Чудеса специальным рейсом - Марианна Гончарова

С тех пор родители всегда были начеку. И он таки не подкачал.

В четвертом классе все получили домашнее задание на лето: или собрать гербарий, или коллекцию бабочек, или вырастить что-нибудь живое. Димочка был хорошим учеником. Задали – значит, надо выполнять. Естественно, протыкать булавками бабочек он не стал, он же не садист, он – душа-человек, хоть и маленький. Сушить листья между страницами толстых книг Димочке не разрешили родители. И он решил вырастить что-нибудь живое.

Скорей всего, учительница биологии имела в виду какое-нибудь растение, но Дима это понял по-своему. Рано утром он пошел на рынок поискать, из чего можно вырастить что-нибудь живое. И нашел. Стояла там большая дама в панаме из газеты «Труд» и продавала гусят. Все они были желтые, пушистые, горластые, хулиганистые. А его, Димочкин, гусенок сидел в сторонке, размышлял о чем-то, но когда увидел Диму, верней, когда они встретились взглядами, гусенок приподнялся, будто встал на цыпочки, и что-то пискнул. Они посмотрели друг на друга довольно, надо сказать, оценивающе. Пригляделись. И потом Дима его купил. Совсем не торгуясь. За два рубля.

Дома он объяснил, что не мог не купить, потому что гусенок его окликнул. Как окликнул, спросил Димочкин папа. А вот так: «Эй, Ди-ма…»

Ну, это отдельная тема, как Диму с гусенком встретили родители в их малогабаритной квартире пятиэтажного дома без признаков двора. Как гусенок начинал шуметь с пяти утра…

Дама в газете предупредила, что гусенка надо кормить крупой и рубленой травой. И обязательно нужна чистая вода. Поставили ему на балконе и крупу, и траву. А в уголок – воду. Гусенок набирал в клювик еду и мчался бегом к поилке – макать еду в воду. Так и мотался вперевалку, растопырив желтые крылышки и припадая белым брюшком к полу, от кормушки к поилке, от поилки к кормушке. Бегал-бегал, пока Дима не догадался поилку поставить рядом с кормушкой.

Прошло лето. Гусь вырос в красивую птицу с длинной шеей, ярко-красным клювом и склочным характером. Первого сентября кто-то принес в школу бабочек и жуков, кто-то – гербарий, кто-то – пыльную герань в горшке, а наш Дима принес живое Домашнее Задание, выращенное им самим. Домашнее Задание вел себя непосредственно: бегал по классу, хлопал крыльями, пачкал, но потом притомился и сел рядом с Диминой партой. Правда, уроки все равно были сорваны, потому что Домашнее Задание иногда подавал голос, причем в самых подходящих местах он недовольно ворчал, весело гоготал или уютно покряхтывал, подремывая, а следом, конечно, гоготал весь класс.

Учительница не поверила, что Дима вырастил это живое сам; решила, что у Димы переходный возраст и он захотел поиздеваться над учителями. Дима заработал свою двойку прямо первого сентября, но домой пришел довольный, потому что его Домашнее Задание отказались оставить в школе, в отличие от других летних домашних заданий – гербариев, жуков, бабочек и горшков с цветами. Гуся отвезли к дедушке на дачу, где он мирно жил, радостно встречая Диму по выходным.

Однажды в восьмом классе Диме задали сочинение «Мои планы на будущее». А что рассусоливать, подумал Дима, и написал: «Мои планы на будущее: вырасту, а там посмотрим». И скажите, чем не план? А зачем обманывать, как другие, что он хочет стать танкистом, когда он совсем не хочет? К тому же еще неизвестно, куда этот танк заедет, если Димочка наш в него залезет…

Димочка наш вообще патологически правдив. Когда-то ему сказали в фотоателье: сейчас вылетит птичка. И где она, спрашивает Дима до сих пор. Ему же пообещали. Зачем обманывать детей? Десятки поколений доверчивых маленьких дураков ждут, восторженно глядя в объектив. И хоть к кому-нибудь она вылетела, эта птичка? Диму не устраивает такой порядок в жизни. Он его переделывает. Лично для себя. Искренность – его главное достижение, его главная победа над самим собой.

Вот уже год он сдает тесты на право вождения автомобиля. Естественно, в течение этого года, когда Дима с преподавателем выезжали на трассу, все красивые девушки, старушки с кошелками, пьяные, собаки и коты договаривались, собирались в одном месте, строились в колонны по два человека и три собаки и, дождавшись Диминого автомобиля, организованно бросались ему под колеса. Дима останавливал машину, выскакивал, размахивал руками и кричал: «Уйдите, уйдите!» Тащил их к переходу, по дороге объясняя правила дорожного движения. С животными, правда, было сложнее… Потом Дима решил поговорить с преподавателем. Как с человеком. По душам. Мол, уважаемый Виктор Петрович, мы так давно с вами знакомы, вот уже почти год, как вы принимаете у меня экзамен, так не в службу, а в дружбу: не могла бы моя мама, пока я сдаю вам экзамен, бежать перед машиной и спихивать на обочины людей, собак и куриц, которые так отчаянно лезут под колеса? А мама согласна. Мама готова бежать.

Виктор Петрович выразил свое несогласие в крепких выражениях. Поэтому по вечерам Димина мама, все такая же беспокойная и озабоченная, обзванивает по поручению сына всех наших знакомых и родственников, чтобы те утром не выходили на улицу и переждали дома, потому что завтра Дима в очередной раз сдает экзамен на права…

Ой, это не человек, наш Дима, – это чистое ненастье!

Звонит вчера. Сообщает спокойно так: знаешь, у нас в городе был еврейский погром…

Представляете?! Сказал и молчит. Я похолодела. У Димы же мама! И папа! И там же еще подруга Димина, Наташа в очках! Под эту статью попадает со своей интеллигентной внешностью! Мне воображение рисует картины – одна ужасней другой…

А Дима на том конце провода телефонного: ты слышишь меня или не слышишь? У нас в городе был еврейский погром!..

Я мрачно-подавленно:

– Та-ак, и кто инициатор?

– Я! – спокойно отвечает Дима. – Инициатор – я.

Вот тут я подумала, что все – конец света. О котором так долго говорили… Мой брат Дима, искренний и патологически порядочный… Уточняю: Дмитрий Маркович, который свято бездельничает в субботу, читает Тору и, наконец, что убедительнее всего, работает в синагоге, устроил в своем городе еврейский погром!

– Ты… Ты устроил еврейский погром?! – это я уже спрашиваю, практически потеряв сознание.

– Да! Я устроил грандио-о-о-озный еврейский погром, – наслаждается Дима произведенным впечатлением. – Я. Побил. Антисемита. Здор-р-ровый такой мужик!

– ?..

– Я подошел к нему. И ударил. По мо… по лицу.

– А потом?

– А потом побежал.

Вот так мой двоюродный брат Дима, щуплый, невысокий Дима, с детским лицом и нежными тонкими кистями рук, рискуя жизнью, такой драгоценной для нас для всех, а особенно для его мамы и папы, живет каждый день.

И каждое утро он встает и продолжает жить. Точно так же…

Раньше на свадьбы и юбилеи генералов приглашали. Теперь зовут Стасика. Ему льстят. Его подкупают. На него давят авторитетами сверху. Из-за Стасика плетутся интриги. Невесты бьются в истерике, рвут на груди кружева и валятся в подозрительные обмороки. Женихи шантажируют друг друга по телефону. Родители перестают здороваться. Свадьба идет войной на свадьбу. И все из-за него, банкетного Трубадура: пшеничный сноп, зачесанный назад, элегантные очки, туфли на каблуках, галстук с цветущим папоротником и готовность, как у исправного ракетоносителя по команде «Пуск!». Вот он стремительно появляется перед собравшимися: