес:

– Кажется, отпустило. Спасибо.

– Не за что. Так, а как там насчет секрета Красной Армии, а, Кибальчиш?

– Ладно, раз вы ко мне по-доброму, то и я вам помогу. Есть один адрес. Туда полрайона ползает. В основном, квартирники, ну, и остальные тоже. Ворованное на наркоту меняют. Запишите адрес, – парень продиктовал. – Там баба одна живет, судимая. Условный сигнал – два длинных и один короткий звонок, иначе двери не откроет. Она на кухне ширево варит. Хитрая, даже вентилятор поставила, чтобы не пахло. Шмотки она потом перепродает. Вчера у нее видик был паленый, кажется, «Шарп». Где-то в вашем районе «ушел». Вы постойте перед дверью у нее, каждый час хапать кого-нибудь будете с вещами. Ей много таскают. Только я вам ничего не говорил, а то вилы мне.

– Какие вопросы. Слушай, что ты там про видик про-журчал? Откуда ты знаешь, что он паленый, а? Ну-ка, ну-ка, сказал «а», говори и «б». Естественно, между нами.

Парень вздохнул.

– Ладно, что уж там…

Дальше Волков только успевал делать пометки в блокноте о кражах, грабежах, мошенничествах и прочих характерных явлениях повседневной жизни.

Спустя полчаса парень наконец остановился:

– Все, больше не знаю ничего. Правда. Не подставьте меня. Честно говоря, я первый раз таких ментов, ой, простите, миллиционеров встречаю. Обычно, кроме дубинкой по печени, от них ничего не дождешься.

– Да, увы, есть, и в милиции негативные явления. Но тебе повезло – ты попал в лучшее в городе 85-е отделение. Так всем в тюрьме и на зоне и расскажи.

– А от тюрьмы не можете отмазать? Я вам помогать буду.

– От тюрьмы не могу, извини. Тюрьма тебе сейчас не повредит, может, с иглы слезешь. Ну, что, встать-то сможешь? Пошли назад, в «пердильник».

Парень поднялся, опустил рукав куртки и, держась за бок, вышел из кабинета. В коридоре граждане недовольно заверещали:

– Смотрите, что менты делают. Парень как покойник. Весь бок отбили.

– Никто его не трогал, – проворчал Волков.

– Ну да, а печень он сам себе отбил? Прокуратуры на вас нет.

– Не били меня! – вдруг сорвался парень. – Засохните, я сам упал.

Народ в изумлении замер. Волков посадил парня в камеру, подмигнул ему на прощание и вернулся в кабинет. Там он раскрыл блокнотик, просмотрел свои записи и усмехнулся.

Однако ничего. Вот что значит нормальное отношение к согражданам. Но если и теперь меня Соловец с премией прокатит, уйду к чертовой матери. Сколько ж можно?!

Кивинов набрал номер телефона.

– Алло, Юра? Привет, это Кивинов из Питера. Помнишь, я был у тебя недавно. Да, приговор получил, спасибо. Слушай, объяснять некогда. Ты мне можешь пару справочек навести? Первая – у вас недавно в Тушино дядьку одного застрелили. Ориентировка должна быть. Его возле подъезда прямо в сердце из ружья положили. Попробуй узнать, где этот покойник работал в 87-м году. Родственники должны знать. И второе: установи мне телефон по адресу, только срочно. Адрес ваш, московский. Сделаешь? Давай, жду звонка.

Продиктовав адрес, Кивинов положил трубку. На диване, попивая крепкий чай, расселся Крылов, решивший в очередной раз навестить милицейский очаг.

– Слушай, Толян, – неожиданно спросил Кивинов. – Что тебе надо от жизни? Я просто спрашиваю, без воспитательных целей. Стремный ты мужик. Ведь у тебя иногда и деньжата заводятся, и угол появляется. А ты, как перекати-поле, нигде не останавливаешься. Так и будешь до старости по подвалам и чердакам шастать?

– Не знаю я. Я утром глаза открываю, смотрю – жив, кусок хлеба в кармане, значит все отлично. Вот когда не смогу глаза открыть, значит – все, каюк. А что касается денег, так больших у меня нет и не будет, а с малыми сейчас и делать нечего, только на водку хватает.

– А ты смерти боишься?

– А кто ее не боится? Меня один раз зимой простуда прихватила, думал, все, идет с косой курносая, так плохо было. Вот я натерпелся. Лучше, думаю, в подвале на батареях, чем в земле. Смерти все боятся.